Денис Бурмистров - Империя Млечного пути. Книга 3. Пилигрим

– Я начинаю отстрел капсул, – сообщил Кимура. – Автоматика настроена на дрейф, маяки включены. Подбери всех, Алексей.

– Подберу, дорогой, подберу. Ты сам тоже давай, выбирайся. У меня тут для тебя…

Голоса больше не пели, да и перестали походить на голоса. Теперь это был накатывающий трубный гул, перемешанный с плывущим давящим свистом.

Какая-то фигура стояла, покачиваясь, в тени орудийной башни. Человекоподобная, худая, высокая.

Гарин остановился, напряг зрение, присматриваясь.

Что-то происходило вокруг, что-то стремительно менялось!

Фигура качнулась, переваливаясь с одной ноги на другую.

Разноцветные линии монолитов начали гаснуть одна за другой, будто их разом отключали от источников питания. Исчезли искрящиеся облака, огромные призмы и огненные фигуры.

Структуры Шиесса, грандиозный мир самых древних Высших, погружался во тьму, словно город, опускающийся в пучину. Тут и там все еще метались монолиты, пытаясь покинуть умирающий дом, но застывали на месте, словно сами не веря в происходящее.

И гасли один за другим, становясь частью единой тьмы.

Звук из динамиков гудел и бил в такт пульса, сквозь него прорывалось что-то рычащее.

– Черт побери, – громко и четко сказал Рудой. – На нас падает космос.

– Одиночество – горькая пустота, – вдруг процитировал Кимура. – Тишина, и вокруг – ничего живого [6] Э.А. Асадов, Одиночество. .

Из-за края корвета показалась серебристая птица – это из ангара выплыл шаттл и начал разворачиваться в сторону крейсера.

Над ними всеми раскинулась бесконечная Язва, клубящаяся и кипящая. Она накатывала стеной, гигантским цунами, поглощая все источники света.

Черная фигура вышла из растекающейся тени, подступила к Юрию. Гарин, затаив дыхание, смотрел на нее сквозь узкую щель забрала. Прошептал с надеждой:

– Элли?

Динамики хрипели, разрываясь и дребезжа. Кабина «голема», словно камертон, вибрировала от громогласного рокота:

– Рэка-рэка-рэка!

Фигура сделала еще шаг, и Гарин увидел лицо.

На него слепыми глазами смотрел Император Виктор Суратов.

Лицо поползло вниз, деформируясь и стекая по черной смолянистой поверхности. За первой фигурой появилась еще одна, потом еще, и еще.

Юрий нажал гашетку пулемета, отступая назад.

На него обрушилась тьма.

Его мотало словно попавшую в ураган песчинку, подбрасывая и вращая. Натужно скрипел и трещал корпус «ракшаса», борясь с разрывающими металл силами. Какая-то оторвавшаяся деталь летала по кабине, с хрустом врезаясь в стены и взрываясь острыми осколками. Гарин, вцепившийся побелевшими пальцами в противоперегрузочные ремни, пытался сохранить сознание и просто выжить, уже не обращал внимания на разрывающую боль в голове, на привкус желчи и крови во рту, на немеющие ноги. Все мысли вышвырнуло прочь, остались лишь инстинкты и борьба мышц, суставов и сухожилий, пытающихся хоть как-то повлиять на нарастающие перегрузки. Весь мир, вся Вселенная, сжалась до кончика иглы раскрученного с чудовищной силой волчка, балансирующего на грани, рискующего в любой момент утратить единственную точку опоры.

Должно быть, он потерял сознание, потому что, когда очнулся, вокруг была ватная тишина, плотная и непроницаемая. Юрий поднял голову, заворочался в ремнях, вздохнул полной грудью, ожидания острой боли в ребрах.

У него ничего не болело, не ныло, даже ссадины на лице не беспокоили. Как и изодранные пальцы, сбитые костяшки, на которые посмотрел Юрий.

– Эй! – он попытался позвать модулятор.

Звук был такой, словно он говорил под водой.

Гарин протянул руку, попытался найти на коммуникаторе рабочую волну.

Ничего, даже «белый шум» отсутствовал. Также не помог и локатор – приборная панель не работала.

Юрий тронул рычаги управления, уже зная, что никакого отклика не будет. Чуть ослабил ремни, выглянул наружу.

Когда-то, в далеком детстве, они мальчишками любили бегать к одному старику, потерявшему ногу в Изнанке, смотреть «стереокартинки». Старик работал смотрителем водяного узла, а в свободное время придумывал небольшие истории, которые воплощал рисунками на прозрачных целофановых пластинках. Соорудив простейший проектор, он совмещал эти картинки, двигал их, рассказывая сказки. Перед детьми открывался объемный, чуть туманный мир, в котором двигались похожие на призраков персонажи, отчего сами истории казались загадочными и потусторонними.

Сейчас перед Юрием словно растянули тысячи гигантских прозрачных пластин с плоскими разноцветными пятнами, линиями и точками. Спектр цветов поражал своим разнообразием и яркостью, их сочетание переливалось и создавало новые краски, рисунки, формы. Гарину даже показалось, что он различает среди изображений образы туманностей, звездных скоплений, астероидных полей – но «пластины» смещались, и видения таяли, превращаясь в многоликую абстракцию.

Все это продолжалось не больше минуты, потом Юрий начал куда-то падать, ускоряясь и набирая массу. Но прежде, чем зрение померкло, он успел заметить, как «пластины» сворачиваются в шары, как их поверхности подергиваются сияющим светом, таким же, каким сиял Горизонт на окраине Вселенной.

Юрий очнулся, хватая ртом воздух и пытаясь сообразить что происходит.

Он по-прежнему находился в «големе», который нещадно трясло и подбрасывало. Что-то бубнил модулятор над головой, но его голос перекрывал треск и скрежет помех из динамика.

Гарин вырубил коммуникатор, раскрыл панель состояния боевого костюма.

– Требуются дополнительные логические модули, – наконец стал слышен голос Акена. – Требуется проверка обновлений главного процессора. Требуется…

– Помолчи, – напряженно бросил Юрий. – Проверку системы, быстро!

Он пробежал глазами появившиеся отчеты. Иконка «ракшаса» пестрела красными секторами, которым требовался ремонт, но, в целом, все было не так уж и плохо. Куда хуже дела обстояли с ресурсами – из-за утечки в узле жизнеобеспечения кислород расходовался быстрее нормы, счетчик боеприпасов и горючего находились в тревожной желтой зоне.

Тряска внезапно прекратилась, в кабину извне проник бледный свет. Юрий озадаченно приподнял брови, прильнул к амбразуре.

– Не могу определить местоположение, – сказал модулятор озадаченно. – Отсутствуют известные ориентиры.

– Я вижу, – выдохнул Гарин. – Потому, что это не наш мир.

Космос походил на парное молоко, был белым от края и до края. Вдалеке, словно маяки в тумане, мерцали синие и красные звезды, далеко в стороне виднелся край спиралевидной галактики нежно-изумрудного цвета.

На фоне такой чистоты помятые и закопченные «Полынь» и «Маахес» казались мрачными пришельцами, вылезшими из черной трясины. Они медленно разлетались, кружась вокруг своей оси, словно брошенные чьей-то рукой камни.