Илья Рясной - Майор Казанцев и Европейский Халифат

- Вы скверна! – взвизгнул Геракл.

Да, санитары в этом случае не помешали бы. Эта звезда бодибилдинга полностью ненормальна. Как и вся сошедшая с ума их нация.

- И мы против того… - входил в раж Геракл.

Но тут Чиновник спокойно перебил его:

- Ты имеешь право голоса. То есть голосить. Но не имеешь права решать, Эдуард! И знаешь, выйди отсюда вон. Потом поговорим с тобой.

Геракл сверкнул глазами. Сжал еще сильнее ружье. Но повиновался и вышел из комнаты, бормоча под нос ругательства.

- А почему мы должны отдавать им Копье? – обратился Чиновник к Проповеднику. – Это все же какое-никакое, а национальное достояние Франции.

- Пока все, что находится на этой земле, национальное достояние Халифата, - подал голос Писатель. – И без нашей помощи все так и останется.

Чиновник поморщился, а Проповедник одобрительно кивнул.

- И все же, - давил Чиновник. – Зачем нам это?

- Устану перечислять все причины, - произнес я. – Россия окажет вам помощь на взаимной основе - материальную, оружием, информацией.

- И я уполномочен заявить официально, - торжественно объявил Писатель. - Россия в лице структурного подразделения ее Генштаба «Эпоха» приложит все усилия, чтобы спасти и вернуть Франции национальное достояние. Вернем все. И отовсюду, докуда дотянемся. А руки у нас длинные и цепкие.

Ну что, молодец, хорошо сказал. И к месту. Особенно про длинные руки. Растет на глазах.

Чиновник неопределенно покачал головой, демонстрируя, что мои доводы его не слишком убедили.

- И посмотрите правде в глаза. Через месяц-другой в Париже будут русские войска, - излагал я. - Позиция русского правительства – всемерное возрождение суверенных европейских государств, ставших жертвой агрессии. А вот условия этого возрождения? Вопрос. И еще вопрос – кто будет нашим партнером в его осуществлении. Какие люди и на каких ролях будут участвовать в этом действе.

- А вот это решать народу Франции! – отчеканил, приосанившись, Чиновник.

- Народ Франции уже нарешал. Теперь мы ему будем сильно помогать с решениями. Мы заинтересованы в возрождении христианской цивилизации на этих обломках. И надеемся, что увидим вас в первых рядах и на серьезных позициях во властной иерархии.

- Вы просто пытаетесь нас купить, - завел бадягу Чиновник. - Но вместе с тем…

Проповедник похлопал ладонью по столу.

- Ларивьер признал их право. И Имам. Думаешь зря? – он указал на меня. – Это его вещь. Она предназначена ему. Он имеет на нее право. Он пришел за вещью. И без нее не уйдет, пусть даже перероет и взорвет все наши Катакомбы. И у него это получится.

- О чем ты? – настороженно посмотрел на своего соратника Чиновник.

- Отдай им Копье, - устало произнес Проповедник. Больше ни слова не говоря, поднялся и вышел.

Повторялась ситуация, как и в усадьбе Верон. И Имам, и Проповедник – лица духовные, они что-то чувствовали. И везде находился свой Пьер или Эдуард, как бык движимый слепой яростью и не разбирающий дороги

Чиновник задумчиво постучал пальцами по столу. И вздохнул:

- Хорошо. Вы получите Копье. Но на это потребуется дня два. Оно не здесь…

Как и было обещано, в подземелье мы проторчали двое суток. Нам с Писателем отвели тесную каморку - в таких раньше держали проштрафившихся заключенных. Какое-то техническое помещение, похоже, связанное с метро. Железные шкафчики. Узкие лавки, понятно, без подушек, одеял и постельного белья. И тусклая лампочка, болтающаяся под потолком от периодической вибрации всего помещения.

Комната не запиралась. Можно было выйти в небольшой предбанник, где скучал, ну, конечно же, исключительно с благородной целью охраны нас от недоброжелателей, молодой усатый парень с автоматом. Уверен, что дальше есть еще минимум один. Уйти нам отсюда спокойно, конечно же, никто не позволит. Охранники были беспечные и считали, что мы не пробьемся через их заслоны. Ну и пускай дальше считают. Блажен, кто верует.

Делать нам было совершенно нечего. Но это только для меня бездействие есть синоним скуки зеленой. А для Писателя это долгожданная возможность почесать язык на любимые для него темы – тайны цивилизаций и перспективы человечества.

- Анатолий, мы имеем счастье наблюдать редкое явление. Политическая география на наших глазах стирается, и на ее место выступает физическая, - вещал он, разлегшись на узкой койке. - То есть остаются поля, горы, моря. А человеческие информационные наслоения просто исчезают. Как будто и не было. Земля очищается от давления символов многотысячелетней цивилизации.

- Но приходит другая, - возразил я.

- Приходит такой ластик, который стирает предыдущие очертания. И чертятся новые контуры. Притом чертятся, чем получится – сейчас углем и дерьмом. Иногда используются старые карандаши.

- Ластик – это Халифат? – полюбопытствовал я лениво.

- Точно, он. Великий Упразднитель старой географии. Планетарное явление, а не какие-то там клоуны с автоматами.

- Географы хреновы, - хмыкнул я.

- Этот ластик все стирает. Названия. Символы. Память. Здесь была Франция, Германия? Не было здесь ничего. Здесь всегда был Халифат. Остатки храмов, сооружений? Нет, это просто кирпичики, из которых построен Халифат. Люди, которые здесь жили и верили каждый в свое? Это просто жалкий человеческий материал, из которого творится Халифат.

- Эка ты загнул, - произнес я с уважением.

- Ну а что. Эта катастрофа давно напрашивалась. Европа иссохла, утеряла энергию, порыв, выродилось. В таких случаях всегда на смену изнеженным патрициям приходят варвары. И всегда это реки крови, огонь, покорение и рабство. Таков человек. Жестокая обезьяна, самое большое удовольствие для которой уничтожать себе подобных, захватывая его угодья и самок. Все высшее в человеке порой очень быстро пожирается реликтовыми структурами общества и сознания. Это вечный круг. Цивилизация рушится под неудержимым напором варваров, потом возрождается на новом уровне. И опять иссыхает.

- Ты считаешь то, что творится здесь, такой исторической неизбежностью и нормой? – спросил я.

- Э, нет, друг мой Анатолий, - отозвался Писатель назидательно. - По тому, как стремительно и какими нечеловеческими средствами набирает силу Халифат, у меня четкая уверенность, что идет не просто великое переселение народов, замена вероисповедания и типа цивилизации. Тут все хуже. Посредством Халифата к нам в дверь стучится первородное зло.

- Такое же уже было, - отозвался я. – Третий Рейх. Он тоже пах первородным злом. Ничего. Тех побороли. И этим бошки открутим. Нам не впервой.

- Нет, Рейх – это была квинтэссенция нашей человеческой мерзости, - задумчиво протянул Писатель. – А здесь… Вот ты знаешь, почему здесь столько казней и крови?