Алексей Любушкин - Дар Смерти

Все, он заряжен на победу или боится меня и Деда, больше всех налетчиков вместе взятых.

— Ангелина, хотите быть моим личным секретарем?

— Я… мне надо подумать, — смутилась девушка, но быстро взяла себя в руки. — Да, я готова, Кирилл Дмитриевич.

— Отлично, тогда собирайтесь, мы покидаем столь неприятное место.

Гром первым прибежал поприветствовать меня по приезду в квартал рода. Принюхался, видимо, учуяв запах битвы, или, скорее всего смерти владеющих. Обиженно отвернув морду, он лег на землю и закрылся лапами. Вымогатель.

Один из камней Силы, полученных от налетчиков, был выдан псу. Гром сразу завилял хвостом, преданно смотря мне в глаза, что-то я слишком привязался к своему созданию, непрофессионально для некроманта. Как бы он с таким же довольным лицом не перегрыз мне горло.

— Иди, охраняй или играй, чем ты там обычно занимаешься. А вы отнесите тела на склад.

Мой склад обходили стороной, потому что Антон кидал хмурые взгляды на всех, кто начинал интересоваться, что там делает боярич. Скопленная некроэнергия требовала высвобождения и дополнительного обучения рунам некромантии моей Силы.

Умертвия или рыцари смерти… нет, последних, пока еще не потяну, большой ежедневный расход энергии на поддержание целостности конструктов, да и энергии надо больше. Умертвия уже проще, тратить некроэнергии придется меньше, двоих я еще потяну, но с трудом.

Вызванный Дед предоставил два закрытых трофейных доспеха и остался на страже, наблюдая за процессом. Я мысленно повторял свои действия и показывал руны, которыми покрывал тела бывших налетчиков. Капля крови Деда завершила приготовления к поднятию. Наконец, дело было сделано, и сосредоточие опустело, щедрой рекой некротическая энергия направлялась Силой для изменения существ.

Тела выгибались и хрустели костями, кожа изменилась, почернев, челюсть выдвинулась вперед, а руки стали более мощными, перевитыми жилами мышц. Вскоре преобразования завершились, и два существа поднялись с земли, ожидая приказа. Привязка на управление была завязана на Деда, пусть обучает, а мне пора на совещание, может, и Зундин уже вернулся. Он говорил, в суде у него есть необходимые связи, сейчас как раз проверим.

— Что по моим землям, Иосиф Артурович?

Зундин, вернувшись после посещения здания суда, сиял довольным лицом, как минимум гордый за свою победу.

— Судья полностью на нашей стороне, факт отказа от приема залога задокументирован, и теперь мы можем рассчитывать на быстрое решение проблемы. Правда, деньги все равно нужны…

Надо найти пятьсот тысяч. Вздох Фимы был слышен всем собравшимся на совещании.

— Потери в ходе конфликта существенные, Кирилл Дмитриевич. Восстановлению не подлежит половина объектов, или это просто нерентабельно, — Фима не поднимал взгляда от документов.

Все очень плохо, как мне не знать об этом.

— Надо, Фима. Это вопрос даже не денег.

— Я постараюсь найти средства, — поджал губы финансовый директор.

— Не переживай, что-то мы в любом случае получим с поверженных дворянских родов, да и земли Микулинских скоро должны начать приносить доход.

Дальше Фима с грустными глазами перечислял, что мы потеряли в ходе войны. Урон был настолько существенным, что я даже задумался, с кого мне взять виру. Совещание закончилось лишь поздним вечером, когда Фима успел утомить большинство присутствующих причитаниями и предложениями о дальнейших действиях.

У самой комнаты, где я собирался, наконец, отдохнуть меня поймал один из дежурных бойцов.

— Боярич, у проходной стоит какая-то женщина и требует тебя. Красивая, — с трудом скрывал улыбку казак.

Ну, раз красивая, как не выполнить требование женщины. Светлана, сложив руки на груди, немного пошатывалась и куталась в кожаную куртку. Совершенно не ее стиль, но выглядит очень привлекательно. Пришлось позвать ее в свой кабинет в здание компании, не держать же на улице. Я не настолько жесток.

— Кирилл, где твой телефон? Я звонила тебе уже раз сто, наверное.

Телефоны я наказал сдавать перед совещаниями, и, видимо, сам забыл забрать его назад. Чего переживать о проблемах, если я в родном квартале.

— Светлана Александровна, бесспорно, рад вас видеть, но в чем причина неожиданного визита?

— Кирилл, ты все еще дуешься на меня? Прости, иногда невозможно идти против себя. Мне довольно трудно подчиняться мужчине, особенно, который младше меня.

— Светлана Александровна, наши личные и деловые отношения не стоит переплетать. Ты знаешь причину моего отношения к тебе.

Хотя сам знаю, что себе противоречу. С женщинами всегда так, они намного эмоциональнее нас, и деловые отношения часто страдают из-за личной неприязни или прерванных любовных связей. Чем часто и пользуются мошенники и мошенницы.

— Я честно пыталась, Кирилл! Одного слова Сакмышева хватит, чтобы выгнать меня из гимназии. А это дело всей моей жизни, что мне надо было из-за пары встреч с тобой пожертвовать карьерой? — снова разгорячилась женщина.

Грудь поднималась слишком часто, алые щеки и блестящие глаза после достаточной дозы алкоголя говорили о том, что ей нужно было принять для храбрости, чтобы приехать ко мне.

— Нет, но признайся, ты ведь и не старалась особо. Ты хорошая женщина, Светлана, но тебе нужно определиться, за кого ты держишься. За боярича Холмского или дворянина Сакмышева, — встал я со своего кресла, показывая, что разговор окончен.

Светлана некоторое время стояла и с яростью смотрела на меня. Вулкан эмоций, кипящих в ней, она сдерживала с трудом и, в конце концов, не выдержала, заплакала. Ну как же так?! Ненавижу, когда сильные женщины плачут, я задумывал совсем другую месть с ее помощницей Анастасией.

Подняв полные глаза слез, она сделала шаг вперед и упала на колени передо мной.

— Я выбираю боярича Холмского.

Ночь обещает быть запоминающейся, главное, вопрос с директором гимназии решен или будет решен под утро.

Здание школы фехтования несло следы быстрого ремонта. Георгий Борисов с удовольствием отмечал, что действия людей Холмского серьезно изменили подход к главному детищу рода Борисовых. Хорошая реклама, известные в городе преподаватели занимались по часовой оплате и резко увеличили поток учеников. Но Холмский не был бы Холмским, если не навесил на него дополнительные обязанности.

— Георгий Геннадьевич, а покажите еще раз удар.

— И мне тоже.

— А Миша врет, что победит меня.

— Гришка саблю хотел стащить.

— Ах, ты…

Постоянный гул от десятков кричащих детей мог свести с ума любого, но отец говорил, фехтовальщик всегда должен быть с холодной головой. Да и разве можно было ожидать от боярича иного.

Зачем ему эти бесполезные дети, отправил бы их в детский сад, а не в лучшую школу фехтования Твери, по крайней мере, Георгий так считал. Но старый слуга отца открыл ему глаза.