Евгений Гаркушев - Кодекс чести

– Тащи наверх, – приказал шериф.

Винтовку я подал шерифу прямо в плаще. Тряпки и труп кошки решил оставить на месте.

В свете двух фонарей мы еще раз осмотрели винтовку. Проверять наличие патронов и состояние ствола не стали – этим займутся в криминалистической лаборатории. Шериф даже не прикоснулся к оружию, когда я развернул плащ, – да и старался не хвататься за сталь и деревянный приклад, чтобы не стереть чужие отпечатки пальцев. Хотя вряд ли преступник оставил их специально для нас.

– Сверху лежали грязные тряпки и дохлая кошка – наверное, чтобы любопытных отпугнуть, – сказал я.

– Может, и так. А может быть, какой-то намек. Жаль, что злоумышленник не нагадил сверху. Тоже способ отпугнуть любопытных.

– Это вы меня так любите, Петр Михайлович? Считаете, что дохлой кошки мало?

– Нет, что ты, Никита. Дело не в наших чувствах и не нашей брезгливости. По экскрементам можно узнать много любопытного о человеке, их оставившем. А кошка – это только кошка. Ей просто не повезло. Не стал же он убивать своего любимого зверька? Преступники и убийцы зачастую очень сентиментальны.

– Выходит, кошку он не убивал, а нашел на обочине?

– Скорее всего именно так. Принцип бритвы Оккама. Если бы тебе понадобилась дохлая кошка, как бы ты ее заполучил? Однако для нашего дела это не так важно. Сейчас мы поступим так: ты и Панкрат поедете в участок, запрете винтовку и плащ в несгораемом шкафу, вызовете полицейскую группу и сообщите ей о своей находке. Винтовку они изымут, и мы не будем протестовать – пусть людям будет радость, а заодно и работа. Копию всех экспертиз они нам обязаны предоставить в любом случае. Заодно расскажешь полицейским, где нашли оружие, предъявишь записи телефонных разговоров… Хотя нет, записи мы отдадим экспертам завтра – не хватало еще, чтобы ретивые полицейские испортили нам собственную операцию. А я сяду на такси и поеду на грузовую станцию. Возможно, результаты экспертиз не будут нам нужны. Может быть, убийца захочет покаяться, а если это свидетель, мы узнаем еще больше интересного.

– Какие инструкции будут относительно вашей поддержки? – поинтересовался я.

– Страховать меня не нужно. Позвоню, когда потребуется. Если меня не будет к утру – поезжайте к грузовому вокзалу сами. Как и требовал аноним, я буду прогуливаться вдоль бетонного забора, который отделяет пути от рощи и квартала жителей. Место там и правда глухое, незаметно не подберешься.

– Вряд ли преступник придет один. Кто-то из его сообщников должен стоять на шухере – контролировать, чтобы вас не застали врасплох.

– Пусть стоит. Его право.

– А самострел?

Голицын усмехнулся.

– Никита, для того чтобы убить меня, есть гораздо более простые и действенные способы. Например, засесть в кустах возле моего дома с винтовкой Калашникова и подождать, пока я не соберусь ехать на работу. Или влезть на дерево и выстрелить в окно – стекла у меня самые обычные, решеток тоже нет. Полагаю, наш незнакомец действительно хочет поговорить.

Доводы Голицына меня успокоили. И в самом деле – кому нужны такие сложности с винтовкой, телефонными звонками, конспиративными встречами? Конструктивное желание сотрудничать с шерифом налицо – иначе незнакомец не отдал бы винтовку.

Мы с Панкратом довезли Петра Михайловича до стоянки такси, посадили в желтый «Руссо-Балт» с шашечками и отправились в участок. На душе у меня было легко и спокойно – отмучаемся эти сутки, зато потом можно будет отдохнуть от всех проблем…

С полицейскими мы возились до трех часов ночи. Сначала они оформляли акт изъятия винтовки и прочих вещественных доказательств, а именно: «плаща темно-серого, с черными пуговицами, с пятнами грязи и потертостями», брали у меня показания. Потом мы вновь отправились на пустырь, и криминалисты занялись прочими грязными тряпками, в которые было завернуто оружие. Хорошо, что они не тронули кошку…

Мне эта суета не нравилась – хотя бы потому, что мы привлекали слишком много внимания. Но собеседник Голицына вообще не упоминал об участии полиции в изъятии винтовки – поэтому, если говорить формально, мы имели полное право передать полицейским оружие, которое они давно разыскивали.

Когда я вернулся в участок в очередной раз, там уже пил чай Рыков. Он рассказал, что лавка, с телефона которой звонил неизвестный, была закрыта наглухо, а окна первого этажа дома оказались темными, из чего он сделал вывод, что купец Аграфенов и его семейство ложатся спать рано. Инженер Слойкин бодрствовал, поэтому Константин счел возможным заглянуть к нему, чтобы поговорить о купце Аграфенове. Слойкин сообщил, что купец вместе с семейством подался на неделю на юг. В лавке торговала приходящая работница, но появлялась она там только в дневное время – с девяти утра до семи вечера.

Рыков обрадовался и устремился по следу продавщицы: возможно, в восемь вечера нам звонили с ее ведома или она давала кому-то ключи от лавки, что, вообще говоря, маловероятно – слишком много добра там хранилось. Шестидесятилетнюю Прасковью Алексеевну он нашел быстро, поднял с постели, продемонстрировал шерифскую звезду и заставил показать ключи от лавки. Потом вместе с ней отправился на место, проверил, подходят ли ключи к двери, проинспектировал телефон.

Аппарат был на месте, но не работал. Рыков связался со службой безопасности, и вызванные связисты обнаружили «обрыв провода». Как предположили контрразведчики, «обрыв» случился в каком-то из колодцев, откуда и вел переговоры наш незнакомец. Искать точку подключения решили с утра – может быть, остались какие-то следы? Застать кого-нибудь на месте незаконного подключения сейчас – нереально.

– Хитрый, гад, – прокомментировал Рыков. – Технически подкованный. Знал, что купец в отъезде. Стало быть, какие-то выходы имеет или на его семью, или на инженера Слойкина, или на продавщицу Прасковью. Но выходы – не знакомство… Может, его сын в одном классе с молодым купчонком учится или супруга с женой Слойкина вместе в бассейн ходит. Вариантов – масса.

– Да, – согласился я. – Что-то долго Петра Михайловича нет. Пора бы уже вернуться.

– Может, партизан наш что-то очень увлекательное рассказывает. А может, Голицын его до сих пор ждет, – предположил Рыков. – Надо ведь анониму перестраховаться, проверить, нет ли слежки. А шериф, пока его не дождется, не уйдет. Он слово дал, да и на информацию надеется.

– Жаль, телефона у него нет.

– Он не стал бы звонить. – Рыков отхлебнул чая и начал грызть очередной сухарь. – Спугнуть телефоном можно скорее, чем одиноким соглядатаем. Помощник, который в кустах притаился, – это одно, а по телефону можно хоть роту спецназа службы безопасности вызвать. На вертолете.