Андрей Ездаков - Время драконов [СИ]

В этом состоянии вполне нормальный, человек может превратиться в нечто неизвестное и даже опасное, типа того, как это случилось с раненым из первого салона, только без столь ярких внешних изменений. Ведь никто не знает, какие ангелы и монстры таятся до поры до времени в глубине личности, лишь выжидая соответствующего момента, чтобы неожиданно проявиться.

Пока Виктор размышлял на эту тему, лайнер довольно круто лег на левое крыло.

На какое-то мгновение Михневу пришла в голову ужасная мысль, что пока он тут прохлаждался, решая проблемы этического характера, остальные раненые превратились в монстров, перебили всех и захватили управление самолетом. Холодный пот выступил на лбу, и Виктор резко рванул дверь.

Слава Богу, в салоне ничего особо не изменилось. Широко расставив ноги и опираясь на спинки кресел трое бойцов «Евростандарта», уже вполне пришедшие в себя, стояли на карауле. Медики тоже оклемались и оказывали друг другу помощь. Раненые сидели тихо, как мыши, и, казалось, даже не дышали. Второй пилот вернулся в кабину. За ним и направился Михнев, рассчитывая выяснить причину столь резких маневров в воздухе.

Дверь в кабину летчиков оказалась запертой, поэтому пришлось в нее довольно крепко постучать, благо рукоять пистолета была под рукой.

Из-за металлической двери раздался настороженный голос:

— Кто там? Что вам нужно?

Поскольку вопрошали довольно вежливо, да и не было особой нужды обострять отношение с пилотами, Виктор спокойно ответил:

— Это начальник экспедиции, Михнев. Мне нужно переговорить с вами и выяснить, почему мы так внезапно изменили курс?

Виктор вдруг понял, что без всякого внутреннего напряжения назвал себя начальником экспедиции.

За дверью притихли. Видимо, рассматривали его, а, может, советовались, как поступить. Поэтому Михнев не поленился чуть наклониться и, оказавшись лицом на уровне глазка, улыбнулся одной из своих шикарных улыбок, которые держал про запас на самые сложные случаи жизни.

Наконец заскрежетал старый, давно не смазываемый замок, и дверь приоткрылась. На пороге стоял невысокий летчик и испуганно смотрел на Михнева.

— Не волнуйтесь, я один и почти без оружия, — своеобразно успокоил его Виктор. — А там в салоне мои люди контролируют ситуацию.

— Хорошо. Заходите.

Михнев всегда в детстве мечтал побывать в кабине настоящего большого самолета во время полета. Нет, не пилотировать его, а полюбоваться множеством табло, лампочек и иных весело перемигивающихся индикаторов. Конечно, такое многоцветье он видел в кино и тогда еще не понимал, что если полет происходит нормально, то всего этого буйства красок увидеть не удается. Только в нештатных ситуациях загораются дополнительные лампочки и тревожные табло.

Пилоты сидели на своих местах, видимо, встречал его штурман. Виктор обратился к немолодому, очень благообразному командиру экипажа.

— Что случилось? Почему мы изменили курс?

Пилот немного замялся, потом ответил:

— Понимаете, когда началась стрельба, мы отправили второго пилота посмотреть: что там у вас происходит? Он вернулся и рассказал, что у нас на борту те самые ужасные монстры, про которых сообщают все средства массовой информации, и вы ведете с ними бой.

Он снова замолчал, видимо, соображая: как лучше сообщить о том, что было дальше. Михнев начал испытывать сильную внутреннюю тревогу и решил его немного подбодрить:

— Да вы не стесняйтесь. Говорите все как есть. Я руковожу эвакуацией сотрудников экспедиции и отвечаю за них. Поэтому мне просто необходимо владеть всей информацией, чтобы разумно принимать обоснованные и взвешенные решения.

«Красиво излагаю, — мысленно похвалил себя Виктор. — Что с людьми делает даже недолговременное и самозваное пребывание на ответственной должности. Главное — не увлечься краснобайством, как отдельные руководящие граждане».

— Поймите нас правильно, — сказал командир корабля. — Мы должны были доложить на землю о том, что у нас ЧП. Связались с Москвой и нам приказали совершить срочную посадку в Казани. Там к нашему прибытию должны будут соответствующим образом подготовиться.

— Соответствующим, это как? Не пальнут ли часом по нам из зенитно-ракетного комплекса, чтобы разом решить все проблемы: имеющиеся и предполагаемые. Знаете, у страха глаза велики.

Похоже, такая простенькая мысль не приходила командиру в голову. Он сильно побледнел.

— Сколько аэродромов в Казани, способных принять наш самолет? поинтересовался Михнев.

— Два.

— Заходите не на тот, куда вам велели наземники, а на другой.

— Да как же можно! — попытался возмутиться первый пилот.

— Быстро и сейчас же! — резко отозвался Виктор. — Надеюсь, вам жить не надоело! Если надоело, то я отстраняю вас и назначаю на ваше место второго пилота!

Для большей вескости он достал из-за пояса «беретту» и помахал ею в воздухе. Командир скривился, словно проглотил что-то горькое. Потом махнул рукой и сказал устало:

— Не надо. Уберите. Мы сделаем все так, как вы говорите.

— Не говорю, а приказываю, — возразил Михнев, затем перешел на доверительный тон. — Наши разговоры, как я понимаю, фиксируются, и вы будете иметь возможность сослаться на принуждение, правда, только в том случае, если мы сможем сесть.

— Не сесть, а приземлиться, — вяло возразил первый пилот, развернувшись к приборам и выполняя сразу несколько манипуляций. — Идите в салон и устройтесь понадежнее, снижаться будем резко.

— Противоракетный маневр, — попытался изобразить знатока Виктор.

— Ну какой противоракетный, на этом-то самолете, — усмехнулся полному дилетантизму командир. — Идите уж, мы все поняли.

— Хорошо, только по внутренней связи объявите о срочной посадке, а то у меня там несколько людей на ногах.

Первый пилот молча кивнул. Михнев вышел в коридор и сразу услышал сообщение о предстоящей посадке, после чего пол резко ушел у него из-под ног. Вот этой части полета он просто терпеть не мог, а в таком исполнении, снижение показалось ему просто кромешным адом, рвущим наружу все внутренности.

Однако все плохое, как впрочем, и хорошее, когда-нибудь заканчивается. Когда все вокруг перестало трястись, пол занял свое обычное место и не пытался больше предательски ускользнуть из-под ног, а громкий рев турбин сменился легким гудением, Виктор обнаружил себя практически целым и невредимым в кресле стюардессы первого салона, совершенно не помнящим, как и когда туда забрался.

«Да, та еще посадочка», — подумал он.

Спутники его тоже выглядели весьма растрепанно. Лучше всего смотрелись ребята из «Евростандарта», они уже поднялись, привели себя в порядок и заняли места вокруг поднадзорных раненых.