Роман Глушков - Король «Ледяного взрыва»

Особенно усердствовали в моем избиении Гробур и парочка его «породистых» собратьев. Пинаемый ногами, я катался по полу между колоннами, кряхтел от боли и старался любой ценой сберечь голову, обхватив ее руками. Но вскоре выяснилось, что ящеры лупят меня хоть и от души, но не куда попало, а по щадящей системе. То есть не бьют по голове и не калечат, а лишь дают понять человечишке, что он крайне разозлил своих хозяев. Я осознавал всю тщетность оправданий и потому сносил побои, крепко стиснув зубы и мысленно прося прощения у покровителя Эрена за то, что фактически поспособствовал гибели несчастного Физабара Стального Нерва.

Выместив на мне злобу, ящеры угомонились и разошлись. Несколько желтобрюхих взялись вытаскивать из кабины «Ледяного взрыва» мертвого погонщика, а мои неизменные конвоиры, получив от Гробура какие-то инструкции, опять подхватили меня под руки и поволокли по тесным проходам куда-то в глубь Силарог. Дышать отбитой грудью было больно, но ребра мои, как и прочие кости, вроде бы остались целы, и это утешало.

Наше петляние по подземным лабиринтам завершилось в каком– то тупике, перегороженном и превращенном в тюремную камеру. Более отвратительной каталажки я в жизни еще не видел. И если отсутствие в ней окна являлось вполне объяснимым, то неимение прочих, в том числе и минимальных удобств не лезло уже ни в какие ворота. Ящеры не расщедрились даже на убогую подстилку, не говоря об остальном.

В низенькой – три на три метра – каморке имелись в наличии всего две вещи: дырка диаметром с человеческую голову в полу и надписи, оставленные на стенах предыдущими гостями этого каменного мешка. Из сортирной дырки, что служила заодно и вентиляционным отверстием, доносился нескончаемый шум воды – судя по всему, под полом камеры протекала Тигисар. А настенные надписи можно было прочесть лишь при открытой двери, поэтому я не мог штудировать на досуге впотьмах здешнюю «библиотеку». Как и внести посильный вклад в ее пополнение. Когти, как у келебра и тэнки, у меня отсутствовали, а иные пригодные для царапания стен предметы отобрали при обыске бдительные конвоиры, не преминув при этом отвесить мне добавочную порцию тумаков.

Массивный засов на двери с лязгом закрылся, и я остался в кромешной темноте, один на один со своими горькими мыслями. Впрочем, сокрушаться по поводу тяжкой доли пришлось недолго. Едва мое тело приняло спокойное горизонтальное положение, как на меня вмиг навалился мертвецкий сон. Вернее, это был даже не сон, а провал в глубокое забытье, словно кто-то невидимый подкрался ко мне сзади и заехал по темечку тяжелой, но мягкой дубинкой. Единственное, на что у меня хватило сил, это брезгливо отползти от сортирной дырки в противоположный угол, поскольку не хотелось спать, уткнувшись в нее лицом. На все же остальные неприятности, в которые Торки Бикса угораздило вляпаться, ему было сейчас откровенно начхать.

Когда вам говорят, что, дескать, нет в жизни счастья, не верьте – оно существует. Разве я не был счастлив в этот момент, когда меня наконец-то оставили в покое и я получил долгожданную возможность заснуть, не заботясь о завтрашнем дне. И чего, спрашивается, насчет него волноваться? Сгноить меня ящеры здесь не сгноят, это однозначно. А значит, на свободу я в любом случае выйду и солнце наверняка еще увижу. Надо только дать желтобрюхим перебеситься и осознать, что Торки Бикс и «Ледяной взрыв» – единое и неразрывное целое. По крайней мере, до ближайшего квадролуния. И потому оставшиеся две с половиной недели мне следует прожить, возлюбив жизнь, как никогда ранее. Не такая уж, если вдуматься, сложная задачка. Ладно, посмотрим, какой она покажется мне на свежую голову. А пока я с успехом претворял эту позитивную установку на практике, вовсю наслаждаясь сном в тесном каземате. И хотите верьте, хотите нет, но не было сейчас в мире более счастливого существа, чем униженный и бесправный человечишка по имени Торки Бикс…

Согласитесь, мерзкое это ощущение – просыпаться одному в беспросветной темноте, да еще глубоко под землей. Кто сказал «хуже бывает лишь в могиле»? Вам что, уже доводилось быть похороненными заживо? Если так, значит, вам несказанно повезло, что вы опять ходите по земле живым и здоровым. Я, конечно, в такой передряге не бывал – Боги миловали. Но за время, что прошло с момента моего пробуждения и до окончательного возврата в реальность, жуткое слово «могила» действительно пронеслось у меня в голове несметное количество раз.

А что я должен был подумать? Вокруг кромешный мрак и сырость; тишина такая, что аж в ушах звенит; тело ноет, руки-ноги не шевелятся, а мысли панически мечутся в голове, будто ненароком залетевшая в комнату дикая птица. Лишь с голосом было все в порядке. Правда, поначалу он звучал хрипло и почти беззвучно, но затем все же прорезался. На что незамедлительно последовала реакция извне.

– Хорош орать, тонкокожий ублюдок! Вот сменюсь с поста, тогда и ори. А при мне чтоб даже пикнуть не смел! – потребовали откуда-то из темноты. Тот, кого побеспокоили мои гортанные вопли, находился за стеной, поскольку речь его была приглушенной и гулкой, а закончилась раздраженным ударом по железной поверхности. Несмотря на неприветливый тон говорившего, мне, однако, следовало его поблагодарить, ведь своей бранью он освежил Торки Биксу память и позволил сориентироваться в обстановке.

Неизвестно, как долго я проспал на каменном полу камеры, но тело за это время затекло так, что практически превратилось в бревно. Попробовав принять сидячее положение, я был вынужден констатировать, что понятия не имею, как это сделать. Кое-как размяв онемевшие члены перекатыванием с боку на бок, я в конце концов со скрипом поднялся на четвереньки, а уже потом и на ноги. И когда самое трудное осталось позади, дальше дело пошло заметно легче.

Отыскав в темноте сортирную дыру по доносившемуся из нее шуму подземной реки, я справил нужду, после чего подошел к двери и, наплевав на угрозы, обратился к стерегущему камеру ящеру:

– Эй, как тебя там! Дай воды, а то в горле пересохло!

– Я, кажется, велел тебе заткнуться, Бикс! – грозно напомнил охранник. – Что, мало позавчера досталось? Так могу добавить – мне нетрудно!

Желтобрюхий сказал «позавчера»… Эх, и расслабился же я в гостях у Гробура и его чешуйчатой братии! И даже неплохо выспался, несмотря на отвратительный дискомфорт. Странно, что никто за это время меня не побеспокоил. Причин тому могло быть несколько, но самая вероятная из них: весь командный состав базы куда-то отбыл, оставив меня и Квиримота на попечении кучки обычных головорезов. А им строго-настрого воспрещалось проводить со мной воспитательную работу, ибо в противном случае, будьте уверены, ящеры уже пересчитали бы мои ребра не по одному разу. Что ж, пусть маленькая, но все-таки радость…