Денис Моргунов - Сага о Торе. Рагнарёк [litres]

– Пока так, а дальше добудем нормальную обувь.

Из лесополосы мы вышли на разбитую грунтовую дорогу, которая вела к старой ферме, где раньше разводили свиней. Тихое местечко. Мутантов давно выбили. Теперь здесь находят временное пристанище проходящие по этому пути сталкеры. В старом невысоком здании никого не было, и это не могло не радовать. Разместились мы у стены – некогда белой, но теперь покрытой черной плесенью. Напротив было окно, через которое мы могли видеть все, что происходит снаружи, но сами оставались незаметными, если смотреть с улицы. Спину жутко ломило. Сказывались напряжение и ночное дежурство у костра. Глаза слезились и чесались, словно засыпанные песком. Я широко зевнул и прохрустел шейными позвонками. Жрать хотелось до безумия. Желудок уже не просто бурчал, он страдал от спазмов и рези, как будто внутри ворочался сжавшийся в клубок еж. Вскрыв банку тушенки, выудил крупный и, на удивление, целый кусок розового мяса, забросил его в рот, жадно перемалывая пищу зубами. Со стороны это выглядело так, словно я не ел несколько дней и сейчас, дорвавшись до еды, наверстываю упущенное. Куском практически высохшего хлеба выбрал все до последней капли так, что банка засияла чистотой.

– Хоть бы разогрел для начала, – сказал Полковник с ухмылкой.

– Не, я больше уважаю холодную.

Напившись воды из фляги, я потянулся и расслабился. Тело моментально захватила лень. Подобно сытому коту, я развалился у стены, почесывая пузо через костюм. Сейчас меня ничего не волновало, чувство эйфории переполняло сознание. Казалось, что не было никаких погонь, ранений, бегства от монстров, Полигона и прочих неприятностей. Сам того не понимая, я провалился в сон. Не в то сладкое и безмятежное состояние, к которому вы все привыкли, а в пустоту, во тьму, в которой нет ни намека на лучик света. Сон сталкера – это что-то особенное. Нам не снятся берега океанов, красавицы, прогулки под луной, дорогие машины. Ничего этого нет. Сознание бродяг просто отключается, перезагружается, как компьютер, но сохраняет бдительность. Зона учит внимательности, чуять опасность за версту и быть всегда готовым стрелять.

Проснулся так же неожиданно, как и уснул. В глаза больно ударил солнечный свет. Я невольно зажмурился, затем потихоньку приоткрыл веки, привыкая к реальности. Дергунов сидел у стены и дымил сигаретой.

– С возвращением, – пробормотал он.

– Угу.

Я чувствовал себя разбитым. Тело ломило, покалывала затекшая от неудобного положения рука. Размяв пальцы, покрутив голеностопными суставами, я встал на ноги и потянулся, растягивая окаменевшие мышцы. Собрал волосы в хвост и закурил. В пачке оставалась всего одна сигарета. Сделал несколько затяжек, но, вспомнив слова одного из шатунов в доме Хирурга, затушил ее и убрал окурок обратно в пачку. «Черт возьми, сколько раз пытался завязать с этой пагубной привычкой и сколько раз срывался. А здесь одна фраза мертвеца отбила все желание!» – подумал я.

– Нам пора, – сказал напарник, вставая.

Закинув рюкзаки на спины, мы проверили оружие и направились к выходу. Осторожно выглянув из пролома, где раньше находилась дверь, осмотрелись. Никого. Где-то недовольно визжит кабан, лают псы. Скорее всего, стая радиоактивных собак напала на секача. Что ж, пусть себе резвятся, главное – нас не трогают. Обогнув здание, вышли на спускающуюся по пологому склону дорогу. Подул прохладный ветер, зашумел в кронах деревьев, срывая с веток пожелтевшую листву. Гонимые потоками воздуха, листья устремились вперед, но неожиданно замерли, словно увязнув в чем-то или наткнувшись на невидимую стену. Я прислушался. Датчик аномалий молчал. Мы остановились, не отводя глаз от зависших над землей листьев. Они не шевелились, не поддавались дуновениям ветра. Казалось, что кто-то поставил их на паузу.

