Алексей Калугин - Ржавчина

– Или анабиоз. Тело холодное.

– Кто это сделал? Зачем?

– Так все же кто или зачем?

Григ согнутым пальцем, как струну, подцепил трубочку, тянущуюся от запястья худого коротышки к поручню.

– Для начала – кто? Это не похоже на работу механоидов.

– Ты заблуждаешься, Вася, – придерживаясь за поручень, Григ медленно двинулся вдоль скамеек с сидящими на них полутрупами, подключенными к системе жизнеобеспечения. – Механоид – это не только броня, что снаружи.

– Ну да, – криво усмехнулся Василий. – Еще ранимая душа внутри.

– Теперь ты, по крайней мере, знаешь, как выглядит душа механоида, – Григ остановился и, наклонившись, внимательно всмотрелся в лицо молодого еще мужчины, широкоплечего, с короткой стрижкой, одетого в расстегнутый на груди комбинезон со множеством карманов. – Вот тебе на! Счастливчик!.. Сталкер из вольных, пропал год назад, – объяснил Григ журналисту. – Ему все как один талдычили – нельзя сталкеру такое прозвище брать! Счастливчик, понимаешь!.. Это ж все равно, что мишень на лбу нарисовать! А Счастливчик лишь смеялся в ответ. Ему, видишь ли, все равно было… Вот и досмеялся, – Григ двумя пальцами пощупал пульс на шее Счастливчика и сокрушенно покачал головой. – Как думаешь, может, лучше пристрелить его?

– А остальных?

– Остальных я не знаю…

Вагон качнулся в сторону, и Григу, чтобы устоять, пришлось крепче ухватиться за поручень.

– Это сделали люди, – взгляд журналиста перескакивал с одного лица спящего пассажира на другое. – Люди!.. Машины на подобное не способны… Зачем им это?

– Вот, правильный вопрос – зачем?

– Ты знаешь ответ?

– Ответ не знает никто… Ну, по крайней мере, никто из тех, кто готов поделиться информацией. Однако ж это не первый случай, когда внутри механоидов обнаруживают живые тела.

– Людей?

– Да леший их разберет… Нечто человекообразное. На зародышей-переростков похожее. Здоровенная голова, рахитичное тело, ручки и ножки, как спички. И ни анального отверстия, ни мочевыводящего протока. Тело и голова проводами да трубками истыканы, к системам механоида подключенными… Вот так-то, парень.

– Ты сам это видел?

– Пару раз.

– Но – зачем?

– Ты уже спрашивал об этом.

– Я не спрашиваю. Я… задаюсь вопросом.

– Тогда лучше задайся вопросом, как нам не проехать свою станцию. Окон-то нет. Кто его знает, где мы сейчас?

Ткнувшись бампером в ногу сталкера, чтобы обратить на себя внимание, Виолетта принялась отчаянно пищать.

– Нет, Виолетта, нет! – протестующе замахал рукой Григ. – Этот вариант не годится!.. Не годится, я тебе говорю!

Виолетта обиженно свистнула и откатилась к дверям.

– Что она предлагает?

– Не то, что нужно, – отмахнулся сталкер.

– Внимание! Станция «Сокол»! – пропел из спрятанного под потолком динамика красивый девичий голосок.

– Ну вот, теперь порядок! – довольно улыбнулся Григ.

– А что, если он нас не выпустит?

– С чего бы вдруг? У нас же проездной!

– Ты так говоришь, будто едешь в метро.

Сказав это, Василий подумал, а может быть, у сталкера действительно не в порядке с мозгами? Нет, он вовсе не хотел сказать, что Григ сумасшедший… Вернее, не более сумасшедший, чем все остальные, живущие в этом безумном мире. Условия и образ жизни непременно должны оказывать воздействие на психику человека и то, как он воспринимает окружающую действительность. Из тех людей, что он встречал в Зоне, можно ли хотя бы одного назвать абсолютно нормальным? Два наемника, у которых его отбил Григ, даже словом не обмолвились за все то время, что журналист находился в их обществе. Пеккер считал подземную автозаправку роскошным отелем, а себя – ее владельцем. Шериф – как может быть нормальным человек, постоянно торчащий на наркоте? Порох – бродяга Зоны, и этим все сказано. На фоне этого бестиария Григ вполне мог сойти за нормального. Но насколько адекватным было его восприятие действительности? Чтобы с этим разобраться, понадобился был опытный психиатр.

