Сергей Москвин - Предельная глубина

– И-горь Ма-маев, – кое-как выговорила она.

– Опомнилась, – усмехнулся матрос, который вытащил ее из воды. – Теперь увидишь его, когда он вернется. Часа через три, не раньше.

Зоя отчаянно замотала головой.

– Он не вер-нется. Я дол-жна пре-дуп-предить. Иначе…

– Что иначе? – насторожился рулевой. – О чем предупредить?

К счастью, несколько произнесенных фраз помогли восстановить голос.

– Как только он поставит мину, она взорвется, но Игорь этого не знает, – превозмогая боль в челюстных мышцах, выговорила Зоя.

– А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросил первый матрос.

Зоя вздохнула. Она была еще слишком слаба для столь подробного объяснения, поэтому просто покачала головой.

– Знаю.

Матрос хотел еще что-то спросить, но рулевой остановил его.

– Сообщим старшине. Пусть он решает.

Больше они не разговаривали, пока лодка не притерлась к борту водолазного бота. С кормы судна уходили под воду, теряясь в глубине, стальной трос и пучок толстых кабелей. За ними чутко следили трое матросов, четвертый с биноклем в руках наблюдал за озером. Кто-то из них швырнул вниз толстый канат. Один из Зоиных спасителей ловко поймал его и подтянул лодку к спущенной с палубы металлической лестнице, после чего спросил:

– Сможешь подняться?

Вопрос адресовался Зое. Помедлив, она кивнула, потом взялась руками за металлическую перекладину (пальцы постепенно обретали чувствительность) и с грехом пополам вскарабкалась на палубу. Ей тут же накинули на плечи шерстяное одеяло, и Зоя с благодарностью завернулась в него. Перед глазами оказалась металлическая кружка. Судя по запаху, в ней был спирт. Не сопротивляясь, Зоя сделала большой глоток, потом еще один, почувствовала, что у нее обожгло горло, и закашлялась.

– Ну как, полегчало? – спросил рыжий здоровяк.

Она помотала головой.

– Надо бы растереть, – предложил один из матросов, двое других украдкой хихикнули.

Но тут в разговор вмешался правивший лодкой рулевой:

– Старый, она говорит, что мина у лейтенанта без временно€го таймера.

Рослый рыжий парень в матросской робе сразу нахмурился, да и остальные матросы перестали ухмыляться.

– Откуда вам это известно? – спросил он.

– От Шелеста, – ответила Зоя. – Он сам признался, что эта мина… – она напрягла память, – мгновенного действия. А до этого он объявил своим людям, что в четырнадцать часов их заберет вертолет, и приказал готовиться к вылету.

– Ни хрена себе! – возмутился матрос, предлагавший Зое растереться спиртом. – А нас, значит, побоку!

Все вопросительно взглянули на рыжего – видимо, он был среди них старшим. Но тут подал голос наблюдатель с биноклем.

– Катер по левому борту. Похоже, к нам гости.

Зоя обернулась на голос и увидела летящий по волнам катер. Он быстро приближался, увеличиваясь в размерах. Вскоре она смогла рассмотреть сидящих в катере троих людей. Один из них встал в полный рост, держась рукой за верхний край ветрового стекла. Зоя вскрикнула и попятилась назад. На нее через бинокль смотрел Шелест.

Когда Шелест опустил бинокль, Зое показалось (да нет! она ясно увидела это), что он довольно ухмыляется.

– На палубе! – крикнул Шелест. – Дайте швартовый конец!

В воду полетел тот же канат, с помощью которого матросы подтянули, а потом и подняли на палубу свою надувную лодку. Подручные Шелеста поймали брошенный им канат, и, пока привязывали катер к трапу, он сам уже поднялся на палубу. На Зою Шелест даже не взглянул, а сразу направился к рыжему матросу.

– Старшина, доложите обстановку!

– Экипаж обеспечивает погружение старшего лейтенанта Мамаева, который пятнадцать минут назад начал спуск под воду. Однако открывшиеся обстоятельства…

– Дайте связь с Мамаевым! – перебил его Шелест.

