Роман Глушков - Стальная петля

На то, чтобы прийти в себя после телепортации, мне – привычному к этому делу человеку – потребовалось лишь несколько секунд. Смерч выбросил нас в знакомое место: на дно давно пересохшего бассейна-лягушатника с бронзовыми скульптурками дельфинов вдоль бортиков. Все еще дрожа от холода, я помассировал закрытые глаза и отшлепал себя по щекам – старый, проверенный способ унять обычное после такого путешествия головокружение. С ознобом бороться не нужно – он сам исчезнет после того, как пробегу по канаве пару сотен шагов.

«Очухался сам – приведи в чувство товарища, если тот еще жив», – гласит одно из непреложных правил путешественника по гиперпространственному тоннелю. Дюймовый шагнул в «тамбур», будучи на грани обморока, поэтому неудивительно, что, прибыв на место, компаньон находился в отключке. Хорошо, что я заранее напомнил ему о маркере, который вынес брата Георгия туда, куда нужно. Также хорошо, что этот болван не перепутал маркеры. А то отправились бы мы с ним по разным адресам и, учитывая его безалаберность, уже вряд ли когда-нибудь встретились.

У меня с гиперпространственной навигацией хлопот гораздо меньше. Мои маркеры – это воспоминания. Стоит лишь мне при входе в смерч четко представить какой-либо объект из той локации, куда мне необходимо попасть, и мой алмазный паразит тут же прокладывает к нему путь. В Сосновом Бору моим мнемоническим маяком была ратуша Андерсенграда – самое приметное сооружение вблизи здешнего «тамбура». Я всегда старался запоминать лишь те объекты, вероятность разрушения которых в Зоне была минимальной, одним словом, перестраховывался. Несокрушимые здания рядом со входами в гиперпространство подходили для этой цели как никакие другие.

– Жорик, подъем! – приказал я, переворачивая Дюймового на спину и энергично встряхивая его за грудки. – Конечная остановка! Автобус дальше не идет!.. Эй, сталкер, я к кому обращаюсь? Ты меня слышишь?

Никакого взаимопонимания! Голова обмякшего компаньона моталась из стороны в сторону, но веки его упорно оставались опущенными, а рот – приоткрытым.

Нехорошо. Нужно, чтобы все стало наоборот, и желательно сию же минуту.

– Ладно, – сказал я, прекратив трясти компаньона, и потянулся к аптечке за нашатырем. Жорик дышал слабо, но ровно, а значит, умирать он пока не собирался. – Не хочешь по-простому, прибегнем к экстренным мерам… На-ка, взбодрись!

Однако и нашатырь не помог. Дюймовый лишь вяло повел головой и чуть слышно пробормотал всего одно слово: «Грааль». Но очнуться так и не пожелал.

М-да, плохи наши дела. Прежде я уже сталкивался с подобным посттелепортационным синдромом «долгого невозвращения». Случается, что иногда сталкеры испытывают в гиперпространстве чересчур сильную боль и по выходе из него впадают в кратковременную кому. Как правило, от шести до двенадцати часов – не больше. Вот только в эту ночь Дюймовый находился не в компании дюжих узловиков, которые могли без особых усилий транспортировать товарища в безопасное место, где он спокойно отлежится и придет в чувство. Этот увалень и без доспехов весил не меньше центнера, а в боевом облачении волочить его по канаве было и вовсе неблагодарным делом.

Однако ничего не попишешь – не хочется, а надо. В Андерсенграде оставаться небезопасно. В этих игрушечных домиках и башенках толком не спрячешься, а вдруг еще Узел начнет пульсировать да затянет нас обоих в торнадо? Я-то, вполне вероятно, выживу, правда, вылечу черт знает где, а вот брат Георгий из такой передряги уже не выкарабкается. Так что придется попыхтеть. Если, конечно, я еще не утратил желание отыскать Грааль Дьякона. Ибо, как гласит одна из любимых присказок моего давно покойного дедушки: коли впрягся в гуж, не говори, что недюж.

Но не успел я подтащить недвижимого компаньона к бортику бассейна, как из-за ближайшей крепостной стены… или, вернее, стенки послышались голоса. Достаточно громкие, чтобы понять: к «тамбуру» приближается группа сталкеров. И довольно большая. Будь это одиночка или пара бродяг вроде нас с Дюймовым, они крались бы сейчас на полусогнутых и помалкивали в тряпочку. Но, поскольку эти так некстати явившиеся гости осмеливались общаться в полный голос, значит, они шли в открытую, не таясь. А раз не таились, стало быть, являли собой достаточно грозную и боеспособную компанию.

– И понос, и в придачу золотуха! – в бессильной ярости процедил я, бросая волочимого за шиворот Жорика, который тут же мешком плюхнулся обратно на камни. Что ж, прости и прощай, брат Георгий! Я и так выручал тебя сегодня сколько мог, и вот настал момент, когда мне уж точно ничем не помочь тебе. А подыхать с тобой «на брудершафт» неохота. Да и слишком большая честь это для такого бродяги, как ты. Хотя, если к нам приближаются узловики, возможно, тебе и повезет. Это для Ипата ты стал врагом, а для обитающих в Сосновом Бору рыцарей, вероятнее всего, пока еще остаешься собратом по Ордену.

Наскоро оглядевшись, я отринул мысль спрятаться в ратуше, пускай она и находилась ближе прочих построек, и предпочел ей приземистую и неприметную башенку, торчащую чуть поодаль. Перемахнув через бортик бассейна и пригнувшись, я рванул к выбранному укрытию. Хорошо, что сейчас не зима, и я не оставляю следов, а то подобные игры в прятки меня не спасли бы. Зимой даже моя невидимость не всегда помогает, поэтому в заснеженное время года я вообще редко появляюсь на открытой местности.

Пока я обегал башенку и взбирался на ее верхний ярус, к узкому оконцу-бойнице, потревожившие меня сталкеры успели выйти из-за стены и подступили к бассейну. Это были семеро громил, облаченных в одинаковые черные доспехи, и у каждого на рукаве красовалась эмблема: оранжевые языки пламени, расходящиеся в форме христианского креста.

Да, для цели, с какой мы сюда пожаловали, более подходящего комитета по встрече было не сыскать!

Секта «Пламенный Крест», которой верховодил хозяин Грааля Дьякон, была изгнана военными отсюда в Чернобыль примерно полтора года назад. Чистильщики вынудили праведников бросить свою святыню – Неопалимую Купину – и, если верить Жорику, заодно припрятать где-то в этих краях артефакт-супераптечку. Однако нынешнее присутствие здесь сектантов меня не удивило. По слухам, после изгнания они периодически наведывались в Сосновый Бор небольшими компаниями, чтобы втайне справлять на священной для них земле свои кровавые ритуалы.

Куда спешила эта семерка – назад, в Чернобыль, или в иную локацию, – черт бы ее знал. Но, встретив на своем пути валяющееся тело в рыцарских доспехах, сектанты уже никак не могли пройти мимо него.

– Хвала Дьякону, единоверцы! – провозгласил идущий впереди праведник, первым заметив распластавшегося на дне бассейна Дюймового. – Это ли не знамение: мы пришли сюда охотиться на жертвенного агнца, а он лежит и сам нас смиренно дожидается!