Иван Магазинников - Сила крови [СИ]

Едва я вывалился из черного прохода, стало понятно: не будет мне ни Токио, ни метро, ни вообще хоть какого-нибудь путешествия за пределы Необъятной, судя по тому, что мы оказались в Лабиринте типа «Катакомбы».

Которые как раз и были отдаленно похожи на столичную подземку.

Не японскую, разумеется, за исключением разве что иероглифов на плакатах и указателях.

Корвин проследил направление моего взгляда и ухмыльнулся:

— Можешь даже не пытаться, бесполезно — их никто не сможет прочитать. Лабиринт выхватывает обрывки твоих воспоминаний и из них лепит свои коридоры и комнаты. А вот окажись среди нас коренной москвич, который помнит названия всех станций — тогда и интерьеры были бы вполне себе конкретными, и надписи читаемыми.

— То есть это даже не иероглифы? — уточнил я.

— Именно. Просто какие-то непонятные значки, «додуманные» Лабиринтом.

— Ну и зачем ты меня сюда притащил?

— Я когда первый раз сюда попал, то сразу подумал, что это отличное место для того, чтобы учиться читать знаки Лабиринта. Осмотрись внимательно, как я тебя учил…

Учил он, ага, как же!

Да такого «учителя» даже в трудовики сельской школы никто не возьмет даже не смотря на то, что пахнет он весьма аутентично: перегаром и… перегаром.

Как сказал Корвин, к точке выхода всегда ведет больше одного маршрута. Чем больше и сложнее лабиринт, и чем больше в нем ловушек и опасностей, тем больше существует и путей. И, соответственно, больше ловушек и опасностей на них встречается.

Здесь же было всего два варианта: тоннель налево и тоннель направо, без каких-либо лестниц наверх или вниз. К счастью, перрон тянулся, насколько позволяло рассмотреть освещение, а значит не придется прыгать на рельсы и плестись в темноте.

Так что выбор передо мной стоял предельно простой: налево или направо.

Машинально я положил руку на карман, в котором притаилось оружие, выданное Корвином: электрошокер. Выбор был между кастетом, битой, ножом и шокером. Как заявил мой наставник, Лабиринт не любит огнестрельное оружие, и оно может вдруг начать вести себя «странно». Объяснений, в чем эти странности заключаются, я так и не получил.

Кастет — это даже не смешно, с ножом обращаться я не умею, ну а вместо биты у меня есть куда более привычная и универсальная Швабра-дубинка. В итоге выбор оказался настолько очевиден, что сразу стало понятно: да не было у меня никакого выбора!

Сам же Корвин вооружился короткой катаной (сука), небольшим томагавком (жаль, что крыльев нет — можно было бы выдрать перо и воткнуть ему в голову) и цепью с грузиком на конце, которую он обмотал вокруг пояса.

— Мать твою, ты у нас что — Ремба?

— А кто сказал, что я умею всем этим пользоваться? — усмехнулся тот в ответ на мое возмущение, — Это больше для устрашения. Ну и, опять же, инструменты многофункциональные. Но лучше пусть это все нам не пригодится…

Вот тут я был с ним целиком согласен.

Так, и что тут у нас?

Вытянувшийся в необозримую бесконечность перрон, освещенный рядом уличных (!) фонарей. Примерно двухметровой глубины шахта с рельсами, уходящая в мрачный тоннель. Под каждым вторым фонарем — мусорное ведро, а под каждым четвертым стоит скамейка.

Налево и направо картина совершенно одинаковая и симметричная.

Плохо.

Значит, придется искать дьявола в деталях. То есть те самые странности и нелепости, которые Корвин называет «знаками», и которыми Лабиринт то ли пытается заткнуть свои недоделки недодумки, то ли отвлечь от них внимание, вызывая обратный эффект — не понятно.

Правильная дорога всегда выглядит натуральнее, беднее, реалистичнее. И все детали, если они там есть, на своем месте. А вот «обманки» — напротив, прямо таки пестрят несуразностями и пробелами. Хотя лично я на месте Лабиринта, если бы хотел заманить нас в ловушку и навсегда оставить в себе, поступал бы строго наоборот: и хрен бы кто у меня до финиша дошел!

—Эй, Уборщик! — Корвин многозначительно постучал себя пальцами по запястью.

Ну да. Сперва нужно «покормить» Лабиринт собственной кровушкой. Пришлось доставать нож и выполнять эту неприятную, но обязательную процедуру. А еще мы решили, что пока что я не буду применять «Сверхъестественное чутье» для поиска необычного. Нужно сперва научиться видеть глазами и думать головой, а не полагаться во всем на свои суперспособности.

Итак, фонари. Выглядят совершенно одинаково, вот только с правой стороны видно несколько плохо освещенных участков там, где они не работают.

Ну и как это прикажете понимать?

Недоделка Лабиринта или, мать его, суровый российский реализм?

1:1. Знак вроде есть, а толку от него нет.

Теперь лавочки.

Тщательный осмотр ближайших добавил еще один балл в пользу правого прохода. Если слева они были исписаны и изрезаны непонятными иероглифами в сопровождении сердечек, то в правой части мне удалось обнаружить всего одну надпись, зато какую!

«ХУЙ»

Коротко и ясно.

1:2.

Я поднял голову и вопросительно посмотрел на Корвина. Тот ухмыльнулся и покачал головой:

— Давай-давай, ищи. Этого мало. Вдруг просто очередная «обманка»?

«Обманками» он называл какие-то яркие детали, уж слишком привлекающие внимание. Вроде стрелок-указателей на стенах или приглашающе распахнутых дверей и окон. В такие места соваться особенно опасно.

Тяжело вздохнув, я принялся потрошить мусорки.

1:3 в пользу правого прохода: потому что в левой части сильный пинок по мусорной корзине вызвал настоящий «фантикопад» из тысяч разноцветных блестящих оберток от конфет. Исключительно для очистки совести перевернул я мусорку и справа, роняя на кафель перрона бычки, обертки от жвачек, использованную прокладку (!), бумажные упаковки с жирными пятнами от разного фастфуда и прочий вполне себе нормальный мусор.

— Значит, направо, — кивнул Корвин, — Под ноги смотри.

Угу. Там, где пол выложен плиткой и кирпичами, удобнее всего ставить «нажимные» ловушки, так что я вытянул свою Швабра-дубинку до полутора метров и двинулся вперед, тщательно простукивая пол перед собой.

Десять шагов.

Полсотни.

Сто.

Триста шагов.

А перрон и не думал заканчиваться, лишь монотонно сменяли друг друга фонари, а чуть реже — скамейки, на каждой третьей из которых красовался гордый трехбуквенный указатель направления, вырезанный чьей-то твердой рукой.

— Вжмж псжр!! Скрпзд прибт шснць чсооооф!!! — вдруг раскатисто разнесся по всему тоннелю противный женский голос, пытающийся что-то сказать, но словно говна в рот набравший.

— Сука-нахуй-блядь! — я аж подпрыгнул от страха и неожиданности, — Это еще что за «скрапиздец» такой?

Корвин заржал:

— Не боись, это просто антураж. Каждые полчаса бормочет какую-то ересь.