Максим Максимов - Вход в рай 2 [litres]

– Привет, – произносит он и слегка наклоняется, чтоб почесать ободранную коленку.

Ева подмечает его нелепый, карикатурно-разгильдяйский вид – грязные серые шорты, в которые неряшливо заправлена рубашка, веснушки и лохматые рыжие волосы на голове, рогатка, торчащая из кармана, и такое гаденькое выражение лица, при виде которого этому пареньку сразу хочется надрать уши, даже если он еще ничего не натворил.

– Привет, – отвечает девочка.

– Ты Ева? – спрашивает он и достает из кармана семечки.

– Да.

– А я… – он задумывается, – какое дашь мне имя?

– У тебя нет имени? – удивляется Ева.

– Есть, но я хочу, чтоб ты дала мне имя сама, – говорит мальчик, очищая семечко от шелухи.

Ева перебирает в голове мужские имена и произносит:

– Витек?

– Почему Витек?

– Подходит под твой облик.

– Пусть будет Витек. Пошли… вон туда.

Витек разворачивается и идет к подвешенным на перекладине качелям. Садится на них и откидывается назад, держась руками за веревки. Ева подходит к пареньку. Стоит рядом.

– Где я? – спрашивает она.

– А куда ты шла? – Витек принимается раскачиваться.

– Ко входу в рай.

– Ну, вот ты и на месте, – Витек спрыгивает с качелей и заваливается вперед на руки. Рогатка вылетает из кармана.

– Это рай? – Ева смотрит на горку, с которой скатывается какая-то девочка.

– Нет, это лишь вход, – отвечает Витек и встает напротив Евы.

– Но как такое возможно? Это же просто детская площадка… в поле? Я же вышла из леса и…

– Из какого леса? – спрашивает Витек.

– Вот, оттуда, – Ева оборачивается и показывает рукой направление, но никакого леса сзади нет. Растерянная, она смотрит по сторонам, но вокруг, куда ни глянь, лишь море травы, тянущееся до горизонта.

– Но там же был лес? – Ева пристально глядит на Витька.

– И куда же он мог деться?

Ева задумывается на несколько секунд.

– Кто ты? – спрашивает она.

– Мы же решили, что я Витек. Тебе же так удобно? – отвечает мальчик.

Витек подходит к турнику возле качелей и, подпрыгнув, хватается за перекладину.

– Хорошо, – соглашается Ева, – а кем ты был до того, как я назвала тебя Витьком?

– Никем, – мальчик пытается сделать подъем переворотом.

– Остальные дети тут тоже «никто»? – спрашивает Ева.

Витек, так и не перевернувшись, спрыгивает на пол.

– Да. Это так… антураж… – он шмыгает носом, а потом харкает на пол, и дети, до этого резвившиеся вокруг, исчезают.

– Так лучше, – говорит Витек, – они были «никто», но они не такое “никто”, как я. Я – “никто” непостижимого уровня.

– Никто, – наигранно усмехается Ева.

– Да, – отвечает Никто.

– Значит, вход в рай выглядит как детская площадка, – заключает девочка, – интересно.

– Не совсем, – Никто снова прыгает на турник, – вход в рай выглядит для всех по-разному. Но на самом деле он вообще никак не выглядит.

– А где мы сейчас находимся? То есть я понимаю, что зашла во вход в рай, но…

– Мы находимся между плоскостями, – говорит Никто.

– Какими еще плоскостями?

– Какими? А как я могу объяснить такую сложную концепцию созданию, мозг которого эволюционировал в саванне, когда на протяжении миллионов лет ваши предки спасались от хищников? Это была ваша основная задача. Высшие материи вам не постичь. Поздно уже, – усмехается Никто.

– Что? Я ничего не понимаю, – хмурится Ева.

– Ты и не поймешь.

– Это место реально?

– Нет, или да, – Никто смеется.

– Что смешного?! Я добиралась сюда черт знает сколько столетий, чтобы ты загадками со мной говорил? Кто ты и где ваш Бог? Я не хочу больше тут находиться!

– Мне смешно из-за твоего вопроса. Ты же видишь тут детскую площадку, значит, она реальна. Зачем тогда спрашивать о ее реальности, – Никто продолжает смеяться.

– Наркоман может видеть галлюцинации, и это не значит, что они реальны! – злится Ева.

– Они реальны, – Никто успокаивается, – для его субъективного сознания эти галлюцинации и есть реальность. Его реальность.

– Ну, хорошо. Ты и эта площадка мои галлюцинации?

– Если это существует только в твоем сознании, в твоей реальности, но не существует в сознаниях других… эм… других, так скажем, существ, то выходит, что да, это галлюцинации.

– В твоей реальности есть площадка, значит, это не только в моей голове, – говорит Ева.

– А я тоже в твоей голове.

– Хорошо, где я тогда сейчас стою на самом деле, если все, что я вижу, это галлюцинации?

– На площадке, ты что, не видишь? – Никто подавляет приступ смеха.

– Значит, она реальна!

– Но только для тебя и больше ни для кого, а значит, это подходит под определение галлюцинации.

– Галлюцинация, которая существует не только в сознании. Все ясно. Я могу уйти отсюда?

– И да, и нет.

– Я могу увидеть вашего главного?

– Я тут главный.

– Ты Бог?

– Для тебя да.

– Бог? – уточняет Ева и делает шаг вперед.

– Да, да, Бог. Но это слово вы сами сочинили, оно не отражает реальность.

– Тот самый Бог?

– Да. Семечки хочешь? – Бог протягивает Еве горсть.

Ева хватает Бога за лохматые рыжие волосы и пытается прижать к полу.

– Ах ты, Бог, значит! Маленький грязный извращенец! – кричит девочка.

– Ты что творишь! – Бог стоит, согнувшись, пытается освободить голову от цепких рук.

– Ах ты, садист! Это я из-за тебя пролежала столько! Это из-за тебя все мои беды! Я потеряла всех близких! Тварь ты такая! – девочка дергает руки на себя, и Бог падает на живот, но тут же перекатывается на бок, пытаясь убрать руки Евы от своих волос.

– О чем ты, дура! – кричит в ответ Бог.

– А ты будто не знаешь! – Ева садится верхом на Бога и начинает колотить его по лицу. Бог закрывается руками. В какой-то момент ему удается скинуть Еву в сторону. Бог вскакивает и бежит за горку. Ева идет к нему с угрожающим видом. Бог смотрит на нее, выглядывая из-за лестницы.

– Послушай, ты, психованная! Я ведь могу и разозлиться, – говорит он.

– За что? – Ева медленно подходит к горке, сжав кулаки. – За какие такие грехи я заслужила все это?

– Я, честно, не знаю, – Бог обходит горку с другой стороны от Евы, – тут нет конкретного ответа.

– Что значит – ты не знаешь? – Ева бросается за Богом, но юркий малец делает пару скачков вокруг горки.

– «Не знаю» – это значит, что у меня нет информации касаемо твоего вопроса.