Евгений Гаркушев - Кодекс чести

– А где я вас найду?

Петр Михайлович засмеялся.

– Будущий помощник шерифа не должен задавать таких вопросов. Мы не подменяем полицию, но очень часто нам приходится вести свое расследование. Если ты не знаешь, как найти человека, который не скрывается, вряд ли найдешь того, кто захочет от тебя спрятаться.

Таксист, мужичок с не очень густой темной бородой – не знаю, почему но таксистами у нас все больше работают выходцы с Кавказа, – заговорил быстро и с придыханием:

– Куда ехать, господа? Домчу быстро, скользь какая – быстрей ни с кем не доедете… У меня резина шипованная.

– Мы не спешим, – спокойно ответил Голицын. – Так что не гони. Я тебя подвезу, Никита, садись в машину.

– Спасибо, мне недалеко…

– Тем более. Да и разговор не окончен.

Мы сели на заднее сидение старенького «Руссо-Балта». Голицын приказал водителю ехать в центр, ободряюще улыбнулся мне, задернул шторку, отделяющую пассажиров от таксиста. А я продолжил начатую тему:

– Вообще говоря, найти вас, наверное, не так сложно. Служба шерифов имеет какую-то штаб-квартиру. Только я пока не знаю, где она и когда вас можно там застать. Впрочем, наверное, можно позвонить? Телефон шерифа наверняка известен всем справочным бюро?

– Точно. Сразу видно, что закон ты прежде не нарушал, да и от нарушений закона не страдал – слишком мало знаешь о нашей работе. Что же ты, и фильмов о шерифах не смотрел?

– Да в армии как-то не до кино было. А в детстве я больше фантастикой увлекался.

– Понятно. Хотелось бы еще немного с тобой побеседовать, выяснить некоторые вопросы. Ты не слишком спешишь?

– Ну, не то чтобы спешу… Но и не прогуливался без дела. Утром я собирался посетить потенциального работодателя.

– Давай позавтракаем вместе? Ты уже завтракал?

– Нет.

– Как другой потенциальный работодатель, я угощаю. Идет?

В который раз за сегодня ему удалось меня смутить. Как ответить на такой вопрос? Позавтракать вместе с шерифом, мастером академической школы фехтования и вообще интересным человеком, поговорить о будущей работе, несомненно, стоит. Но Голицын сразу заявил, что он угощает – то есть, радостно согласившись, я могу показать себя падким на дармовщину. А заявление «я привык сам платить по счетам» будет грубым и неуместным в разговоре с уважаемым человеком. Интересно, это все психологические полицейские трюки или у Петра Михайловича случайно получается?

– Спасибо. Конечно, для меня честь позавтракать с вами, – нашелся наконец я. – Только мне неловко, что вы собираетесь меня угощать. Может быть, лучше я угощу вас?

– Мелочи, – махнул рукой Голицын и отдернул шторку к таксисту. – На Садовую, в «Погребок», пожалуйста.

Водитель, обрадованный возможностью пообщаться с пассажирами, спросил:

– Вы не будете против, если я закурю?

– Мы будем против, – ответил Петр Михайлович. – Сами не курим и вам не советуем. Очень вредная привычка.

– Да я бы в окошко…

Голицын задернул шторку, оставив таксиста наедине с его печалью. Я усмехнулся:

– Откуда вы знаете, что я не курю?

– Если бы вы курили, молодой человек, я бы с вами и разговаривать не стал. – Отчего-то он перешел на «вы» и даже «забыл» мое имя. – Чрезвычайно вредная привычка, подчеркивающая слабость воли ее обладателя, неуважение к окружающим, пренебрежение к своему здоровью, низкий интеллектуальный уровень…

– А интеллектуальный уровень здесь при чем? – удивился я.

– Умный человек всегда найдет себе занятие лучше, чем втягивать дым, – безапелляционно заявил Петр Михайлович. – Тебе так не кажется?

– Может быть… К алкоголю вы тоже строго относитесь?

– Почему же? Если не напиваться до поросячьего визга, выпить что-то крепкое даже приятно. Что мы сейчас и сделаем. Мороз…

В «Погребке» было уютно. Полутемный зал, лампы, стилизованные под свечи, – на стенах, свечи, стилизованные под лампы, – на темных деревянных столах… Голицын заказал по пятьдесят граммов перцовой водки – ее подали в серебряных стопках, на подносе. Кроме стопок, на подносе стояла глиняная тарелка с ржаным хлебом, посыпанным чесноком и мелко рубленным салом. Может, здесь это была обычная закуска к водке. Но скорее всего прислуга знала вкусы Голицына: половой называл его не иначе, как Петр Михайлович, и суетился с небывалым усердием – и вокруг него, и вокруг меня.

Хотя шериф ничего не заказывал, кроме перцовки, сразу после водки половой принес две глубокие глиняные плошки с огнедышащим супом-харчо, блюдце с крупными маслинами и графин с водкой – на этот раз прозрачно-белой. Петр Михайлович пить больше не стал, с наслаждением принялся есть суп-харчо. Я последовал его примеру. Готовили в «Погребке» отменно. И под морозную погоду меню подходило как нельзя больше.

Когда с харчо было покончено, Петр Михайлович поинтересовался:

– А сам ты ничего не хочешь спросить о службе? Может быть, тебе должность не подойдет? Или зарплата не устроит?

– Не думаю, что условия плохие, если непосредственный начальник лично подбирает претендентов, – осторожно ответил я. – Шериф – не последний человек в городе.

– Только лести мне не хватало, – усмехнулся Голицын.

– Это констатация факта, а вовсе не лесть. К тому же вы еще решение не приняли. Что толку расспрашивать, надеяться, когда я, возможно, вам не подойду?

Голицын улыбнулся, промокнул губы салфеткой и сделал какой-то непонятный знак официанту. Тот, однако, за разъяснениями обращаться не стал – помчался на кухню и спустя полминуты был у нашего стола с двумя тарелками, на которых дымились отбивные и жареная картошка с желтоватым – наверное, горчичным, – соусом.

– Определенно, соображаешь ты неплохо. Однако при всем почете и уважении должность помощника шерифа не слишком доходна. Взяток мы не берем, а зарплата не слишком высока – триста пятьдесят рублей в месяц. Нужно выходить на ночные дежурства, да и в выходной всегда могут оторвать от отдыха.

Триста пятьдесят рублей – совсем неплохо. Но после армии на инженерной должности я мог бы зарабатывать больше. В идеальном варианте – пятьсот рублей. Впрочем, некоторые работают и за триста, и даже за двести пятьдесят… Все зависит от города, специальности, перспектив. Где-то в глухой тайге, на нефтяных вышках, угольных разрезах, лесоповале, на строительстве дорог и мостов инженер может найти работу и с оплатой в семьсот рублей в месяц – только что там делать, в тайге, кроме как работать? Тратить деньги будет некуда…

– А на сколько заключается контракт? – поинтересовался я.

– На три года, хотя разорвать его можно раньше – по требованию одной из сторон, с соблюдением определенных условий.

– И куда я пойду после этих трех лет? Инженерная квалификация теряется быстро.