Клим Жуков - Инцидент [litres]

– Говорю вам со всей ответственностью: это ваша клиентура. Поголовно, – сказал майор и устало облокотился на стол.

Подполковник промокнул пот платочком, спрятал его в карман и скептически прищурился.

– Прямо-таки поголовно? А вот эта, как её… – он переворошил папки с протоколами, – Мария Вила-Лобос… очень подозрительная особа. Не находите? Красивая женщина, вот так, на дороге в прифронтовой полосе. Вам это не кажется странным?

– Кажется, – вздохнул майор, страстно желая оказаться подальше от дотошного коменданта за пару тысяч километров, где не так печёт. – Более того, на вашем месте я бы немедля взял чаровницу в разработку. Но я на своём месте. Реакция Войцеха на уровне одного процента, а вазомоторика методом Кемпфа вообще не определяется. Это человек. Как и все они.

– А этот ваш метод не может дать сбой?

– Не может. Тело, как оказалось, поддаётся копированию, сознание – нет. Надо родиться человеком, прожить жизнь, получить опыт, в том числе врождённую память поколений, чтобы обрести подлинную людскую психику.

– Но всё же? А вдруг?

– Тогда, товарищ подполковник, нам всем придётся очень тоскливо. И я, уж точно, ни вам, ни себе помочь не смогу.

Товарищ подполковник так просто не сдавался. Он хотел спросить ещё кое-что и кое-что уточнить, когда в дверь его кабинета постучали.

– Чёрт-те что! – пробурчал он, и громко, не скрывая раздражения: – Да, в чём дело?! Я же просил: не беспокоить!

В двери показалась загорелая физиономия связиста.

– Простите, но это срочно. Майора Карибского вызывают по ВЧ.

– Да в чём дело, дьявол меня задери?!! Объясните толком!

– Не могу знать. Срочно. Победоград вызывает. Воздух.

Майор поднялся и пошёл за связистом, сопровождаемый в спину злым бурчанием коменданта. Что-то насчёт безалаберности подчинённых, которые не могут сразу доложить о «воздухе», то есть сеансе связи, вне всякой очереди. Карибский предвкушал общение с аппаратом беспроводной связи «Алтай-2», чей телепатический принцип на такой дистанции гарантировал пару часов самой упоительной головной боли. А ещё ему отчего-то казалось, что с Испанией можно распрощаться досрочно.

И он был прав.

Разговор со столицей прошёл кратко, был содержательным и стопудовым, как выстрел из гаубицы.

ЧП, товарищи! ЧП такого размера, что ради него не пожалели рейса реактивного дирижабля спецразведки, без оглядки на чудовищный дефицит топлива, запчастей и моторесурса. Самолёты, разумеется, через аномальные поля такой плотности не летали вовсе. Глубокой ночью следующего дня майор Карибский сидел в приёмной начальника спецразведки МГБ СССР генерала Кречета в столице, в Победограде, под стометровыми перекрытиями подземного города.

И только одного не понимал он: с какого такого перепугу не самую важную птицу прокатили от самой Испании на дирижабле, неужто в столице нет других аналитиков? Есть, и много. Однако факт есть факт. Отделанная дубом дверь с краснорожей табличкой, ковровая дорожка и массивный, словно танк, стол генеральского секретаря. На всё МГБ прославленного товарища Чусовитина.

Чусовитин восседал на рабочем месте, будто не час ночи на дворе, а из-за дубовой преграды глухо рокотал начальственный бас, суля кому-то громы и молнии. Наконец пропищал интерком, и секретарь бросил:

– Майор, вас ожидают.

Истомившийся долгим перелётом и долгим ожиданием майор мысленно протестировал собственное соответствие уставу. Оказалось, что соответствие ниже среднего. Подобных ему испанских страдальцев прозывали «герильяс», надо признать, поделом. Являться пред генеральские очи форменным партизаном было… некомильфо. С другой стороны, в приёмную майора приволокли сразу с дирижабля, он успел лишь побриться в туалете гостеприимных ВВС.

Ну что же, долгие сборы умножают скорбь.

Он встал, одёрнул гимнастёрку, просоленную крутым испанским потом, и, взяв ножку, левой, левой промаршировал в кабинет.

– Разрешите войти? Товарищ генерал МГБ СССР! Майор Карибский по вашему распоряжению прибыл!

– Не блажи, Карибский. Присаживайся.

Товарищ генерал МГБ СССР Кречет сидел за столом, уставленном телефонами, среди которых в рабочем беспорядке высились бумажные эвересты и монбланы. В кабинете было темно, горела только настольная лампа в зелёном, таком домашнем абажуре, выхватывая в круг света руки и склонённую голову хозяина. Остальной кабинет укутывала тень, тем более густая в зелёном колере «ночника».

Майор отметил, что Кречет не один – на диване по правую руку сидели двое, личности коих по скудости освещения установить не представлялось возможным.

– Здравия желаю, Богдан Богданович, – сказал майор, принимая неофициальный тон беседы «без чинов», а стул без скрипа принял его подтянутое, сухощавое тело.

– Ага, симметрично. – Кречет поднял глаза, и оказались они красными, чтобы не сказать хуже: больными. – Что шарахаешься? Похож на упыря? И правда похож! Третьи сутки на кофе! Ещё немного, и придётся колоть эфедрин или ноги протяну, вот те крест!

– Что стряслось, Богдан Богданович? – вопрос сорвался с языка прежде, чем майор сообразил всю его явную глупость.

– А вот ты не перебивай и всё услышишь! Я тебя за этим с курорта и выдернул, как ты уже догадался, – пальцы хозяина кабинета отыскали в световом кругу карандаш и принялись его раскручивать. – Ты в курсе, что такое объект «Кольцо»?

– Обижаете, товарищ генерал! Мы, хоть и на курорте, а политинформацию слушаем.

Кречет оставил карандаш в покое, ухватил какую-то газету, оказавшуюся «Правдой», и подал её майору.

– Вот. Передовица. Взвейтесь да развейтесь, так сказать, – констатировал он, ткнув пальцем в фото под капитальным правдовским заголовком.

Майор не без интереса освидетельствовал картинку (в Испанию газеты попадали хорошо если с месячным опозданием) и принялся есть глазами начальство с явным недоумением – с чего, мол, такие долгие прелюдии?

– Так вот, – продолжил Кречет, – на Первомай наши орлы запустили первую очередь. Пожалуйте, передовица. А двадцать второго связь с объектом пропала.

– Как пропала?

– Кверху каком! Причём именно так: кверху каком! Ты же знаешь, что стройка ведётся в основном автономно? Короче говоря, аппаратура по кабельной линии рапортует, что процесс идёт в штатном режиме. А люди не откликаются! Вообще! Там кантуется хорошая толпа народу, между прочим! Или кантовалась… Шесть отделений спецназа, зам «Спецмонтажа» Бальмонт, инженеры, наука, в общем – целый Вавилон! И уже третий день – молчок. Ни по кабельной, ни по беспр о водке не откликаются, хоть плачь! А это ЧП. У нас все корвалол жрут, сам должен понимать.

Карибский понимал. Не может такая прорва народу пропасть со связи, да ещё в Троицком – под самым столичным боком! Тем более что автономная аппаратура ничего зловещего не доложила. Непонятно было лишь, зачем он, майор Карибский, сдался. О чём напрямую спросил начальство.