Дмитрий Силлов - Закон мутанта [litres]

Такого Харон раньше не испытывал. Да, с помощью излучателя торсионных полей он «держал» ментально всю свою группировку, управлял ею мысленно до тех пор, пока она полностью не погибла. Но настолько хорошо он своих бойцов не видел и не чувствовал, хотя сам лично «настраивал» каждого. А тут – раз! – и у тебя в голове сама собой начинает работать система управления живыми «куклами», которая на несколько порядков лучше старой. Правда, для того, чтобы они стали не просто послушными марионетками, а самостоятельными преданными бойцами, необходима была пси-установка…

– Не благодари, – сказал Фыф, перехватив обалдевший взгляд Харона. – Мне это раз плюнуть.

Вроде бы радоваться надо такому подарку, но Харон нахмурился еще больше. Не особо приятно осознавать, что рядом с тобой стоит существо сильнее тебя. Намного сильнее. И если однажды шам решит, что больше не нуждается в попутчиках, ему достаточно лишь подумать – и сорок три зомби разорвут Харона на куски.

– А зачем мне это? – хмыкнул шам. – Мне б Настю вернуть да свалить из этой вашей проклятой Зоны, век бы ее не видеть.

– Ты можешь не копаться в моей голове? – негромко прорычал Харон.

– Могу, конечно, – улыбнулся шам. – Но зачем? В твоей голове масса интересного.

Улыбка у него была жуткой, что немудрено при наличии такого количества глаз.

Харон не выдержал и отвернулся.

После оживления Фыф изменился. Явно стал более сильным… и каким-то чужим. Раньше было иначе. До этого Харон считал шама своим другом, хотя никогда бы не признался в этом даже самому себе. Сейчас же это было партнерство, не более. Взаимовыгодное. Без намека на дружбу.

«Хотя, может, дело и во мне тоже, – промелькнуло в голове Харона. – Я ведь тоже восстал из мертвых. Кто бы мог подумать, что ходячий труп может умереть и снова возродиться…»

– Самоирония, граничащая с самобичеванием, результатом которой часто является суицид, – заметил Фыф. – Заканчивай с этим. Ты вроде собирался свою группировку возрождать. Так возрождай – и живи себе. Тот, кто двигается, говорит и мучает себя дурацкими мыслями, точно не мертв.

Харон невольно усмехнулся. В общем, наплевать, что шам ковыряется в его голове как у себя в кармане. Он прав. Когда есть Цель, не надо выносить себе мозг пустыми размышлениями. Надо просто идти к ней. А все остальное – пыль под ногами идущего, не достойная внимания.

– Ладно, не буду тебя больше доставать, – махнул лапкой Фыф. – Отключаюсь от твоей головы. По себе знаю, как это мерзко, когда кто-то компостирует тебе мозг. А уж если еще и лезет в него, то это однозначно труба.

– Благодарю, – сказал Харон, отметив мысленно, что, похоже, он просто накрутил себя насчет шама.

– Не за что, – хмыкнул шам. – И да, может теперь ты скажешь, куда мы едем?

– Нам в Припять надо, в ДК «Энергетик», – отозвался Харон.

– Зачем?

– Там я смогу вернуть себе былую силу и свою группировку, – уверенным голосом произнес он, хотя на самом деле был ни в чем не уверен. Кто знает, что произошло с тем подвалом в его отсутствие? Найти его, конечно, непросто, но не нереально. – А потом мы с тобой направимся к Монументу.

Фыф пожал плечами.

– Надо так надо. Тогда поехали.

На блокпосту «Дитятки» они разжились тентованным КамАЗом-5350, в кабине которого разместился даже Харон, не говоря уж о низкорослом Фыфе.

А вот сорока трем «куклам» пришлось несладко. В кузов грузовика они по мысленной команде Харона набились как селедки в бочку. Но обоих псиоников это ничуть не заботило. У них были свои Цели – именно такие, с большой буквы. И для их достижения им было наплевать, что чувствуют инструменты для достижения их сокровенных желаний.

Правда, обоим было ясно – если не остановиться и не покормить стадо, то до конечной точки маршрута оно не доедет. Да и самим подзакусить не мешало. В результате из «Дитяток» в кузове КамАЗа выехали сорок шесть «кукол», а после остановки в него загрузились уже сорок три. Грузовик уехал, а на обочине остались валяться окровавленные кости тех, кому повезло меньше. Хотя как знать – может, если бы пленным на минуту вернули сознание и поставили перед выбором, глядишь, многие бы скорее согласились на мгновенную смерть, чем на жизнь в виде безмозглой управляемой биомашины…

Впереди висела пелена жидкого предрассветного тумана. В Зоне ночью довольно светло за счет огромного количества звезд, просвечивающих сквозь свинцовые тучи, – еще одно необъяснимое явление этих мест. И благодаря этому свету видимость была вполне терпимая метров на сто вперед, несмотря на туман, похожий на рваную серую паутину.

– Долго еще? – поинтересовался Фыф у Харона, который уверенно вел грузовик по разбитому шоссе, объезжая глубокие выбоины и хилые от голода аномалии, периодически встречающиеся на пути. Все-таки хорошо быть псиоником, который эти смертоносные порождения Зоны чувствует за полкилометра. А то б на таком габаритном транспорте дальше полукилометра уехать не получилось.

– Считай, приехали, – сказал Харон. – Скоро по левую руку увидишь ржавые вагоны. Это будет станция Янов. А за ней – Припять.

– Наконец то, – выдохнул Фыф. – Аж не верится…

И насторожился.

Впереди было что-то.

Энергия, природу которой Фыф определить не мог.

Чужеродная.

Не из этого мира…

Фыф многое мог видеть за несколько километров вперед благодаря мощнейшему ментальному зрению. Но понять природу того, что находилось прямо по курсу, у него не получалось.

– Ты тоже это ощущаешь? – спросил он, увидев, как Харон непроизвольно напрягся, отчего аж рулевое колесо слегка хрустнуло.

Харон кивнул.

Он чувствовал лишь опасность впереди – за годы жизни в Зоне у каждого сталкера вырабатывается такая «чуйка». У одних она сильнее, у других слабее, но отрицать ее существование мог либо зеленая «отмычка», либо клинический идиот, ни разу не видевший аномалии и не слышавший, как поет возле уха шальная пуля.

Под светом фар туман впереди нехотя расступился – и Харон с Фыфом увидели продолжение шоссе, ведущего в Припять, – железобетонный мост, построенный много лет назад над железнодорожными путями.

Но сейчас проезд по мосту был перекрыт.

На нем вольготно расположилось семейство «электродов» – аномалий, похожих на спутанный клубок из молний. Одна, самая крупная, обосновалась посредине моста. И еще штук пять поменьше находились рядом с ней, словно малолетние дети возле дородной мамаши.

– Все, приехали, – скрипнул зубами Харон, нажимая на тормоз. – И как я забыл о нем? Просто давно этой дорогой не ходил…

– О ком «о нем»? – спросил Фыф. – Ты про мост?

– Да, – кивнул Харон. – Его называют «Мост Смерти». Говорят, во время аварии на ЧАЭС жители Припяти приходили сюда посмотреть на пожар, полыхающий над Четвертым энергоблоком – его отсюда прекрасно видно, просто туман сейчас мешает увидеть ту самую знаменитую трубу и Саркофаг. Стояли, смотрели, волновались, обсуждали увиденное. И не знали, что на этом мосту уровень радиации уже был одним из самых высоких в городе, порядка шестисот рентген в час.