Тимур Туров - Полукровка

– Эй, коричневый, не торопись, – подошел ближе «оранжевый».

Володя не торопился, он вообще стоял и разглядывал незнакомца с интересом.

В общем, можно было сказать, что джинна похож на человека. Довольно высокий и крепкий мужчина. Выделялись лишь глаза ярко-оранжевого цвета и волосы, а вернее – их полное отсутствие. Голова мужчины была круглой и блестящей, как биллиардный шар, а щеки гладкими, словно никогда не знали бритвы. Со слов Ника Володя знал, что так на самом деле и есть. Мужчины джинна вовсе не имели растительности на теле.

Правда, помнил он и рассказы отца о том, что к чужакам «оранжевые» относятся настороженно. Поведение того, который подошел совсем близко, выламывалось из этого стереотипа.

– Добрый день, – пробормотал Володя. – Вы ко мне?

– Нет, – спокойно произнес тот. – Это ты к нам.

Глаза его вспыхнули, став желтыми. Володя отпрянул.

– Куда? – спросил он.

– В машину, – в голосе «оранжевого» зазвенел металл.

Джинна сделал шаг вперед. Володя отступил, сохраняя дистанцию.

– Не усложняй, – процедил незнакомец.

Володя не успел ответить. Даже сообразить не успел. Занятия с Ником не прошли даром. Тело Силы сработало на рефлексах. Он попытался шарахнуть «длинной рукой» по руке джинна, которая уже поднималась, а пальцы на ней складывались для какого-то жестового заклинания.

Джинна не ждал сопротивления и только поэтому пропустил атаку. Глаза его снова изменили цвет, словно налились кровью. Не дожидаясь продолжения, Володя развернулся и бросился бежать. Позади забухали тяжелые ботинки. Судя по звуку, преследователь весил немало и мчался скачками.

Володя поднажал. Зачем к нему прицепились неизвестные «оранжевые», он не понимал, но выяснять не хотел. Что-то подсказывало, что если среди бела дня кто-то в отношении кого-то применяет магию, то этому кому-то умнее всего смыться.

– Стой, зараза! – гаркнули в спину.

Голос преследователя выдавал усталость. Может, он и был силен и быстр, но дыхалки ему не хватало. Володя почувствовал, что и у него слегка сбилось дыхание. Вот бы такой стимул на физкультуре бегать... Он бы не только все нормативы сдал, но еще и на КМС наработал бы...

Дыхание совсем сбилось, но Володя продолжал бежать. Обогнул дом, мысленно жалея, что не стал нырять в подъезд. И куда дальше? У них же машина...

Володя споткнулся и, чуть не падая, полетел вперед. Перед ним возникла человеческая фигура. Он подумал, что сейчас снесет прохожего. Шатнулся в сторону, стараясь сохранить равновесие, и выпрямился.

Взглядом поймал глаза «прохожего» и содрогнулся. Перед ним стоял второй джинна. Мгновение оторопи сделало свое дело. Вспыхнули глаза «оранжевого», полыхнула аэрография на капоте и боку стоявшего рядом «Рав 4», заплясали всполохи перед глазами. Володя подумал, что пропустил удар. Но тут же сообразил, что удара не было. Просто вдруг стало совсем нечем дышать.

Он задыхался и падал, но прежде чем почувствовал боль от удара об асфальт, накатило забытье.

...Великий князь Московский взирал на Аристотеля Фиораванти сверху вниз, словно пытался взглядом вдавить в землю. За все время со дня приезда Аристотеля в Моско князь смотрел на муроля [5]таким образом трижды. Первый раз, когда узнал о его алхимических опытах, второй – когда Фиораванти пытался тайком бежать к литовцам, приняв приглашение великого князя Литовского. Третий теперь, когда вроде бы уже и отпустил на все четыре стороны.

Сказать по правде, Аристотель не поверил, когда князь Московский дал волю и позволил покинуть свой двор, одарив богатыми подарками. Не верил в свободу свою, когда собирался в три дня. Не верил, когда выезжал из Моско. И когда отъехали на порядочное расстояние, тоже не верил. А когда наконец поверил, его догнали, повязали и упекли в острог.

Обратно в Моско его вернули спустя две недели. Тайно, среди ночи. В путах, как татя. Провели в подземелье под Тайницкой башней и бросили в застенок. Ждать пришлось недолго. Не прошло и четверти часа, как в подземелье спустился сам великий князь.

Именно тогда Иоанн поглядел на зодчего свысока. И взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Фиораванти поежился.

– В чем вина моя?

– Повинен в том, что за добро отплатил черной неблагодарностью, – ответил великий князь. – И предательство готовил.

Иоанн подошел ближе, лицо в свете факела гляделось вылепленным из воска. Зодчий подумал, что против мага у великого московского князя нет никаких шансов. Глянул за княжье плечо...

А дальше что? С князем, положим, он справится, а с другими... На всех его сил не хватит, Иоанн не дурак, без охраны не ходит, и уйти муролю не дадут. Только дернется, тут же... Аристотель сглотнул, отгоняя дурные мысли, выдавил хрипло:

– Не было этого.

– Измены? – голос князя прозвучал пугающе.

Аристотель отпрянул.

В голове судорожно крутились мысли. Очень хотелось знать, по своему ли почину князь его в застенок кинул или княжья жена-полукровка повлияла? Могла ведь, могла. Правда, сама его сюда и призвала. Но ведь тогда он был ей нужен, а сейчас какой с него толк?

С другой стороны, княгиня своя. Хоть наполовину лишь дейвона, но дейвона. А князь, тот даже через Пелену не зрит. И страхи у Иоанна простые, понятные, человеческие. Князь до судорог боится и его, и его алхимии, и того, что он доберется до великого князя Литовского. Ведь Аристотель не только храм строил и секреты собора знает. Он ведь еще и новый кремль проектировал. А выпустить того, кто осведомлен о подземельях под крепостью... Фиораванти поставил себя на место князя и понял, что будь он Иоанном, ни в жизнь бы не отпустил.

Выходит, Софья ни при чем.

– Не было, – повторил он едва слышно.

– Есть ли для тебя что-то святое, муроль? – поинтересовался Иоанн.

– Для каждого есть, – опасливо отозвался Аристотель. – Чем же я от других отличаюсь?

– Тогда поклянись. Поклянись тем самым, о чем умолчал, но подумал. Поклянись, что чернокнижием не занимался и с литовцами никогда дела не имел. Поклянись, и я отпущу тебя.

«Нет, не княгиня нашептала, – подумал зодчий, глядя в глаза на восковом лице. – Свои у князя страхи».

– Я не смогу дать такой клятвы, – хрипло проговорил зодчий. – Но могу обещать, что отправлюсь в Италию, как только ты меня отпустишь. И никогда больше не покину родину.

Князь Московский сурово свел брови.

– Обещать я тоже могу. Грош цена обещаниям, коли за ними пустые слова. И ты думаешь, я поверю чернокнижнику?

– Я не чернокнижник, великий князь.

– А кто? Великий маг? Так тебя называли?

Князь взъярился вдруг от собственных слов, резко махнул рукой. На этот жест подбежали стоявшие до поры в тени здоровенные детины. В голове итальянца мелькнула мысль, что там, в темноте, за спиной у великого Московского князя еще много таких молодчиков и что сложная, изощренная магия против них – что пушка супротив ядовитых ос.