Максим Замшев - Избранный

– Вы искали меня, босс? – голос Деда источал обычную уверенность, хоть и звучал хрипловато.

– Да, искал. Мне только что звонил Смотритель. Он очень недоволен, что нарушены его инструкции.

– Их никто не нарушал!

– А кто тогда напал на Пьера Консанжа и сорвал концерт?

– Мы разбираемся с этим. Похоже, враги опережают нас. Надо менять тактику. Избранный должен утонуть в крови!

– Операция поручена вам! Смотрите, чтобы не вышло, как два дня назад, когда вы доложили, что Избранный уничтожен, а я за это вынужден был краснеть перед Смотрителем.

– Слушаюсь, босс! Я доложу вам по результатам.

Сегодня я впервые прочитал все, что написано мною за последние месяцы. И хоть я посвящал этому занятию времени не так уж много, в основном проводя часы в уединении и самосовершенствовании, мне открылось понимание, что я едва ли бывал в прежней моей жизни так искренен с людьми, как с этими белыми листами. Дело даже не в мыслях, которые порой высказаны путано и претенциозно, просто через эти записки я наконец обретаю себя. Первой жизни мне для этого не хватило.

Алексей проснулся очень рано. По привычке потянулся к тумбочке рядом с кроватью, где имел обыкновение оставлять на ночь мобильный телефон. На экране сотового светилась надпись: «Принято 2 сообщения». Климов прочитал одно, потом второе. Первое было от Марины. Она всегда писала без знаков препинания. « Привет дорогой без тебя скучно видела твоего друга Рыбкина он ухаживал за мной» . На лице Алексею выступила явная досада. Следующее сообщение пришло с незнакомого номера: « Алексей! Я очень рада, что вы мне написали. Берегите себя. Приедете, позвоните. Вероника». Чтение этого эсэмэс доставило Алексею куда большее удовольствие.

Солнце настойчиво пробивалось из-за жалюзи, отражаясь на полу, на стенах. Наверное, Алексей никогда в жизни не встречал такой девушки, как Наташа, наверное, ни с кем он не проводил так время, как вчера с ней.

После ужина они уселись на большой диван, и Наташа принялась показывать фотографии. Вообще-то Алексей ненавидел эту процедуру обязательной вежливости. Что может быть скучнее, чем рассматривание чужих фотоснимков. Но вчера вечером Климов впервые понял, что эта чужая жизнь на снимках может быть захватывающей, может увлечь и от нее невозможно будет оторваться. Сперва Наташа показывала снимки своей ранней поры. Вот школьные подруги, вот ухажеры, вот младший брат. Счастливая жизнь! Ленинград. Как кадры старого кино! Потом шли снимки Парижа, какие-то дома, лестницы, люди. Тон этих фотографий темнее, но заманчивей.

– А почему вас нет ни на одной своей фотографии!

– Я же не могу сама себя снимать, да и не очень это интересно, поверьте! Фотографировать – это мое! Я мечтала поступить на операторский факультет. Но, как видите…

– Да. У вас талант!

– Был талант. Теперь уже можно про него забыть. Брату нужны деньги постоянно. Поэтому я обречена здесь прозябать, танцевать в этом убогом кабаре под сластолюбивые взгляды туристов. – Глаза Наташи увлажнились, но она быстро взяла себя в руки. – Впрочем, что это я совсем перед вами раскисла. Кстати, у меня ведь есть бутылка неплохого вина. Вот я идиотка, забыла поставить его на стол. Погодите, я сейчас…

Вино было очень легким, довольно кислым. Потом они снова сидели на диване, и его развязавшийся от вина язык молол, вероятно, много чепухи. Но Наташа слушала внимательно, чуть снисходительно, не перебивала. Она разрешила ему остаться, позволила долгие поцелуи, но не больше, а спать уложила на диване, сама отправившись на кухню…

Начинающийся день выглядел весьма неопределенно. Надо бы позвонить Трофимовой, осведомиться, когда ему, собственно, улетать домой и чем вообще заниматься в свете отмененного концерта Консанжа. Ох, Пьер, Пьер!

Надо сказать, что вчерашним предположениям Наташи, что рука у Пьера совершенно здорова, Климов не очень-то поверил. В конце концов, девушке могло и показаться, что он причесывался больной рукой! Может, здоровой? Все эти детективные страсти, предположения, версии изрядно уже надоели! Бред какой-то! Все будто посходили с ума. Но он-то здесь причем? Он не Нат Пинкертон и не Ник Картер! Надо домой! Только вот съездить на Пер-Лашез, сделать снимок, о котором просил отец Марины… и все.

Антуан не стал будить Клодин. Девушка спала крепко, а ему не терпелось поскорее закончить все дела в этом городе. Осталось только навести официальные справки о Леруа, доложить Легрену, поставить в известность Геваро – и можно обратно в Париж.

Антуан тихо поднялся, привел себя в порядок и выскочил из номера. По лестнице он сбежал резво, вприпрыжку. Молодые силы несли его по земле легко и радостно.

Внизу у портье он узнал, где находится мэрия. Выяснилось, что это рядом.

Воздух уже переполнился ароматами кофе, выпечки, уже спешили на работу горожане, а солнце со своей безмерной высоты сдержанно приветствовало их.

В мэрии, как только он предъявил полицейское удостоверение, изъявили желание быть полезными ему во всем. Он сообщил, что его интересуют данные о Жорже Леруа, жившем в Авиньоне несколько лет назад. На вопрос, что именно о Леруа он хочет узнать, Сантини ответил, что все. Его сразу же предупредили, что в мэрии информация о жителях носит весьма общий характер, и приступили к поиску. Вскоре перед Анутаном лежала тонкая стопка листов. Он углубился в чтение…

Читал внимательно, стараясь ничего не пропустить, но от этого сведения не становились более занимательными. Преобладала сухая информация о рождении, о женитьбе, потом о быстром разводе, еще какие-то незначительные подробности. Естественно, никаких сведений о долгах, ничего сколько-нибудь личного! Удивило Антуана, что в деле не было ни одной фотографии месье Жоржа, но, наверное, ничего такого уж необычного здесь не было. Мэрия – это не фотографический салон.

Все то время, что Антуан потратил на ознакомлении с документами по Леруа, он кожей чувствовал чей-то взгляд. Сначала, увлеченный просмотром, он не зафиксировал это ощущение, но, когда поднялся, чтобы вернуть документы служительнице, приметил невысокую, худенькая женщину, сидевшую за столом неподалеку. От Антуана не ускользнуло, что она воровато опустила глаза. Все говорило о том, что именно она изучала его.

Когда Антуан уже выходил на улицу, кто-то окликнул его. Он обернулся. Так и есть. Та самая дамочка!

– Молодой человек! Вы не уделите мне минуточку внимания?

– Я к вашим услугам, мадам.

– Вы не возражаете, если мы немного прогуляемся, не хочется здесь в дверях разговаривать. Я отпросилась на час. – С этими словами незнакомка взяла Антуана под руку, и буквально вытолкала его с муниципального крыльца. – Я слышала, вы интересовались Жоржем Леруа! Вы из полиции?