Э-эй! Кто-нибудь! Позовите врача!

– Ты чего на меня так смотришь? – насторожился сталкер. – Я тебе что, денег должен?

– А, нет, – тряхнул головой Василий. – Так, задумался…

– Интересно, что за мысли у тебя в голове? – усмехнулся Григ.

«А что, если бы он действительно узнал, о чем я думаю», – прикинул про себя журналист. Вслух же сказал:

– Во всем этом есть какая-то система. Нужно только понять ее.

– Да, было бы неплохо, – кивнул Григ. И не поймешь, всерьез он это или снова насмехается. – Думаешь, ты первый это придумал? Да только все дело в том, что с нашей обычной, человеческой логикой Зону понять невозможно.

– Да при чем тут Зона? – недовольно поморщился Василий. – Ты говоришь о Зоне так, будто это некое сверхсущество, которое всем здесь заправляет!

– Ну, может, так оно и есть, – не стал спорить сталкер. – Или что-то вроде того. Насчет сверхсущества – не знаю. Но Зона, как некая информационная система, в корне отличающаяся от той, что существует за кордоном, – вот она, тычет тебе прямо в нос самим фактом своего существования.

– Сцепщика создала не Зона, а нанороботы.

– Да? Почему же они тогда за пределами Зоны ничего похожего создать не могут?

– Потому, что здесь кто-то меняет их программу.

– Кто?

– Не знаю.

– А я знаю – Зона! Пойми, журналюга ты бестолковенький, Зона – это не просто территория, на которой творится черт знает что. Зона – это новый мир. Она изучает нас так же, как мы изучаем ее. И это, – Григ указал на бессознательных пассажиров Сцепщика, – ее работа!

– Зачем? – только и спросил Василий.

– Она ищет способ соединить живую и неживую природу.

– Зачем?

– Чтобы вернуть миру гармонию.

– Что? – Василию показалось, что он ослышался. – Что ты сказал?

– Внимание! Станция «Аэропорт»!

– Так! Приехали!

Перебирая руками вдоль поручня, Григ подошел к двери и надавил на красную квадратную кнопку. Дверь не открылась, но рядом с кнопкой прорисовалась щель, куда сталкер вставил проездной. Через две секунды пластиковая карточка выскочила из контрольной щели.

Состав начал тормозить.

Станцию «Аэропорт» можно было легко спутать с «Войковской», если бы не скамейки, которые здесь стояли не возле края, а посередине платформы. Огней на платформе было чуть меньше, зато и горели они чуть ярче. Освещенные участки чередовались с темными. Сравнение с зеброй показалось журналисту затертым. А ничего другое в голову не шло. Голова была занята совсем иными мыслями. В большинстве своем бессмысленными, бесформенными и бессвязными.

Покинув чрево зловещего Сцепщика, Василий отбежал к другому краю платформы и только после этого обернулся. Отливающее вороненой синевой, закованное в стальную чешую трехсекционное тело механоида было похоже на прилегшего отдохнуть Дракона. Даже когда он был неподвижен, в нем чувствовались сила и мощь, которым вряд ли что можно было противопоставить. А еще – холодное, не тупое, а расчетливое, безразличие ко всему, что не входит в сферу его интересов. Как, например, люди, только что покинувшие его нутро. Больше они ему не нужны. И – надо же! – подумав об этом, Василий вдруг понял, что Сцепщик не просто так прокатил их – он сделал это в собственных интересах. Если бы механоиду требовались их тела, они бы остались в вагоне, прикованные обручами к сиденьям и подключенные к общей системе жизнеобеспечения, а мозги их были бы пробуравлены электродами, нежно щекочущими центры сна и удовольствия. Но Сцепщику было нужно что-то другое. И у журналиста почему-то даже не возникало сомнений в том, что он свое получил. Вот только что это было?