Михаил Михеев - Солдаты погибшей империи [litres]

– Понятно. И даже мудро. Однако же имей в виду – в следующий раз, когда девчонке захочется снять стресс, она может оказаться… настойчивей.

– Или я не столь пьяным. Черт, угораздило же меня…

– Ерунда. Когда ж гулять, как не в молодости. Хотя… Знаешь, если б Ольга не принадлежала Церкви, я бы посоветовал обратить на нее внимание.

– Гм…

– Хорошая девочка. И дети, если что, будут иметь неплохие гены. Во всяком случае, шансов на то, что у них будет дар, в таких случаях по статистике близок к восьмидесяти процентам. Со второй, впрочем, еще выше – у вас дар однотипный. Ну да сам смотри, не маленький уже.

– Она не в моем вкусе. Точнее, они обе не в моем вкусе.

– Да, малыш, шуток ты не понимаешь…

– Понимаю. Но шутка предполагает такой же ответ. А когда я начинаю шутить, вокруг меня все начинают плакать.

– Ну-ну, – улыбнулся почему-то чуть печально, будто вспомнив что-то приятное и одновременно грустное, магистр. От дальнейших комментариев он, впрочем, воздержался и перешел на другую тему. – Итак, послезавтра немцы отправляются, и насчет места на пароходе я, в принципе, договорился. Конечно, обойдется недешево, но…

– Думаю, я могу вам предложить альтернативу, – настоятель вошел в комнату, широко улыбаясь. Влад и магистр дружно поморщились. Сами виноваты. Думали, нет рядом никого, кто их сможет услышать, голос практически не понижали – и вот результат.

– Подробности… – магистр был немногословен.

– За мной пришлют самолет. Если потребуется, сделать крюк и высадить вас куда нужно, не проблема. Единственно, лошадей придется здесь оставить, но денег у вас в избытке, новых купите. Думаю, с учетом того, что за проезд я с вас ничего не потребую, выйдет так на так.

– А… Какой у вас в этом интерес? – Влад с детства опасался чужой щедрости, и магистр, судя по холодному прищуру, был с ним солидарен. Настоятель лишь засмеялся в ответ.

– Люди должны помогать друг другу. А я пока что перед тобой, парень, в долгу. Не самое приятное для меня ощущение.

Объяснение так себе. Магистр и оруженосец быстро переглянулись. Что же, расклады просты и ясны. В случае согласия они избавляются от многих проблем и максимально быстро преодолевают какую-то часть пути. Но при этом участок их маршрута становится известен представителям конкурирующей организации, что может в будущем привести к определенным осложнениям.

С другой стороны, отправляться на совершенно непроверенном корабле тоже чревато… разным. Плюс затраты времени куда больше. И, кроме того, всю дорогу быть настороже, спать вполглаза… Сам Влад предпочел бы рвануть пешком. Точнее, на лошадях – в своей способности пройти через любой лес он не сомневался. Однако магистр с этими планами был почему-то не согласен. Что же, он командир, ему и принимать решение, а заодно нести за него ответственность. Видимо, у магистра в голове витали схожие мысли, поскольку он, несколько секунд побарабанив задумчиво пальцами по собственному колену, медленно кивнул и произнес:

– Это интересное предложение. И когда же ожидать самолет?

– Завтра пополудни. Я передал сообщение сразу после того, как мы сюда прибыли.

Логично. Расположение ближайшего монастыря, где, скорее всего, и находилась база экспедиции, временная или постоянная, неважно, Влад помнил. Курьеру туда добираться два дня. Столько же обратно. Единомоментно самолет не вышлют, посадочной полосы здесь нет. И, скорее всего, на базе и самолета-то нет – слишком редкая и ценная машина, чтобы держать ее в такой глуши. Нет, транспорт вызовут еще откуда-то. Времени как раз, чтобы сообщить будущим пассажирам о том, когда ждать птичку, и организовать место для посадки.

– Что же, – магистр принял решение и снова вежливо кивнул. – Мы с благодарностью принимаем ваше предложение. Готовься, малыш. Задерживаться здесь я смысла более не вижу.

Как выяснилось на следующий день, вопрос об аэродроме не стоял в принципе – за настоятелем и остатками его команды прислали гидросамолет. Сделав широкий круг над городом, серебристо-красная стрекоза развернулась и ловко опустилась на воду, после чего шустро, заметно быстрее любого корабля, подрулила к причалу. Изящный двухмоторный биплан на удивление мягко притерся к самому краю недавно построенной, еще пахнущей свежей еловой смолой пристани, и на нее тут же ловко выбрался один из членов экипажа. Как пояснил Владу настоятель, это был штатный бортмеханик воздушного судна, исполняющий в таких ситуациях роль палубного матроса. На матроса он и был похож – высокий, загорелый, в одной тельняшке, под которой рельефно обрисовывались мышцы. Несколькими заученными до автоматизма движениями он в момент пришвартовал самолет, и на том, собственно, посадка была закончена.

Следующие несколько минут из самолета шустро выгружали какие-то ящики. Все тот же настоятель пояснил Владу, что самолет, помимо прочего, с оказией забросил в город свежую почту из мест более цивилизованных. Но самого оруженосца данное обстоятельство интересовало в последнюю очередь. Не боясь показаться зеленым юнцом, он с приоткрытым от восторга ртом пытался рассмотреть и запомнить каждую деталь самолета, который видел, дай Бог, третий раз в жизни. И впервые так близко.

Вообще, так уж получилось, что воздушную стихию человечество вновь начало осваивать совсем недавно. Более всего в Огненную войну пострадала именно авиация, и на то были причины. Довольно многочисленные причины, но, тем не менее, главной из них можно считать самомнение ученых.

До войны существовало множество разнообразных моделей того, как поведет себя атмосфера при глобальной войне. Различались они достаточно серьезно, однако все же в деталях. И люди готовились к одному, а получилось, как это частенько бывает, совсем иначе. Ибо у всех моделей была одна и та же ахиллесова пята – отсутствие реальной информации о поведении атмосферы в ситуации, когда взрыв будет не одиночным. Никто, разумеется, не стал ради научных изысканий взрывать сотни атомных бомб. Когда же это случилось на практике, атмосфера взбесилась, и процесс шел совсем не так, как думали метеорологи.

Больше сотни лет подниматься выше полутора-двух километров было смерти подобно. Атмосферные потоки были такой силы, что легко могли разорвать в клочья даже военный самолет с его колоссальным запасом прочности. Что уж говорить о гражданских лайнерах. Из-за этого практически вымерли горные районы, о чем соседи, к слову, не слишком-то пожалели. Но и ниже риск выглядел запредельным. Ветра были не столь мощными, но абсолютно непредсказуемыми. И ничуть не удивительно, что к моменту, когда погода мало-помалу вернулась к норме, уцелевшие после войны весьма немногочисленные самолеты пришли в полную негодность. А главное, хотя люди и смогли частично сохранить знания предков, культура производства и большая часть станочного парка были утеряны безвозвратно. Вроде бы сейчас ученые Ордена создавали вновь реактивные двигатели, но начинали практически с нуля, и дело шло крайне медленно. И даже поршневые моторы производились едва ли не штучно, а потому и самолеты были крайне редки.