Константин Калбазов - Боярин [litres]

Разумеется, в основном катались куда меньшим числом. Но, дабы не создавать неловких ситуаций, правилами было запрещено подсаживать кого-либо. Люди ведь бывают разные. Захочется влюбленной парочке уединиться и побыть десять минут только вдвоем, а тут им в нагрузку напросится целая компания или семейство. И ведь отказать неловко. Вот и взяла это на себя администрация. Не положено, и весь сказ.

– Кстати, Боренька, ты в курсе, что государь прислал Георгию Ивановичу личное приглашение? – поинтересовалась Москаленко, едва кабина поползла вверх.

– А какая разница? – не понял подвоха Борис. – Разве прежде он прибывал не по приглашению? Эдак ведь и Кремля не хватит, если всякий и каждый вздумает захаживать туда, когда ему заблагорассудится.

– Эх, Боренька, Боренька, много тебе еще следует узнать. И тебе, красна девица, не помешает перестать витать в облаках и спуститься на грешную землю. Оно, конечно, Георгий Иванович тебе вроде как благоволит, только это ничего не значит, – вновь обратилась она к Измайлову.

– Вы сейчас о чем, матушка? – не понял он.

– Обычно приглашения рассылаются канцелярией его величества. Но есть и другие, лично от императора. И в том, что пришло Георгию Ивановичу, значилось: с супругой и дочерью. Ты в курсе, что на праздновании тезоименитства государь порой позволяет себе выступать в роли свата?

– Я слышал об этом, – наблюдая, как мрачнеет Катя, ответил Борис.

– Вот и молодец. Это означает, что Александр Михайлович присмотрел нашей Катеньке выгодную партию.

– Как это?! – тут же встрепенулась она.

– И тебе придется принять его волю, Катюша, – жестко припечатала Москаленко. – Ибо отказ повлечет за собой немилость в отношении всего рода Яковенковых. Подразумевается, что государь желает своим подданным только лучшего и не может ошибаться.

Чистая правда. Причем выдать девицу замуж или женить молодого человека своей волей может далеко не только царь. Подобной привилегией обладают и князь и боярин в отношении своих подданных. А уж о родителях и говорить нечего. Причем невзирая на сословия. Ударили они по рукам да свели детей без их на то согласия. И попробуй ослушаться. Все это закреплено на законодательном уровне.

– Успокойтесь, Катя, матушка просто сгущает краски. – Борис накрыл своей ладонью ручку девушки, покоящуюся на поручне.

Едва коснувшись ее, он почувствовал тепло тела, передавшееся даже через лайковую перчатку. А еще то, как дрожит девушка от охватившего ее волнения. И есть с чего. У него сейчас и у самого неспокойно на душе. Ведь права Москаленко. Тысячу раз права. Хотя и не следовало сейчас-то.

– Ничего я не сгущаю, Боренька. Просто хочу, чтобы вы понимали: на балу может случиться все что угодно, – словно заколачивая гвозди, продолжала настаивать на своем Елизавета Петровна.

– Но… Как же так? Лиза, если бы ты сказала мне об этом раньше… – заговорила было Катя и осеклась.

– Ну слава тебе Господи, наконец-то сподобилась назвать меня по имени, – хмыкнула Москаленко. – Даже если бы ты знала раньше, это уже ничего не изменило бы. Каким бы ни было решение, оно уже принято.

– Не хотел говорить до поры, но… Государь собирается одарить меня титулом боярина и вотчиной на Дальнем Востоке. Вот не поверю, что ему не известно о моем отношении к вам, Катя. С некоторых пор с меня глаз не сводят и опекают настолько плотно, что не удивлюсь, если государю известна вся моя подноготная.

– «Камуфляж»? – коротко поинтересовалась Москаленко.

Вообще-то по ее виду было заметно, что у нее целый ворох вопросов сугубо практического характера. Но она прекрасно понимала, что пока не время. Впрочем, это не помешало ей окинуть Измайлова одобрительным взглядом, в котором явственно читалось: «Я верила в тебя и не ошиблась».

– «Камуфляж». И не только, – столь же лаконично ответил он.

– Я не пойду за другого, – выпустив поручень и вцепившись в руку Бориса, твердо произнесла Катя.

– И не придется, – заверил он и начал перечислять доводы: – Я нужен Александру Михайловичу. И дело не только в моей одаренности и артефактах. Вотчина, которой он меня одарил, имеет богатые угольные копи. На островах архипелага наличествуют залежи железной и медной руды. Он заинтересован в развитии края, и я показал, что мне подобное по плечу. Ему меня заинтересовывать надо, а не лишать личного счастья.

– Надеюсь, Борис, что вы правы, – глядя ему прямо в глаза взглядом, полным надежды, произнесла Катя.

– Просто верьте мне, – насколько возможно убедительней произнес он.

Погладив ручку девушки, Борис бросил на Елизавету Петровну укоризненный взгляд. Мол, зачем? Та, будучи за спиной Кати, легонько пожала плечиками, словно хотела сказать, что девушке следует быть готовой стойко принимать удары судьбы.

– Я вам верю, Борис, – шмыгнув носом, с нескрываемой надеждой произнесла она.

Ну вот. Впечатление от катания и вида с высоты птичьего полета окончательно испорчено. Оставшееся время, пока колесо заканчивало оборот, Москаленко посвятила расспросам Измайлова по поводу его будущей вотчины. Пока наконец окончательно не сделала для себя вывод, что все это государь затеял с явным прицелом на будущее, а значит, через несколько лет может появиться новый княжеский род. И это не могло ее не радовать.

После колеса они еще час гуляли по Летнему саду. Затем пообедали в ресторане. И наконец приехали в гостиницу. Пора разобрать багаж, а вечером предстоит первый визит. Посещение столицы для боярина, да еще и с дочерью на выданье, всегда насыщено различными мероприятиями.

– А вот и вы. Я уж начал беспокоиться, – встретил их в холле боярин Яковенков.

– С чего бы тебе о нас беспокоиться? День едва только пошел на убыль, – удивилась Катя.

– Нас пригласили на ужин. А как показывает мой жизненный опыт, сборы девиц – дело небыстрое. Так что прошу вас в номер, сударыни, и поторопитесь.

– Мне также непременно нужно присутствовать? – полюбопытствовала Москаленко.

– Я был бы рад вашему обществу, Елизавета Петровна. Но если у вас есть иные заботы, то ничего страшного, – ответил боярин.

– В таком случае я не составлю вам компанию. У меня имеются свои планы.

– Как скажете.

Девушки направились к стойке администратора, чтобы взять свои ключи. Боярин же остался рядом с Борисом, ограничившись тем, что проводил их взглядом. Измайлов прекрасно понял, что с ним желают поговорить, а потому не сдвинулся с места. Да и не собирался этого делать. Ему и самому хотелось задать боярину пару вопросов, и он очень надеялся получить исчерпывающие ответы. Хотя Георгий Иванович, конечно, мог и закусить удила. Ну или просто оказаться несведущим.

– Я не просто люблю свою дочь, Борис Николаевич, но и отличаю все оттенки ее настроения. Девочка пытается скрыть волнение, но я вижу, как она расстроена. Что случилось, пока вы гуляли? – потребовал ответа Яковенков.