Николай Собинин - Тест-драйв бессмертия

Попав под перекрестный огонь, бронированный лотерейщик недовольно заурчал, прикрывая голову от попаданий лапой, закованной в металл. Пули, может, и не пробивали крепкий материал брони, но кинетику никто не отменял, также как и запреградные повреждения тканей — шлепки пуль по пластинам определенно доставляли ему свою порцию боли. А учитывая количество попаданий, приходилось ему явно несладко.

Но радоваться было еще рано. Может, мутанту и было больно, но стрелкам это мало чем помогло. Лотерейщик же, дождавшись, когда у них опустеют магазины, вдруг взревел, опустился на четвереньки и по-бычьи нагнул голову. Его «ранец» с жужжанием разошелся в стороны, стволы сменили положение — и вот прямо на укрытие Дикаря смотрит пусковая установка с десятком НУРов на пилоне. Кваз, впавший в легкий шок от такой картины едва успел отпрянуть назад перед тем, как попадания двух ракет разнесли на части кусок базальта на краю обрыва, который служил ему местом лежки. И вновь вверх взметнулись языки пламени от взрыва, противно просвистела в воздухе шрапнель, выбитая из камня. Целый пласт породы вздрогнул, с шумом оторвался от тела останца и полетел вниз. Секунды — и жуткий грохот возвестил о том, что несколько валунов размером с добрую свинью и целый водопад камней поменьше, прокатившись по крутому склону гранитного кряжа, в итоге приземлились на горящий остов броневика и сплющили его в железный блин. Дикарь перебежал в другое место и осторожно выглянул за край обрыва. Лотерейщик же, превратившийся в мобильную ракетно-пулеметную турель, избавившись (пусть и на время) от одного из стрелков, перевел прицел своей орудийной спарки, состоявшей из пулемета и ракетного пилона, на стронга, чем вынудил его прекратить стрельбу и ретироваться, прячась от вражеского огня за корпусом грузовика. Орудийный модуль, потеряв вторую цель из виду, снова принял походное положение, после чего ходячая «консерва» встала на ноги.

Дикарь между тем сменил опустевший магазин и снова взял закованную в сталь черепушку киборга на прицел. Сверху у него не было более удобных точек для фокусировки огня, поэтому он сконцентрировался на шлеме. Любой материал имеет предел прочности, и несколько точных попаданий по шлему, каким бы крепким он ни был, просто обязаны пробить дыру в защите киборга.

«Ходячая турель» вновь обратила на него свое внимание. Лотерейщик повторно упал на четыре кости, задрав пилон пусковой установки вверх. Зашипело сопло выпущенной ракеты. Дикарь даже увидел ее, как в замедленной киносъемке, в виде круглой точки, летящей прямо к нему, вокруг которой сияла корона хвостового выхлопа. Уже наученный горьким опытом, он повторно отпрянул от края обрыва. Но в этот раз киборг взял прицел выше, ракета не взорвалась бесполезно на краю обрыва, а пролетела мимо него. Дикарь, предусмотрительно отскочивший назад, увидел, как снаряд, оставляя после себя дымный след, пролетел мимо него под крутым наклоном вверх и столкнулся с одной из красно-белых опор вышки. Взрыв, не отраженный каменным обрывом как в прошлый раз, получился на славу. Кваза, стоявшего в опасной близости от вышки, швырнуло ударной волной на землю, по голове ударил грохот близкого взрыва. Наполовину оглохший, кашляя и отплевываясь от дыма и пыли, он задрал голову и с ужасом замер. Взрыв ракеты разворотил одну из несущих опор радиовышки, развернув ее «ромашкой». Уходившая в небеса ажурная конструкция постояла пару секунд в шатком равновесии, а потом медленно, по сантиметру, все больше и больше ускоряясь, стала крениться в сторону обрыва. С жутким скрежетом сминая и перекручивая винтом уцелевшие опоры и поперечные балки, она медленно полетела вниз. Несколько раз она замирала, натягивая стальные тросы-растяжки, но те не выдерживали веса многотонной конструкции, рвались со звуком гигантской перетянутой струны, — и падение возобновлялось. Красно-белая стрела, словно циклопическая часовая стрелка, решившая пойти вспять, описала огромный полукруг, ударилась о край обрыва и с грохотом полетела вниз. Дикарь замер, с благоговейным ужасом взирая на крушение строения потрясающих воображение масштабов, совершенно позабыв о собственной безопасности. И зря — один из последних порванных тросов стальной змеей хлестнул по синему вагончику, а после, словно кнут гиганта, ударил самым своим концом кваза прямо в грудь. Даже несмотря на амортизацию РПС, одежды и находившегося под ней бронежилета второго класса бронирования, удар вышел такой, что отчетливо затрещали ребра, в глазах потемнело, а из груди выбило дух. Дикарь ласточкой взмыл в воздух. В следующую секунду, холодея от ужаса, он увидел, как край гранитного обрыва пролетает мимо него, а навстречу кувыркающемуся в воздухе квазу с все возрастающей скоростью неотвратимо летит земля.

Это определенно был один из тех моментов, про которые принято говорить «вся жизнь пролетела перед глазами». Потому что конец этой жизни неотвратимо приближался, вместе с поверхностью земли. И ничего, кроме этой самой поверхности, Дикарь больше не видел. Правда, никаких видений из прошлого, никаких сожалений о несбывшихся мечтах или невыполненных обещаниях у него не было. Ветер шумел в ушах, кровь бухала в висках, словно в барабан. Похоже, ему кранты — окончательно и бесповоротно. Не было никаких путей спасения. Дикарю просто было страшно. Он нелепо размахивал руками в инстинктивных попытках ухватиться за воздух, задержать это головокружительное падение. И страх — единственное, что он ощущал всем своим естеством. Как уже с ним бывало раньше, в минуту смертельной опасности время превратилось в тягучий кисель, безбожно затягивая каждое мгновение его полета.

Прямо под ним находился серебристо-стальной корпус грузовика. Как видно именно об этот «веселенький» кузов и размажет тонким слоем его тело. От этой, сверкнувшей в голове молнией, мысли, сердце едва не выскочило из груди от первобытного животного ужаса, перемешанного в равных пропорциях с древней, как сама история, жаждой жизни. Его тело скрутило спазмом; глаза, едва не вылезавшие из орбит, перестали что-либо видеть перед собой. Все вокруг исчезло в багрово-красном свете, заполонившем все видимое пространство.

Он чувствовал себя очень странно. Не было ощущения собственного тела, глаз, кожи, ушей. Никаких сигналов не поступало к нему извне. Чувство времени и пространства испарилось без следа. Было лишь ощущение огромной необъятной сети, по которой струилось его сознание, его собственное «я». И эта «сеть» была не в порядке. Целые участки были разрушены, разбиты, сломаны, разорваны — они потускнели и не пропускали через себя поток энергии. «Сеть» медленно работала над тем, чтобы вернуть их в строй, восстанавливала поврежденные участки. Вырванные ячейки вновь встраивались в общую структуру и наливались белым светом изнутри, словно радуясь возможности полноценного функционирования.