Константин Калбазов - Боярин [litres]

Удивило ли это Бориса? Еще как! Раз за ним пришли, значит, сейчас куда-то поведут. И куда именно, вариантов немного. У него напрашивается только один. Они это серьезно?! Не то чтобы Измайлов тушевался перед сильными мира сего, но тут ведь дело такое… Самодержец – он и есть самодержец. А ну как ему попадет шлея под известное место? И вообще, Борис, конечно, одаренный, но тем не менее всего лишь простой мичман.

Как выяснилось, канцелярия являлась не отдельным зданием, а лишь крылом рабочей резиденции царя со своим выходом. Дворцовый комплекс включал в себя несколько строений. Жилой дворец находился в стороне. Александр Третий предпочитал не смешивать семью и работу, а семьянином он был примерным. У него постоянно гостил кто-нибудь из его прапраправнуков. Или кем они ему там доводятся. Дед очень их любил и баловал себя их присутствием. Когда же они подрастали, в лучших дворянских традициях отправлял их путешествовать по свету.

Борис знал об этом из газет, с тех пор как Проскурин намекнул ему на то, что умный человек всегда сумеет почерпнуть нечто полезное из мусора, вываливаемого на читателей прессой. Вот он и черпал, хотя это было и тяжко.

Царь сидел за столом в своей ювелирной мастерской. Он был знатным артефактором, но эта специальность требует полной сосредоточенности и не располагает к беседам. Чего не сказать о работе с украшениями, позволявшей расслабиться, отвлечься и в тиши предаться раздумьям. Ну или вот, провести неофициальную аудиенцию.

Измайлов конечно же видел фотографии царя, но, признаться, все же не ожидал, что перед ним предстанет щуплый старичок среднего росточка с окладистой седой бородой. На фото он выглядел куда представительней. Похоже, цензура внимательно отслеживала и отбирала снимки, которые могут быть напечатаны.

А может, все дело в том, что Александр Третий для Измайлова всегда ассоциировался с богатырем из его мира, который держал на своих плечах обломки вагона, пока его семья и придворные выбирались из-под завала.

– Ага. А вот и вы, Борис Николаевич. Не стойте столбом. Проходите, садитесь. Если вы не против, то я буду работать, пока мы с вами разговариваем.

– Наблюдать за работой мастера всегда интересно и поучительно.

– Не робкого десятка, – хмыкнул царь, сдвигая лупу с глаза на лоб и осматривая посетителя внимательным взглядом.

Первое впечатление зачастую верное. Эту аксиому Борис вынес для себя еще в прошлой жизни и всегда отталкивался именно от нее. Похоже, и Александр придерживался того же мнения. Причем он сейчас просвечивает Измайлова словно рентгеном, разложив перед своим мысленным взором его Суть и анализируя подход молодого офицера к своему развитию.

Что же до самодержца, то Суть царя Борису недоступна. Что и неудивительно. Борис затрудняется определить, на какой ступени развития сейчас находится государь. Достаточно сказать, что он занимает престол последние две сотни лет. И, кстати, сколько у него в запасе возрождений и есть ли они вообще, никому не известно. Государственная тайна.

Внешность и улыбка у него, может, и добродушные. А вот глаза… В них сразу же заметна вековая мудрость. Борис понятия не имел, отчего у него возникла именно такая ассоциация. Но вот не знал он, как еще охарактеризовать этот взгляд.

– Итак, молодой человек, не сочтите за труд, расскажите о себе, – вновь пристраивая лупу на глазу и берясь за прерванную работу, попросил царь.

Сомнительно, чтобы ему не было известно о визитере все доподлинно. Но доклады жандармских офицеров – это дело такое. Сухие отчеты и рапорты. Личного общения и впечатления они не заменят. Другой вопрос, зачем царю это вообще понадобилось?

Одаренные, конечно, имеют большой потенциал, кто бы спорил. Измайлов успел в этом убедиться лично. Но… Брюллов, Иванов, Верещагин, Репин, Шишкин, Айвазовский… Это далеко не полный список гениальных российских художников. И что с того? Царь всех их приглашал к себе и вот так беседовал, имея определенные виды? И отчего же они тогда продолжают заниматься живописью, а не носят княжеские титулы и не управляют вотчинами?

Пока Борис рассказывал свою историю, эти мысли постоянно крутились в его голове, оставаясь без ответа. Александр работал с газовой горелкой и золотой проволокой, мастерски выкладывая узор и притягивая взор Измайлова. Но вместе с тем он внимательно слушал, время от времени вклиниваясь в рассказ с уточняющими вопросами. Как, например, с аквалангами. Кстати, государь высказал свое неудовольствие по поводу недостаточной секретности при разработке этой новинки…

– И каковы ваши дальнейшие планы, молодой человек? – вновь подняв лупу на лоб и рассматривая работу невооруженным глазом, поинтересовался царь.

– Я намерен продолжить стезю наемника. Уверен, что умеющие драться моряки не останутся без дела.

– И ради достижения своей цели вы решили попрать законы Российского царства, – хмыкнул Александр Третий.

При этом он одарил Бориса добродушной старческой улыбкой. Вот только его взгляд источал стальной блеск.

– Я не намеревался нарушать законы России, – возразил Измайлов.

Какого черта! Царю не нужно заниматься им лично, чтобы взять его за горло. Для этого у него есть цепные псы самодержавия. Ну или жандармский корпус, если хотите. Из планов Измайлов особого секрета от своих людей не делал. Иначе просто невозможно.

Борис всегда знал: как только он легализовался, за ним тут же стали присматривать. Жандармский корпус, министерство иностранных дел, Генеральный штаб. У государя хватает силовиков, чтобы обложить одаренного плотной опекой. Да Борис вообще не удивится, если одним из соглядатаев является Рыченков. Всегда есть на чем подцепить человека.

– Конечно, не собирались. Вы решили их просто обойти. Вот только сути это не меняет, молодой человек. От веку на Руси свою дружину могли иметь только царь, князья и бояре. Так было, есть и будет. И ничто не заставит меня отступить от этого закона. А кто решит, что его своеволие сойдет ему с рук, жестоко о том пожалеет. Хм. Что, Борис Николаевич, совсем не страшно?

– Жизнь мне еще не надоела. Но коль скоро мне до сих пор не дали по рукам, хотя вы и знаете о моих планах, ваше величество… Значит, вы видите в этом свою пользу.

– Мне докладывали, что юношеские порывистость и импульсивность в вас уживаются с дальновидностью и холодным расчетом. И что последние преобладают. Этим вы мне еще больше интересны.

– Ваше величество, позвольте спросить, отчего вы решили сделать ставку именно на меня? Я пока не знаю, для чего вам понадобился, но вижу, что со мной у вас связаны какие-то планы. Я ведь не единственный одаренный царства. Тех же гениальных художников в России несколько десятков.