Виктор Майер - Внедрение

Дева ждала его, скрестив руки на груди и повернувшись лицом в сторону города. Начинался новый день, но в лагере Клана Всеобщей Любви было тихо, всего лишь несколько человек сновало между шатрами, да большие псы всё так же лежали на страже у каждого из них. По всей видимости, большинство людей отсыпалось после бурной ночи. Юноша подошёл к девушке и стал рядом с ней.

— Ты готов? — спросила она.

— Да.

— Может, ты голоден? Не хочешь сначала что-нибудь поесть?

— Спасибо, я сыт. — Одна только мысль о еде вызывала у него тошноту. — Нам надо торопиться.

— Бедняга, — покачала головой Дева и с сочувствием взглянула на Тима. — Я знаю, что они напичкали тебя вчера всякой дрянью. Так всегда происходит с новичками на Посвящении. Тебе уже лучше?

— Нормально…

Ему не хотелось вспоминать о событиях прошлой ночи, но воительница, похоже, не заметила его смущения.

— За развлечения и наслаждения всегда надо расплачиваться, — с усмешкой заметила она.

Парень вспыхнул и покраснел до корней волос.

— Я глубоко сожалею о том, что произошло этой ночью, — сбивчиво проговорил он, — и хочу, чтобы ты знала: я примкнул к ангелам и пришёл в Цитадель только ради тебя…

Свершилось! Он сделал это. Признался ей. Слова вылетели, и их уже не вернёшь обратно. Тим замер, боясь услышать в ответ её смех. Но улыбка исчезла с лица девушки, и она пристально посмотрела ему в глаза.

— Мне нравится твоя откровенность, и я очень ценю твои чувства ко мне, но сейчас не время для подобных разговоров. Ты стал одним из нас, и с сегодняшнего дня мы будем часто видеться, так что давай оставим эту тему на потом.

— Значит, у меня есть надежда? — робко спросил он.

— Со своей стороны я могу пока обещать только хорошее отношение к тебе. Ты не должен забывать о моём особом статусе в Клане. Я — Дева. Мне не положено заводить любовников или принимать участие в сексуальных обрядах. Признаюсь честно, у меня совершенно не возникает к этому желания. Тебе будет достаточно таких условий?

— Конечно. Главное, что я буду рядом с тобой…

— Если захочешь, ты всегда можешь удовлетворить плотские потребности в оргиях.

— Мне это не нужно! Вчерашняя ночь была ошибкой!

— Не зарекайся, — улыбнулась Дева. — Кстати, где твой медальон?

— В шатре… Не смог его найти.

— Ладно. Пока ты со мной, солдаты тебя не тронут, а потом получишь новый. Я выбрала самый короткий путь до барака. Постарайся не отставать от меня!

Тим согласно кивнул, хотя и не понял её последней фразы. Сначала он подумал, что она собирается добираться туда на собаке, а он должен будет бежать следом, однако всё оказалось иначе. Девушка без предупреждения направилась в город пешком и задала такой темп, что ему пришлось приложить все свои силы, чтобы поспевать за ней. Ранее он надеялся поговорить с Девой по дороге и подробно рассказать о себе и Бродяге, но теперь шёл молча, удивляясь её выносливости и стремительности, и следил только за тем, как бы не сбиться с ритма.

Они проходили одну улицу за другой, сворачивали в узкие переулки, огибали крупные, добротные дома и мелкие, утлые хибары, а Клыкастые и рабы расступались перед ними и провожали их заинтересованными взглядами. Юноша уже вспотел и жадно глотал воздух ртом, а воительница по-прежнему целенаправленно шла вперёд, не оборачиваясь и не сбавляя скорости, словно была не человеком, а божеством из древних легенд. Вероятно, она была хорошо знакома с планировкой Цитадели и действительно выбрала для них двоих самый оптимальный маршрут. Через некоторое время они вышли из очередного переулка и вдруг, неожиданно для Тима, очутились прямо перед стенами тюремного барака.

Картина, представшая их глазам, ужаснула его. Дверь здания была широко распахнута; в её проёме появилось двое Клыкастых, волокущих за руки бездыханное тело какого-то пленника. Оказавшись снаружи, они оттащили его в сторону, к другим мертвецам, лежавшим штабелями на полу у боковой стены сооружения. С плохим предчувствием на душе парень рванулся к трупам. Стражники барака сначала попытались преградить ему путь, но потом, заметив Деву-Воительницу Клана за его спиной, с видимой неохотой отступили.

Тим увидел его сразу, так как Бродяга лежал первым в ряду мёртвых узников. Обнажённое до пояса тело было всё синее от кровоподтёков, а тряпки, которыми были перевязаны раны, почернели от засохшей крови. Волосы на голове склеились, пропитавшись потом и сукровицей. Одна щека была глубоко рассечена почти до глазного яблока, а рот приоткрыт, как будто он хотел что-то сказать перед своей смертью. Юноша бросился на колени перед трупом друга, но тут чьи-то сильные руки схватили его за куртку и отбросили назад. Тим упал на спину, ошарашенно взирая на девушку, занявшую его место и так же, как и он за секунду до этого, упавшую на колени рядом с Бродягой. Постепенно до него дошло, что это именно она откинула его в сторону как пушинку.

Чёрное отчаяние сменилось удивлением, когда парень увидел, как воительница склонилась над Бродягой, обхватив его голову обеими руками и прижавшись своим лбом к его лбу. Она шептала какие-то слова, и Тим пододвинулся ближе, чтобы разобрать их смысл.

— Боло… Боло… мой Боло… — Слёзы струились из её глаз и падали на бледное лицо Бродяги. — Почему только сейчас? Почему так?! Где же ты был всё это время, Боло…

Она упала головой на его грудь, и девичье, стройное тело затряслось от беззвучных рыданий. Изумление Тима возросло ещё больше, когда он осознал смысл того, что в данный момент происходило у него на глазах, — Дева была давно знакома с Бродягой! Хотя она и называла его другим именем, но тот факт, что они хорошо знали друг друга и, скорее всего, были когда-то близки, невозможно было игнорировать. Прекрасное, заплаканное лицо девушки было искажено мукой скорби, а юноша лишь молча сидел рядом, не зная, как реагировать и какие слова говорить. Ему хотелось её утешить, но в то же время он не мог заставить себя сделать это: в голове у него всё смешалось — искренняя печаль и траур из-за смерти Бродяги и просыпающееся чувство ревности. Разум его признавал, что это довольно глупо — ревновать Деву к уже умершему человеку, тем более, что он был его лучшим и даже единственным другом, но сердце не хотело поддаваться логике и отказывалось слушать какие-либо аргументы.

Парень отвернулся и взглянул на Клыкастых, которые всё это время внимательно наблюдали за ними и о чём-то заинтересованно переговаривались между собой. Стражники, по-видимому, уже выволокли всех умерших арестантов за пределы барака, по крайней мере, дверь была опять наглухо заперта. Из соседней улицы появился раб, ведущий под уздцы конебыка, запряжённого в большую открытую повозку. Он подвёл животного к трупам и стал торопливо опускать борта повозки. Армейцы между тем переминались с ноги на ногу, похоже, не решаясь мешать предводительнице гордых наездниц прощаться с мёртвым узником.