Роман Глушков - Стальная петля

Реакция поклонников на это заявление оказалась чрезвычайно бурной, а народная любовь к дважды герою Пятизонья столь пылкой, что власти предпочли оставить Пожарского в покое и наказали военным не чинить ему никаких препон. И совершенно разумно поступили. Действительно, зачем выставлять себя в глазах всего мира гонителями известного правдолюба, если он добровольно рвется туда, где в любой момент сам может лишиться своей буйной головы?

Но, несмотря на его пристрастие к тому, чтобы покрасоваться перед телекамерами, Мерлин был настоящий человек-кремень, способный драться с Зоной почти на равных. Заручившись поддержкой крупнейших мировых телекомпаний, Семен стал воистину неприкасаемым. И теперь каждая его экспедиция являла собой беспрецедентное реалити-шоу, вмиг снискавшее бешеную популярность на всех континентах.

Всякий раз по возвращении Пожарского из Зоны он раскрывал уже не одну, а сразу несколько ее тайн; впрочем, тех загадок, какие ему еще предстояло разгадать, оставалось столько, что их с лихвой хватило бы на документальный сериал длиной в целую «Санта-Барбару». Благодаря Семену мир увидел Пятизонье таким, каким видят его сталкеры. Без прикрас, во всей его мрачной суровости и неприглядности. Мерлин не был журналистом. Он рассказывал о том, что повидал собственными глазами, с педантичностью программиста, которым и был в своей прошлой жизни. И эта предельная искренность лишь укрепляла его и без того огромную популярность.

За год, что я провалялся в госпитале, Мерлин совершил пять походов за Барьер и обратно, разведал все локации и, изобретя-таки способ точной телепортации, пересек не по одному разу каждый гиперпространственный тоннель. Пытливый ум Пожарского разработал немало приемов борьбы с монстрами и методов обнаружения ловушек, а также открыл полезные свойства десятков артефактов.

Собратья боготворили своего кумира за то, что его открытия спасли впоследствии множество сталкерских жизней. Ученые были благодарны пронырливому альтруисту за уйму ценной и, главное, бесплатной информации о Зоне. Военные поскрипели зубами, но в итоге все же признали, что беспристрастные, лишенные всякой романтики репортажи Семена значительно снизили количество рвущихся в Зону искателей приключений. Поэтому и власти в конце концов согласились с тем, что общественная полезность Пожарского сполна искупает все числящиеся за ним правонарушения.

Даже барьерная мафия, которая, казалось бы, лишалась из-за Семена множества потенциальных клиентов, тем не менее не питала к нему злобы. И все потому, что в действительности она не несла никаких убытков, а, наоборот, лишь укрепила свой доход. Да, теперь через ее каналы в Зону проникало куда меньше идиотов. Зато, насмотревшись передач о похождениях Мерлина, каждый желающий пойти по его стопам требовал себе только лучшие импланты, оружие и обмундирование. А уменьшившаяся среди сталкеров смертность стабилизировала поток поступающих от них мафии отчислений.

Не прошло и года со дня образования Пятизонья, как Пожарский превратился из обездоленного Катастрофой беженца в общепризнанного лидера борцов с этой аномальной угрозой. После второй экспедиции ему вручили Пулитцеровскую премию за выдающуюся подачу сенсационного материала. После третьего похода Семен был награжден Российской Академией наук за беспримерный героизм, проявленный при освоении гиперпространства, и безвозмездную помощь в сборе фактических данных о нем. Вернувшись из пятого рейда, Мерлин при поддержке своих покровителей добился открытия пяти бесплатных клиник для пострадавших в Зоне сталкеров; по одной – неподалеку от каждого аномального «пузыря». И в день, когда стряслись описанные далее события, благодетель сталкерской братии готовился к очередной экспедиции – не менее опасной и интригующей, чем предыдущие…

Почему я вообще завел рассказ об этом уникальном человеке? Да потому, что, вконец отчаявшись, решил искать помощи у него. Бесспорно, сегодня Пожарский являлся самым сведущим в мире экспертом по Пятизонью. Так что наверняка он мог если не избавить меня от паразита, то хотя бы дать авторитетную консультацию, где и каким образом это можно попытаться сделать.

Ну и, что также немаловажно, я был почти уверен: даже прознай вдруг Мерлин, что я инкрустирован не стеклом, а алмазами, он не прикончит меня из-за них. Не мог сталкер, который тратил львиную долю своих нынешних доходов на содержание пяти благотворительных клиник, так поступить со мной!

Я знал, что хитрые врачи не откажут мне во встрече с Мерлином – с чего бы вдруг? Вот только вряд ли моя просьба до него дойдет. И, прождав в тщетной надежде пару месяцев, я получу примерно такой ответ: дескать, извините, но господин Пожарский слишком занят и не сможет в ближайшее время вас навестить. Или он будет пропадать в очередной экспедиции. Или отыщется еще какая-нибудь причина, но мне так или иначе придется подохнуть, не поведав Семену о своем горе.

Логика моих надзирателей была элементарна до безобразия. Ишь, чего захотел – Мерлина ему подавай! Перебьется. Когда на кону стоят триста миллионов долларов, количество игроков в игре определяет тот, кто ее затеял. И этим инициатором был, к сожалению, не я. Я являлся всего-навсего самым слабым игроком, чьи шансы на победу были практически нулевыми.

И все же выбывать из игры без боя мне не позволяла гордость и жажда жизни, которая лишь обострилась после того, как от меня отвернулись врачи и ученые.

Помочь мне сегодня могла только Лиза. Ей предстояло съездить к Мерлину и добиться у него аудиенции, пока он не отправился в свой шестой рейд по Пятизонью. Сфотографировав меня украдкой во время нашего обычного свидания, она поклялась, что в лепешку расшибется, но сделает так, чтобы Пожарский непременно узнал о человеке, который побывал и выжил в гиперпространстве на пару месяцев раньше его.

– Гагарин обязан пожать лапу Белке, – грустно пошутила жена, целуя меня на прощанье во впалую щеку. – И он ее пожмет, клянусь! Если придется, я отыщу Мерлина даже в Зоне и пригоню его к тебе под дулом пистолета…

Клятва Лизы и ее самоотверженность утешили меня лучше любого успокоительного. Я, правда, волновался, что за нею будет организована слежка и ей попросту не позволят сдержать данное мне обещание. Нет, конечно, никто Лизе вреда не причинит – будь мои покровители настолько жестокими, они давно без лишних церемоний спровадили бы меня к праотцам. Но ее могут поместить в карантин под фиктивным предлогом, что она якобы заразилась от меня какой-нибудь «забарьерной» инфекцией, и вся наша авантюра вмиг накроется медным тазом.

Нашему единственно возможному ходу мои противники по игровому столу были способны противопоставить десяток хитроумных защитных уловок. А надумай мы от отчаянья обратиться в прессу, от чего нам уже неоднократно советовали воздержаться, Лизу вмиг объявят сумасшедшей, а меня – пропавшим без вести в Зоне еще год назад. И это подтвердят даже те, кто впоследствии видел лейтенанта Хомякова живым.