Илья Рясной - Майор Казанцев и Европейский Халифат

Денег, что золотых динаров Халифата, что евродолларов, которые здесь ходили без проблем, у нас было, как у дурака фантиков. Принимал от нас оплату товара лично хозяин магазина в торжественной обстановке, кланяясь и стараясь сдержать ликование – хорошо, когда люди не торгуются, и можно с них слупить втридорога.

Вернувшись на базу, мы еще раз обговорили с Лешим порядок действий при всех вариантах развития событий, наше прикрытие, прочие жизненно важные моменты. И отправились на встречу.

На конфискованной по случаю невзрачной машине «Шкода» мирно устремились к своей цели трое. Я за рулем, Писатель - на переднем сиденье. И Ива, вальяжно развалившаяся сзади, как будто находилась в дорогом лимузине.

Дороги нового Парижа. Мы стояли на них в пробках у блок-постов и обгоняли забитые пассажирами автобусы, так похожие на «шайтан-арбы» где-нибудь в Тунисе. Город уже давно нес на себе все следы присутствия анархической стороны арабского национального характера – когда ничего толком не работает, все делается спонтанно, везде грязь, мусор и дезорганизация бытия. Те самые пригороды Парижа, где я совершил налет на автомастерскую банды Хасида, в этом мире разрослись до масштаба всей Европы. Поражало, насколько быстро французы рухнули во все это.

Мы добрались до Вандомской площади, раньше знаменитой самым дорогим отелем Парижа «Риц». Сейчас тут в неге и довольствии проживали всякие заезжие шишки из исламских административных и духовных органов. Сама площадь теперь носила имя Имама Хафиза, одного из основоположников Нового Халифата. В центре так и стояла колонна, отлитая из металла русских и австрийских пушек, захваченных Наполеоном при Аустерлице. Беспокойные исламисты прилепили на нее черный флаг Халифата, который реял сейчас под резкими, как удары в лицо, порывами ветра.

Около колонны тяжело вмялся широкими колесами в дорожную плитку английский бронетранспортер «Кугуар» пустынного песочного цвета. Рядом с ним чинно расхаживал кругами военный патруль. Бойцы в полной экипировке, в касках, бронежилетах, с автоматами наперевес, смотрели на всех зверьми, как будто прикидывая, кого бы съесть на обед. Такое оно, шариатское спокойствие.

Оставив машину на прилегающей улице, мы покрутились каких-то пару минут на площади. И к нам подошел высокий, рельефно мускулистый, смазливый француз в зеленых брюках, серой рубашке с длинными рукавами и повязкой с надписью «Содействие Шариату». Его плечо оттягивала многозарядная тяжелая винтовка «Браунинг».

Силы содействия шариату – это такие аналоги украинских полицаев времен Великой Отечественной войны. Предатели, которые порой отличаются куда большей жестокостью к собственному народу, чем сами захватчики. Они вечно голодные и неудовлетворенные. Хозяева за стол их не пускают, но не забывают подбрасывать им объедки.

- Это они? – спросил Иву полицай, оценивающе смотря на нас - не слишком доброжелательно, даже не стараясь выглядеть вежливым и изобразить хоть подобие улыбки.

- Они самые, - кивнула Ива.

- Двигайте быстрее! – отрывисто прокаркал полицай. – Улица направо!

В его голосе читалось неприкрытое раздражение, переходящее в злость. Да, похоже, в «Солнце Франции» нам не слишком рады.

Мы проследовали в указанном направлении. Притом сами шли впереди, а за нами, держа свой «карамультук» наперевес, гордо шествовал полицай. Это выглядело, будто он нас конвоирует. И, готов поклясться, эта роль ему нравилась.

На улице, выходящей на Вандомскую площадь, стоял старенький и невзрачный грузовой фургончик «Ситроен».

- Быстрее! - прикрикнул полицай, со скрежетом отодвинув заднюю дверцу.

Потом дверца за нами закрылась, отрезав от солнца и свежего воздуха. «Ситроен», отчаянно взревев мотором, двинулся с места.

Металлический темный душный кузов фургона трясло немилосердно, особенно когда мы ехали по брусчатке. На узких лавочках сидеть было неудобно. Но это все мелочи. Меня больше беспокоило другое. И я спросил Иву:

- Мы чем-то обидели нашего сопровождающего?

- Он из галльских львов, - пояснила она. - Молодежная националистическая группировка. Они ненавидят людей во всем мире, потому что те не французы. А французов ненавидят вдвойне, потому что те оказались мягкотелыми, ни на что не годными, и без боя сдали Францию.

- То есть ненавидят всех, - усмехнулся Писатель. - Да, только пожалеть их можно. Тяжелая у них ноша.

- У них все мысли об одном, как сделать ее тяжелой и другим, - усмехнулась Ива. – Зовут этого типа Эдуард Бессет. Он же Геракл, чемпион Франции по бодибилдингу. И он ничего не решает.

- А кто решает? – спросил я.

- Чиновник и Проповедник, - ответила Ива.

- Это оперативные псевдонимы? – поинтересовался я.

- Ну, конечно, - улыбнулась она. – И у вас, Анатолий, будет возможность увидеть их обладателей.

Фургон сбавил скорость. Застучал по каким-то преградам колесами. А вскоре и вовсе застыл. Двигатель заглох.

Дверь кузова стала со скрипом приоткрываться. И я напрягся. Сейчас можно увидеть что угодно. В том числе направленные на нас автоматы шариатского патруля…

Но все было спокойно. Тесный старинный парижский двор-колодец. Заколоченные досками окна первых этажей. Тишина и пустота.

В центре двора красовался массивный канализационный люк с вычурными узорами и надписью «Седьмой округ Парижа». Геракл зацепил пальцами его за отверстие и с усилием отвел в сторону. Сделал приглашающий жест.

Да, интрига крепнет, грозя перерасти в маразм. Но делать нечего. В люк так в люк.

Потом мы долго шли узкими туннелями. Они переплетались в головоломный лабиринт, сориентироваться в котором не представлялось ровным счетом никакой возможности. Еще здесь были соответствующие статусу канализации запахи. Местами плескалась грязь и жижа.

- Классно ты смотрелся бы здесь в белом костюме, - я придерживал Писателя за локоть, когда он, поскользнувшись, чуть не упал в жижу и едва не сшиб туда же зло чертыхнувшуюся Иву.

- Не был бы он уже белым, - буркнул Писатель. – Но я хотя бы на площади покрасовался.

- Это да, - хмыкнул я.

И мы поплелись дальше, понукаемые нашим недоброжелательным проводником.

Знаменитые Катакомбы Парижа. Сколько про них написано романтических эссе и книг ужасов. И вот занес же меня черт сюда.

Наконец, мы дошли до промежуточной цели. Свернув из очередного туннеля, поднялись по крутым каменным ступеням и оказались в небольшом круглом зале. По нему метались огни фонарей, все норовивших светить нам прямо в глаза.

Там нас ждали трое вооруженных парней. Закатанные рукава рубашек, у одного лихо заломленный сиреневый берет на голове. Ну, прямо бравые бойцы французского Сопротивления. Того самого, которое хоть и хилое, но вызывает уважение хотя бы своим наличием.