– Что за хрень? – спросил Полковник.

– Не знаю. Раньше я такого не видел.

Идти вперед к неизвестной аномалии – та еще авантюра. Нужно дождаться, пока она проявит свое действие, найти внешние признаки, по которым можно понять, как она поражает своих жертв. Прошла минута, вторая, третья, но ничего не происходило. Листья как висели, так и остались висеть в воздухе. Я поднял небольшой камень, размером с детский кулачок, и швырнул его в невидимую стену. Он просвистел сквозь нее, ударился о землю и покатился прочь.

– Ага. Значит, она реагирует только на органику. Это уже хуже, болтами и гайками такую не обнаружить, детекторы ее не чувствуют. Вот же зараза.

– Что будем делать? Как думаешь, она большая? – не отрываясь от очередного сюрприза Зоны, спросил напарник.

– Да хрен ее знает. Но проверять не стану. Нужно что-то другое, живое и желательно покрупнее. Листья для аномалии слишком легкие, вот она и не срабатывает. А может, уже сработала? Это не исключено.

Прошло около часа, но ничего не изменилось. Терпению приходил конец, а путей обхода нет, да и неизвестно, насколько раскинулась аномалия. Метр, десять, несколько километров? Больше вопросов, чем ответов. Такое положение дел начало меня раздражать. Хоть иди назад на Полигон и тащи оттуда один из трупов. Полковник топтался на месте, похрустывая своими деревянными башмаками по песку. Его нервы тоже были на пределе. Знать бы, что сталкеры из «Возмездия» полегли в аномалиях или повернули назад, а не залегли где-нибудь, восстанавливая силы.

Позади раздалось злобное рычание. Обернувшись, мы увидели огромного, около метра в холке, радиоактивного пса. Тварь, покрытая клочками черной, перепачканной свежей кровью шерсти с торчащими сквозь гнилые бока ребрами, смотрела на людей красными, налитыми злобой и жестокостью глазами. Из оскалившейся острыми клыками пасти текла, капая на дорожную пыль, тягучая слюна. Мутант не нападал, то ли выжидая, что жертвы станут убегать, то ли не решался атаковать двоих вооруженных людей. Я вскинул G36 и прицелился, но Дергунов положил руку на ствол винтовки, опуская ее к земле. Пес ощетинился и прижался передними лапами к земле, готовясь к прыжку.

– На счет «три» бежим к аномалии, а затем разбегаемся в разные стороны, – прошептал напарник. – Только давай в этот раз без опрометчивых поступков.

Сообразив, что задумал Полковник, я медленно, не провоцируя тварь, опустил оружие. Внутри все сжималось, кровь частыми толчками пульсировала в барабанных перепонках. Мир вокруг отошел на задний план. Остались только мы и мутант.

– Раз. Два. Три! – заорал Дергунов.

Резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, мы рванули к аномалии. Пес громко зарычал, переходя на лай, и бросился вслед за убегающей добычей. Разогнавшись в считаные секунды, тварь прыгнула.

– В стороны! – взревел я.

Оскальзываясь на песчано-каменистой дороге, мы ушли в разные стороны под прямым углом. Расчет напарника оказался верен. Мутант влетел в невидимую стену и застыл. Вернувшись на дорогу, мы уставились на застрявшего в пространстве пса. Тело монстра начало стремительно покрывать что-то похожее на ртуть. Блестящая, сверкающая отраженными лучами света субстанция в считаные секунды поглотила мутанта. Его тело задрожало, неожиданно сжалось до размера теннисного мяча и упало на землю. По ушам ударил оглушительный вой. Листья, все это время висевшие в воздухе, качаясь, опустились на дорогу. Аномалия разрядилась.