Роман Глушков - Повод для паники

– Вообще не припоминаю даже что-то близко похожее на кризис, – признался я. – Обычно все неприятности со мной случались на турнирах. Вне арены – крайне редко. Да и разве то были проблемы? Так, мелочи… Дома проблем не было никогда. Так в чем же может быть причина?

– Точно не скажу, но, видимо, имеет место целая совокупность неприятностей, случившихся в одно и то же время, – пожал плечами Наум Исаакович. – Иными словами, непредсказуемый форсмажор, против которого оказались бессильны стандартные методы устранения неполадок. Ну хорошо, вот вам пример: предположим, я подавился за обедом крошкой. Ваши действия?

– Стукну вас по спине, – не долго думая ответил я.

– Спасибо, вы настоящий друг, – поблагодарил Кауфман. – Только умоляю: если, не приведи господь, подобное случится, бейте дядю Наума нежнее – он ведь почти тридцать лет как пенсионер. Но вы поступите абсолютно закономерно. Есть причина – тут же появляется следствие. Однако усугубим ситуацию. Предположим, что, подавившись крошкой, я начал дергаться и опрокинул на себя кипяток, а затем поскользнулся, упал и свернул себе шею. После этого вы тоже станете стучать меня по спине?..

Каролина тем временем подошла к печке и водрузила на нее экстравагантную посудину: пузатую, с длинным кривым носиком и изогнутой ручкой. Посудина тут же принялась недовольно сипеть и посвистывать, будто выражала протест против своего нахождения на горячей плите. С каждой минутой доносившиеся до меня звуки становились громче и раздражительнее, и вскоре из отверстия в крышке посудины повалил пар. Кэрри незамедлительно среагировала на это, сняла медного свистуна с печи и принялась разливать по чашкам с уже насыпанным кофе крутой кипяток. Натуральный кипяток, полученный без помощи кухонного комбайна!

Чудеса продолжались.

Опасаясь, как бы приведенный Кауфманом пример с кипятком не воплотился в реальность, я отодвинулся подальше от стола. Дядя Наум рассказывал столь живо и убедительно, что наверняка сумел бы заставить меня бояться даже собственной тени.

– Скажите, в какой отрасли вы несли Службу? – спросил Наум Исаакович.

Вместо меня ответила Каролина:

– Папа, я, кажется, говорила тебе, что капитан Гроулер не был контролером, – сказала девушка. Я с интересом посмотрел на нее – откуда, дескать, у вас, милая, такая осведомленность? – и она, глядя на отца, спешно пояснила: – Помнишь, ты утром уже спрашивал о капитане? Ну, когда у него окно разбилось.

– Да-да-да, припоминаю, – закивал дядя Наум. – Точно, спрашивал. Действительно, вы же в спорте без малого десять лет, а спортсмены в молодости освобождаются от Службы… Разрешите полюбопытствовать, как вы вообще угодили в реал-технофайтинг из интерната Гражданского Резерва?

– Прошел психооценку и распределение, как и все. Ведь никто не отнимает у незаконнорожденных право на распределение… В отличие от некоторых других прав. Система Психооценки нашла меня чрезмерно агрессивным, так что будущее реал-технофайтера было мне, можно сказать, уготовано.

– На диво безупречное получилось распределение, – саркастически произнесла Кэрри, пододвигая мне чашку с кофе. – Чрезмерная агрессивность! Точнее не скажешь. Нет, лично я против вашей команды и вас конкретно ничего не имею. В какой-то мере даже вас понимаю – мягкотелым среди реалеров не место, – но, по-моему, вы просто не замечаете грань между спортом и обычным побоищем. Несколько лет назад такой стиль игры был весьма популярен, однако сегодня он себя явно изжил.

– Так вы, оказывается, поклонница реал-технофайтинга! – заметил я. – И за кого болеете?

– Уж точно не за «Молот Тора», – язвительно ответила Каролина. Могла бы не говорить – я уже догадался. – В спорте я ценю благородство и красоту, до которых вам с вашей агрессивностью еще ой как далеко. Поэтому болею за Ахиллеса и его «Всадников Апокалипсиса». Ахиллес – великий человек! Он сумел воодушевить команду после хорошо известной вам гибели их капитана и повести «Всадников» за собой к победе. Ахиллес и «Всадники Апокалипсиса» – эталон для современных реалеров. И поэтому они сегодня чемпионы.

– Ахиллес!.. – вполголоса проворчал я. – Надо было сразу догадаться – все теперь болеют за бесподобного Ахиллеса. Благородство и красота, говорите? Что-то не замечал за «Всадниками» ни того, ни другого. Впрочем, с трибун, наверное, видней. Не буду оправдывать «Молот Тора», он играет, как умеет. И он еще станет чемпионом, уверяю вас.

– Жутко сомневаюсь!..

– Молодые люди! – Наум Исаакович позвенел ложечкой о чашку. Он вовремя почувствовал, что обстановка за столом накаляется, и поспешил вмешаться: – Нашли время спорить! Капитан Гроулер, я спросил вас, состояли ли вы на Службе, не ради праздного интереса. Служи вы в молодости контролером, вам было бы проще вникнуть в смысл моих слов. Но вы неглупый человек и вникнете в любом случае, могу обещать. И не наводите на себя напраслину – какая такая чрезмерная агрессивность? Ерунда все это! Вы – вполне нормальный человек, уж мне-то можете поверить, я жизнь прожил… Так вот, возвращаясь к вашему вопросу: что есть Контрольная Служба в целом и контролер в частности? Сужу, конечно, по личному опыту, но думаю, что сужу объективно. Чем я занимался на Службе? Тем же, что и все: сидел за терминалом «Серебряных Врат» по три часа в день и поддерживал порядок во вверенном мне секторе. Я служил диспетчером, принимал сигналы о неполадках и сбоях, потом переадресовывал их кому следует. Десять лет контролер Наум Кауфман исправно указывал коллегам, кого и где требуется постучать по спине. А они, в свою очередь, делали это, выполняя давным-давно выученные назубок инструкции. Потом я ушел в законную отставку. В тридцать лет, как и все контролеры. Как видите, не опустился до фиаскера, обустроил дом и вырастил красавицу-дочь…

После этих слов отца Каролина поджала губки и скромно потупилась. Она и впрямь «умела-таки немного стесняться». Что ж, дополнительная запись в реестр ее достоинств. Пока что небольшой реестр – кроме красоты и интеллекта Кэрри Кауфман, занимавших две верхние строки моего мысленного списка, больше в нем до сего момента отметок не было. Но они появлялись, и это вселяло оптимизм. Я не хотел оставлять в памяти о дочери соседа негативные впечатления.

– Неважно, в какой отрасли очутился контролер после распределения, – продолжал дядя Наум. – Все мы сидели за одинаковыми терминалами по три часа в сутки, четыре рабочих дня в неделю. И так десять лет служебного стажа, по истечении которого государство повышает нам социальный рейтинг и соразмерно заслугам обеспечивает пожизненной пенсией. Уходя в отставку, мы вольны творить все, что душе угодно: создавать семью, заниматься бизнесом, путешествовать или просто весь остаток жизни посвятить любимому хобби и воспитанию детей, как я. Такова награда Великого Альянса контролерам за их самоотверженный труд, учили меня с детства. И это более чем достойная награда, здесь даже глупо спорить. Каждый из нас делал на своем посту строго определенную работу, а вместе мы делали одно большое нужное дело…