Но рыжий матрос не торопился выполнить его распоряжение. Он обвел взглядом команду и снова обратился к Шелесту:

– Сначала ответьте нам на один вопрос, товарищ майор.

Никто еще так прилюдно не унижал Шелеста. Зоя невольно позавидовала смелости рыжего матроса. А Шелест просто вскипел. Правда, заметила это только Зоя – он всегда мастерски скрывал свои эмоции. Сунув руку в карман своего кителя, Шелест достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги, развернул его и буквально ткнул им в лицо старшине. Заглянув матросу через плечо, Зоя увидела особый телеграфный бланк с красной диагональной полосой.

– У меня адресованный Мамаеву приказ начальника главка спецназов генерал-лейтенанта Каргополова! – сунув под нос старшине бланк телеграммы, объявил Шелест. – А вы отвлекаете меня своими вопросами! Немедленно обеспечьте связь с Мамаевым!

При упоминании должности какого-то Каргополова среди матросов пробежал нервный шепоток, а рыжий старшина даже изменился в лице и виновато пробормотал:

– Есть, товарищ майор.

Первобытный страх, живущий в каждом человеке с древнейших времен, подталкивал Игоря к тому, чтобы зажечь электрический фонарь и если не разогнать, то хотя бы отодвинуть окутавший его со всех сторон мрак глубины. Большой палец в жесткой обрезиненной рукавице так и тянулся к кнопке выключателя, и Игорю приходилось бороться с собой, чтобы не поддаться этому искушению. Он дал себе зарок не зажигать ни факелы, ни фонарь, пока не достигнет дна, чтобы их свет не привлек притаившегося в глубине озера монстра. Игорь не знал, есть ли смысл в такой предосторожности. Однако тот факт, что он уже достиг стопятидесятиметровой отметки и так и не встретил мерзкое шипастое чудовище, оставался фактом. Впрочем, даже если бы монстр проплыл в метре от него, он все равно бы этого не заметил – за стеклом иллюминатора была сплошная чернота. Далеко не каждый водолаз может выдержать погружение в полной темноте. Тьма давит на психику, вызывая панику, и заставляет водолаза совершать бессмысленные, а порой и вовсе самоубийственные поступки. Поэтому морской устав запрещает такие погружения.

До того, как начался этот затяжной спуск, Игорь думал… да что там думал, он был просто уверен, что не поддастся страху. Однако «слепое» погружение стало суровым испытанием даже для него. Он давно уже не погружался на предельную глубину – подавляющее большинство всех операций водолазов-разведчиков проходит в верхнем, обитаемом слое воды, на глубине до двадцати пяти – тридцати метров. И когда подводный мрак сгустился настолько, что Игорь перестал видеть собственные руки, у него появилось ощущение, что трос и кабели, связывающие его с судном обеспечения, оборвались и он неумолимо проваливается в пучину. Это чувство противоречило всякой логике, но было настолько сильным, что Игорь всерьез забеспокоился. Даже вызвал по телефону следившего за ходом погружения старшину, поинтересовавшись у него скоростью спуска. Она оказалась максимально допустимой: десять метров в минуту. Ответ старшины, даже не столько сами слова, как голос, на какое-то время успокоили Игоря. Но незадолго до прохождения стопятидесятиметровой отметки ему на лицо упала капля ледяной воды, просочившаяся через резьбовое соединение иллюминатора, вызвав новые страхи. Игорю даже послышался хруст раскалывающегося стекла. Кварцевое стекло иллюминатора глубоководного скафандра должно выдерживать давление до сорока атмосфер, что соответствует четырехсотметровой глубине. Но Игорю было отлично известно, что никакое оборудование не бывает стопроцентно надежным. Он поднял руку, чтобы проверить целостность иллюминатора, и снова услышал похожий на удар треск. Сердце пропустило очередной удар: нет, это не слуховая галлюцинация! Шевельнув рукой, Игорь снова услышал парализующий волю хруст и тут наконец сообразил, что по неосторожности сам задел по стеклу иллюминатора зажатым в руке фонарем. Окружающая тьма сыграла с ним еще одну злую шутку.