Максим Замшев - Избранный

– Чаю? С удовольствием, папа. А что-нибудь вкусненькое есть?

– Найдем, ну как же не найти…

Отец и дочка отправились на кухню, где уже закипал заранее поставленный Борисом Аркадьевичем чайник. Легкий парок из носика поднимался к потолку, побеленному давно, но весьма основательно и поэтому выглядящему все еще презентабельно. В таких старых «сталинских» домах потолки предусмотрены высокие, чтобы каждый житель свободной страны, въезжающий в такую квартиру, мог почувствовать себя немного барином. В старое время кому попало в таких домах квартиры не давали! А в последние годы заехало много проходимцев с деньгами, и творили они на своей жилплощади такое, что и в страшных снах не могли увидеть те, кто проектировал эти красивые, полные тайны и имперского величия здания. Жильцы со стажем кипели от негодования, без конца и безуспешно жаловались, и только Нежданов оставался равнодушным к безобразиям нуворишей. На вопросы соседей только качал головой и разводил руками…

Сейчас Бориса Аркадьевича так и подмывало спросить Марину о Климове, но он ждал, пока дочка сама начнет эту тему. Сегодня утром, перед тем как он отправился на свою регулярную прогулку по набережной, Марина в сердцах почему-то назвала Климова стареющим бонвиваном, видимо не очень понимая, что значит это выражение. Кажется, Алексей обещал ей позвонить, но обещания не сдержал. За ним это, кстати, водилось, и когда-то некоторая небрежность Алексея к дочке не нравилась Нежданову. Когда-то… Знал бы он…

Прощаясь утром с отцом, дочка выпалила, что обязательно рванет сегодня в загул, назло Алексею. Поздний приход дочки, как считал Нежданов, был как раз связан с этим самым пресловутым загулом. «Ничего. Пусть погуляет. Она девочка взрослая, не позволит себя ни во что непозволительное втянуть. А когда же гулять, как не в молодости!», – успокаивал себя Борис Аркадьевич.

Нежданову до рокового известия, в целом, Климов был симпатичен, несмотря на закономерную ревнивость отца к возможному спутнику жизни дочери. Прежде, когда молодежь бранилась, он переживал, стремился даже внушить дочери, что женщине необходимо брать инициативу в свои руки, если дело касается прочности отношений. Но сегодня, в день, когда начали происходить такие важные события, Марине вряд ли нужно было с ним видеться. И хорошо, что они в очередной раз поссорились. Если бы они встретились, это могло не самым лучшим образом повлиять на его план, призванный спасти не только его жизнь, но и жизнь дорогих его сердцу людей. Исполнение плана уже началось. Он убежден в своих силах. Да! Воле Организации еще никто не осмеливался противостоять – из тех, кто внутри нее. Пусть он будет первым!

Борис Аркадьевич вооружился кухонным ножом, стал аккуратно стругать копченую колбасу и нарезать любимый дочкин французский сыр с плесенью. Жара все больше отступала, и из открытого окна в кухню вплывал освежающий поток воздуха.

– Ну что, расскажешь старику, как теперь загуливает молодежь?

Марина изумленно подняла на отца свой темный, выразительный взгляд, от которого некоторые мужчины сразу же теряли голову.

– Ты это о чем?

– Ну как же. Помнится, ты собиралась отомстить своему распрекрасному кавалеру и загулять по полной программе, как твои подружки изволят выражаться. Вот я и спрашиваю: как прошел запланированный загул? Разрешаю без подробностей…

– А… Я передумала. Решила все-таки дать своему распрекрасному кавалеру, как ты изволишь выражаться, шанс исправиться.

Нежданов размешивал сахар в чашке и так сильно два раза задел ложкой о края, что часть жидкости пролилось на блюдце.

– Что ты, папа? Осторожней, обваришься!

Марина поднялась и хотела вытащить из-под чашки блюдце, почти до краев заполненное чаем, но отец остановил ее.

– Не беспокойся, доченька. Просто я налил слишком полную чашку.

Нежданов аппетитно откусил от только что сделанного им бутерброда и знаком показал дочке, чтобы она приступала к чаепитию. «Она все-таки виделась с ним».

Марина кончиками пальцев с длинными накрашенными ногтями взяла кусочек хлеба, положила на него сначала колбаску, потом сыр, все это отправила в рот.

Ночная беседа за чаем свелась к тому, что Марина с воодушевлением, как о долгожданном сюрпризе, рассказала отцу о том, что Климов буквально на ее глазах был отправлен в командировку в Париж и она, памятуя отцовские пожелания, упросила любимого сфотографировать урну с прахом Махно. Борис Аркадьевич всячески изображал радость от услышанного, часто прихлебывал из чашки, чтобы скрыть испуг. Девушка ощущала, что отец как-то не так воспринимает ее рассказ, но не могла понять почему. Ведь он сам просил ее не пропустить момент, когда Алексея пошлют в парижскую командировку, и вот теперь, когда все таким чудесным образом сошлось, только изображает радость, а внутри у него из-за этого нехорошо. Но в чем причина? Спрашивать отца Марина не хотела. Если уж он что-то задумал скрыть от нее, то выяснять бесполезно.

Всю ночь Марине снились Климов, отец, какие-то конники, тачанки, она ворочалась, постанывала и проснулась с больной головой. Пробуждение было столь неожиданным, что она, еще частично находившаяся во власти сна, поначалу не могла понять, где находится и кто она вообще такая. А ярко-красная наволочка так напугала ее, что ей померещилась кровь.

Минут пять Марина лежала не шелохнувшись, приходя в себя. Вскоре сердце стало биться в обычном ритме, все возвращалось на свои места, и первоначальный ужас окончательно отступил. Нос почуял аромат свежесваренного кофе, проникающий сквозь щели между дверью и стеной, заполняющий собой комнату, смешивающийся с другими запахами утра. Отец как всегда орудовал на кухне, готовя завтрак для своей обожаемой девочки. Мысль о нем сразу напомнила о вчерашнем позднем чаепитии и странной, суетливой, неестественной реакции на всю необычную и, как казалось Марине, очень веселую и праздничную историю с отъездом Алексея в Париж.

Борис Аркадьевич встретил ее широкой улыбкой. Он неизменно улыбался, видя дочь по утрам, словно ее появление служило залогом тому, что все будет в порядке. На его затылке привычно была натянута резинка из-под очков, с которой он никогда не расставался и всячески сопротивлялся уговорам дочери заказать нормальные очки, которые держались бы на носу без всяких дополнительных приспособлений. В длинной расчесанной бороде седые волосы соседствовали с темными, а линия усов имела замысловатый изгиб.

– Ну что, будущий твой благоверный знать о себе не давал?

– Ты же знаешь, я сотовый на ночь выключаю. Может, и прислал уже сообщение. Потом посмотрю. Очень кофе хочется…

– Садись, голубушка. Все готово.