Роман Глушков - Дрожь земли

Стоящий напротив нас «биомехов друг» вдруг ни с того ни с сего взял и пропал. В смысле активировал свой невидимый камуфляж, оставив вместо себя лишь колышущееся в воздухе, едва заметное марево.

– Укройтесь покамест! – обратился к нам звучащий из ниоткуда голос. – Марга, выключи мониторы! Повремените минутку – сейчас вернусь!

Дважды никого просить не пришлось. «Шестнадцатый» погасил бортовые экраны, а мы, разбежавшись в стороны, схоронились за грудами хлама. Что за угрозу унюхал чуткий нос короля мнемотехников? Надо полагать, не слишком серьезную, раз он велел нам оставаться на местах. Впрочем, применительно к Механику это еще ничего не значило. Его критерии опасности и мои разнились, как небо и земля. Он совершенно не боялся техноса, но избегал встречаться со сталкерами, не выяснив предварительно, кто они и к какой группировке принадлежат. Я, напротив, бежал от всех биомехов как от огня, однако, когда фортуна мне благоволила, предпочитал разобраться с преследующими меня охотниками-людьми. В назидание прочим врагам и дабы остановить нервирующую погоню.

Заметь я угрозу первым, то, кто бы нам сейчас ни угрожал, я без колебаний попросил бы Маргу накрыть позицию врага парочкой ракет. Но Механик, дери его за ногу, был не таков! Истинный гуманист, неспособный на нанесение превентивного удара ни по людям, ни по техносу. Единственный в своем роде сталкер, позволяющий себе заигрывать с биомехами и лечить врагов, надеясь, что те в благодарность перестанут держать на него зло.

Любопытно, как поменялось бы его мировоззрение, появись у него в теле хотя бы один такой алмаз, как в моем? Вот вам еще один аргумент, почему нам с Механиком никогда не стать настоящими друзьями. А жаль. Поступись кто-нибудь из нас своими незыблемыми принципами в угоду другого, на пару мы бы тут горы своротили. Но, увы, такие напрочь закостенелые типы, как я и Механик, неспособны на подобные уступки…

Бородатый монстролюб отсутствовал не обещанную «минутку», а целых пять. Нарисовался он пред нами на том же месте, откуда исчез. После чего подал знак, что больше опасаться нечего и мы можем вылезать из укрытий. И хотя опасность миновала, пучеглазое лицо мнемотехника все равно выражало досаду. Впрочем, расспрашивать, чем она вызвана, не пришлось. Механик не стал держать нас в неведении и посвятил во все детали своей разведки.

– Биомех, – сообщил он, указав рукой туда, где им была замечена угроза. – Ползун. Во всеоружии, но не стрелял, а лишь сидел на стене и подсматривал за нами. Сдается мне, довольно давно. Я поначалу подумал, что он ко мне на починку пришел и боится вам на глаза показаться. Хотел было его подманить, но он сразу с места сорвался и – деру! Мораль сей истории такова: раз биомех от меня шарахается, значит, он шныряет тут не сам по себе, а по науськиванию другого мнемотехника. И за кем из нас он шпионит? Есть соображения?

– Ипат! – в сердцах проронил я. – Не отстал, значит, а продолжает наступать нам на пятки!

– Ипат?! – переспросил Механик и еще пуще помрачнел. – Худое имя! Неужто тот самый рыцарь, чьего брата я по доброте душевной избавил однажды от сонма клещей-мозгоклюев?

– Не вы! – подал голос Жорик, чье обостренное чувство справедливости никогда не терпело лжи. А особенно лжи, исходящей из таких легендарных уст. – И не по доброте душевной, а в качестве выкупа за то, чтобы мы… то есть Ипат отпустил вас из плена!

– Нет, ты глянь, каков всезнайка, а?! Молодо-зелено, а в какие секреты, однако, посвящен! – безмерно удивился Механик, но уколовшая его в глаз правда не добавила ему радости. И, повторно вглядевшись в лицо Дюймового, он воскликнул: – Вот теперь припоминаю, где я тебя раньше видел! Ты ж тот самый молокосос, что все время бегал у старших товарищей на посылках! Ну да бог с тобой! Что было, то давным-давно быльем поросло, тем паче ты и аксельбант орденский более не носишь… Ладно, коль подловил ты меня на слове, значит, твоя правда: имела место такая некрасивая история. И повторения ее мне не надобно. Посему давайте-ка поскорее друг с другом раскланяемся. Но прежде чем я вас покину, знайте: Ипатов Ползун видел и слышал весь наш разговор от начала до конца. Советую денно и нощно об этом помнить и быть втройне осмотрительными.

– Вы думаете, бот успел срисовать нашу карту? – с нескрываемой тревогой осведомилась Динара.

– Я не думаю – я это знаю, – уверенно ответил председатель клуба «жженых». – И срисовал, и наверняка записал нашу беседу. Так что, ежели Ипат не погонится за мной, он как пить дать рванет за вами, ибо отныне ему известно, куда направляется ваша стезя.

– Но мы еще не выяснили, согласится ли Марга сопровождать нас в Крым, – напомнил я, поневоле заражаясь нервозностью Механика. – А ведь ты сам сказал: без нее и Троянского ключа нам там делать нечего.

– Марга согласится, – обнадежил нас гений мнемотехники. – Ручаюсь. Не ведаю, что станет с ней, когда она откроет вам врата в Преисподнюю, но до них она вас доведет. А сейчас попрошу меня не отвлекать – хочу поболтать напоследок с вашим драконом. Дам ему кое-какое напутственное благословление. Пригодится оно ему или нет, не знаю, но лишним точно не будет.

И, прильнув к морде биомеха, механик принялся что-то вполголоса ему нашептывать. Я вновь ощутил нечто похожее на укол ревности. Трудно смириться с мыслью, что кто-то еще помимо меня может трепать по холке моего персонального дракона. Но как бы то ни было, против вмешательства Механика в наши непростые отношения с «шестнадцатым» я не возражал. Особенно накануне того, как мне и моему биомеханическому другу вновь предстояло работать в одной команде…

Из всех локаций Пятизонья больше всего я ненавидел самую южную. Парадоксальная, на первый взгляд, ситуация, учитывая, что до Катастрофы Крым слыл известной на всю Европу и половину Азии курортной здравницей. Теперь поверить в это сложно, как в жизнь на Луне. Катастрофа и гравитационная аномалия Барьера изменили здесь всё: климат, рельеф, береговую линию, морские глубины… И изменили отнюдь не в лучшую сторону.

Некогда круглый год озаренный солнцем, ныне Крым видел его еще реже, чем среднестатистический сталкер – горячую ванну и роскошную пищу. Небо над сокрытым под куполом Барьера Керченским островом круглые сутки было затянуто непроглядными тучами и расцвечено всполохами молний. Местный воздух наполняли удушливые испарения, а ветры со стороны моря порой налетали такие, что от их порывов дрожали даже несокрушимые стены Цитадели. Бросьте в этот котел также дожди, штормовые волны и гуляющие над морем смерчи, и вы поймете, что сегодня отдохнуть в Крыму вам не удастся при всем желании.

Перманентная непогода и отсутствие солнца, без которого я не мог прибегнуть к своей излюбленной маскировке, были не единственными причинами моей нелюбви к негостеприимному югу. Вторым поводом избегать визитов сюда был безраздельно господствующий здесь Орден Священного Узла. И хоть прокатившаяся недавно по Зоне война и последующий за ней передел территорий лишили Командора Хантера контроля над некоторыми районами острова, стратегически важный Казантип все еще принадлежал узловикам.