Илья Рясной - Майор Казанцев и Европейский Халифат

На секунду я провалился в бездонность этого его взгляда. Будто какая-то высшая сущность коснулась моего сознания, голова закружилась. Я совершенно явственно ощутил изменение вибраций окружающего мира.

- Мне очень нужен Золотой лист, - произнес я, ощущая, что слова даются мне с трудом, язык будто онемел.

– Чье-то предназначение раскидывать камни. Твое – собирать камни, - произнес Цэрин и добавил: - И Предметы…

Я вздрогнул, услышав слово Предмет.

- Я знал, что, ты придешь, - продолжил Настоятель. - Слушай и запоминай. Я даю тебе ключ к Хранилищу. Не простому Хранилищу. А такому, что открывается лишь упорным и праведным. Мое слово верное - твой Предмет там!

Почему-то в эти его слова мне поверилось сразу. И я тут же воспрял духом, будто отлепляя от себя паутину страха и неопределенности, в которую попал, ступив в эту комнату.

– Возьми, - он взял с полки и протянул мне пластмассовую сувенирную фигурку многорукого Шивы, сантиметров двадцати высотой. – Сверни-ка ему голову.

Я послушно повернул голову Шиве. Она отскочила, открыв углубление - как раз под палец.

- Приложи указательный палец, - потребовал Настоятель.

Я положил указательный палец в углубление. Едва заметно тело Шивы вздрогнуло. Внутри что-то щелкнуло.

Настоятель набрал номер на смартфоне, который взял с той же полки. И с каким-то самодовольством произнес:

- Технологии – огромное благо. Никаких расходов сил и тонких энергий. Достаточно отпечатка пальца. И кода активации. И вот…

- Что это? – спросил я недоуменно.

- База данных, - просто пояснил он. – И она принадлежит лишь тебе. Не показывай ее тем, кто направил тебя ко мне. Ты фигура действия. Одна из главных. Все остальные – союзники и противники. Но игроков на сегодня только два.

- Два? – напряженно спросил я.

- Ты и твой антагонист. И сделай все, чтобы опередить его. Он зло, - уверенно проговорил Настоятель.

Вот же черт! Все его слова безошибочно били прямо в десятку. Откуда он знает о моем Поиске, о Католике, о Предмете? Но казалось, что он знает все. Такое же чувство мной владело, когда мы беседовали в том далеком, за два мира, монастыре на Памире.

Я уже собирался откланяться, но Настоятель жестом остановил меня. Он подошел к небольшому столику, на котором лежала пачка бумаги и старая чернильная ручка с платиновым пером. И что-то нарисовал. Потом протянул мне лист со словами:

- Бесконечность духа и времени.

На листе был изображен так хорошо знакомый мне символ – восьмерка в петле Мебиуса…

Вышел я из комнаты ошарашенный и пришибленный.

Самое поразительное было не то, что я вспомнил Настоятеля. Гораздо больше тревожило предположение, что он помнит и меня, и нашу встречу в той реальности. Не может такого быть! Или все-таки может?..

- Все в порядке, - сообщил я ждущему меня в коридорчике Писателю.

Тот вытер пот со лба и обрадовано воскликнул:

- Ну что! Теперь на автостоянку и по коням?

- Не пойдет, - отрицательно покачал я головой и спросил стоящего истуканом в стороне верзилу-сопровождающего: - Из Ашрама есть другие выходы?

Тот ни удивляться, ни устраивать лишние расспросы не стал. Только молчаливо кивнул.

- Ну, тогда пойдем, посмотрим на них, - предложил я.

Запасной выход оказался небольшой калиткой в окаймляющей Ашрам красной кирпичной стене. Она выводила прямо к тесно подступающему лесу.

- Ты как насчет того, чтобы пешком прогуляться? – спросил я Писателя. – Твою скорбную мину примем, как знак радости от такой перспективы. Вперед, задохлик!

- Ну не всем же быть такими здоровыми и диковатыми, - огрызнулся он.

В приступе маниакальной подозрительности я допускал, что нам могли устроить ловушку. Направили «русского медведя» к упрямому Слышащему Беззвучие. Русский простец успешно получил вещь, благодаря своему наивному и честному взгляду. Так почему бы на обратном пути не забрать у него добычу? Да запросто. Как сделать это? Проще пареной репы. Сгодится разбойная засада на дороге или, что еще лучше, полицейский кордон. Благо, шоссе от Ашрама идет одно единственное.

Возможен такой вариант? Вполне. Ну, хотя бы процентов на десять, что тоже немало. Поэтому лучше пешочком по сосновому бору прогуляемся. Да, я перестраховываюсь. Да, у меня паранойя, как всегда в Поиске. Но лучше перестраховаться, чем потерять жизнь и Предмет.

- Телефон, - потребовал я.

Писатель послушно протянул мне его, даже не спрашивая, зачем. Я вытащил из смартфона батарейку. Засунул аппарат в специальный пакет. И кинул в сумку на плече. Теперь нас точно не отследят. А «БМВ» со стоянки потом заберут оперативники группы прикрытия. Заодно присмотрятся, нет ли за машиной наблюдения.

Лес был воистину немецкий, то есть предельно аккуратный. Сосны шли прямыми рядами, так что он больше напоминал плантацию по взращиванию древесины. Но живность тут водилась. Мы наткнулись на стадо косуль, жирных и спокойных, не махнувших прочь испуганными прыжками, а только деловито скосивших на нас глаза. Зверье непуганое.

Леса в Европе слишком просторными не бывают. Это в тайге можно выйти и не дойти. Здесь же через какой-то час комфортного моциона мы вышли на автобан. И еще минут через сорок садились на остановке в междугородний автобус, следующие до Мюнстерафеля.

Писатель, сидящий рядом со мной и добросовестно пялящийся в окно, начал клевать носом. И минут через десять задремал, уютно посапывая. Оно и неудивительно. Мягкий ход автобуса и пасторальные пейзажи убаюкивали.

Мимо проплывали ухоженные земли, расчерченные полями и перелесками. Все бы приятно взору, если бы не треклятые ветряки и солнечные батареи. Борьба за экологию, елки-палки! Правда, сама экология от этих ноу-хау вопит в голос, как ошпаренная, поскольку издержки многократно превышают пользу. Да и уродуются европейские просторы. Но среднестатистический европеец привык жить не сутью вещей, а маркетинговыми заверениями.

Между тем мне любоваться пейзажами было как-то не с руки. Меня молоточками долбили всяческие докучливые мысли, вопросы и тревоги.

Сказать, что явление, будто с того света, жестоко убитого в иной реальности Настоятеля монастыря меня озадачило – это ничего не сказать. Творящееся со мной, все эти перепрыгивания из мира в мир и смерти с воскрешениями, и так с трудом укладывались в сознание. А явление Настоятеля, его слова, его явное знание о перемещениях разворачивали ситуацию в еще более фантастическом и совершенно непонятном мне ракурсе. Что все это значит? Что имел в виду Настоятель, говоря о фигуре действия в моем лице? Какие преимущества дает мне роль этой фигуры и какие обязательства накладывает? Почему он мне ткнул в лицо символом – Мебиус и восьмерка? И нужно ли мне менять что-то в своем движении?