Евгений Гаркушев - Кодекс чести

– И потом винтовка эта всплыла, как я понял?

– Да, второе убийство именно с ее помощью совершили. Застрелили в спину Порфирия Савельевича Тимирязева. Кто, зачем – тоже непонятно. Фехтовальщиком он был слабым, да и вообще не слишком внушительных габаритов мужчина. Заколоть – и никаких следов, всегда можно на дуэль свалить. Но пули-то мы нашли – именные, из винтовки Воскобойникова. Поэтому два дела в одно объединили – похоже, один псих постарался. Хотя варианты возможны, конечно.

– Какие, например?

– Винтовку могли продать. Убийца Воскобойникова мог ее спрятать, а кто-то другой – найти. Причем этим кем-то мог оказаться обыкновенный мальчишка, который не понимал, что имеет дело с боевым оружием. Прицелился в спину прохожему, выстрелил – и готово.

– Не верю я в таких мальчишек.

– Я тоже не слишком верю, но в жизни случается всякое. Да и не обязательно, что винтовку взял убийца. Может быть, зашел какой-то родственник, знакомый или сосед, увидел убитого Воскобойникова, схватил винтовку – и пошел мстить. Или просто схватил, потому что домой страшно было идти. Или приглянулась она ему как самая ценная вещь. Чужая душа – потемки. Что только не могло произойти.

Вряд ли в ближайшее время нам предстояло попасть домой, значит, полноценный ужин откладывался на неопределенное время. Я сходил в туалет за водой и включил электрический чайник – нужно подкрепиться, пока мы еще не едем на поиски стрелка, не пишем рапорты и отчеты, не мчимся вместе с полицейскими на задержание, не организовываем население для облавы…

Константин достал из своего пакета банку растворимого кофе, полиэтиленовый мешочек, полный ванильных сухарей, шоколадку – словно знал, что все это нам пригодится. С другой стороны, ночные дежурства часто бывают спокойными – отчего же не коротать их со всеми удобствами, за чашечкой хорошего кофе перед цветным телевизором?

– А где можно посмотреть материалы дела? – спросил я.

– Вон на той полке, – кивнул Рыков. – Дело заведено двадцать первого мая, если не ошибаюсь. Бери, смотри. Только чашку на бумаги не опрокинь. Еремей в прошлый раз отличился, вот так вот за чаем дела просматривая. Хорошо, что то дело было об угрозах соседа хозяйке дачного домика. Кое-какие документы посушили, а некоторые протоколы опросов пришлось восстанавливать. Голицын страшно ругался.

Еремей Литвинов, третий помощник шерифа, сидел сейчас дома и даже не подозревал, что мы в очередной раз влипли. Что ж, пусть отдохнет. Возможно, ближе к полуночи понадобится и он. А сейчас – зачем его заранее расстраивать? Может, тревога окажется ложной.

В несгораемом шкафу я обнаружил толстую папку – протоколы осмотра места происшествия, результаты экспертиз, вскрытия тел, показания свидетелей… Впрочем, показаний свидетелей было на удивление мало.

– А когда убили Тимирязева, тоже поступило сообщение в шерифский участок? – спросил я. – Не могу найти данных в материалах дела.

– Нет, тогда позвонили жители, которые слышали выстрел. И не нам, а в полицию. Патрульная машина прибыла через каких-то пять—десять минут, точно сказать сложно – полицейские, если и задержались, признаваться в этом не станут. Так что, не исключено, стрелок просто не успел нам позвонить. Но это из области фантазий. Может, и не собирался он нам звонить, а может, звонил, да мы в это время на том пустыре околачивались. Сам понимаешь, убийство, да еще из армейской винтовки – шерифа сразу вызвали, а он нас подтянул. И я, как назло, опять дежурил.

– Полицейские сразу определили, что винтовка армейская?

– Да уж видно, что пуля боевая, не картечь самодельная. К тому же выстрелили очередью. Два попадания, и оба – навылет.

– Очередью?

– То-то и оно. Стрелял кто-то неплохо. Метров с двадцати – баллистики вычисляли. Пулю найти целая проблема оказалось. Но нашли. И одну, и вторую, и даже третью – ту, которая в Тимирязева не попала.

– А гильзы?

– Гильзы стрелок подобрал – не знаю уж зачем. Видно, следы хотел замести. Только мы, когда надо, не только пули, но и все, что потребуется, найдем. Всех мальчишек окрестных собрали, за каждую пулю, которая нас заинтересует, назначили премию в десять рублей.

– Не пытались со стороны пули приносить? Десять рублей – не кот начихал, особенно для мальчишки.

– Пытались, парочка особо хитрых пареньков – но мы их быстро вычислили. Одна пуля была не стреляная, другая – из мишени вытащена, на ней следы краски остались. Этим мальчишкам в поисках запретили участвовать, другие вели себя честнее.

– Отчего же стрелок не стер с пуль опознавательные метки?

– Слушай, Никита, откуда я знаю? – возмутился Рыков. – Ты дело читай да думай. Может, боялся, что баланс сместится – метку ведь просто так ножом не соскребешь. Может, не сообразил. Может, даже не знал о всех метках на пуле – если вопросом не интересовался или в армии мало занимался стрелковой подготовкой. В конце концов, не каждый знает много об оружии – более того, половина граждан, отслужив в армии, благополучно теорию забывают. Другие дела появляются… Копия заключения экспертизы в деле есть, подлинник, понятное дело, в полиции, но Голицын постарался все документы продублировать – мы ведь тоже дело ведем.

– Пустырь, я так понимаю, неподалеку от Кольцевой? То есть от дома Воскобойникова?

– Минут десять ходьбы. Почти рядом.

– Тимирязев что там делал?

– Домой возвращался. Соседями они с Воскобойниковым были. Ну, не совсем соседями, но жили неподалеку. И знакомы, я так понимаю, еще с детства. Слушай, ты работай с документами, дело читай. Там почти все написано.

Я вернулся к содержимому папки, открыл личное дело Воскобойникова – потомственного дворянина, владельца чаеразвесочного завода и нескольких магазинов, а также жилого дома в центре города, квартиры в котором он сдавал. Вдовец, вместе с ним проживал сын – Илья Архипович Воскобойников. Это обстоятельство меня сразу заинтересовало – Костя о сыне убитого молчал. Надо полагать, в подозреваемых он не числился, хотя, как известно, если взрослый сын живет вместе с отцом под одной крышей, случается всякое.

Помимо того, что Архип Агафонович был совсем не беден, он получил весьма приличное образование в Ростовском инженерно-строительном институте. Впрочем, по специальности почти не работал – разве что проектировал собственные магазины, но об этом в деле сказано не было. Сразу после обучения в институте и службы в армии – в строительных войсках, естественно, – Воскобойников открыл собственное дело – тот самый чаеразвесочный завод, который давал ему основной доход и поныне. Поскольку с армейских премиальных такой завод нипочем не открыть, было ясно, что Воскобойников либо получил хорошее наследство, либо продал большой земельный участок – потомственное дворянство указывало на то, что Архип Агафонович из рода крупных землевладельцев.