Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры

Подумав немного, я здраво решил, что пары пистолетов мне будет достаточно. С приставным прикладом, что превратило его в неплохой кавалерийский карабин. И другого, так называемого — дорожного, где спусковой крючок складывается для удобства ношения, а скоба отсутствует вовсе. И еще нож, взятый на время у одного из наемников Курта Стаккера — широкоплечего Базанта, уж не знаю зачем. Он приглянулся своей основательностью, и больше всего походил на сильно укороченный палаш, на нем даже гарда имелась. Хотя глупо было бы предположить, что нож мне понадобится. Добить при желании раненного противника? Существует множество способов покончить с ним и голыми руками.

Я шел осторожно, стараясь издавать как можно меньше шума, внимательно вслушиваясь в звуки вокруг, помимо того — избегая показываться на открытых участках, и потому путь мой был также извилист, как русло ручья. Шел, то и дело улыбаясь.

Всякий раз, когда ко мне приходила следующая мысль. Вполне может случиться и так, что мы возникнем друг перед другом внезапно. Выстрелим, промахнемся, роняя на землю разряженное, и лихорадочно выхватывая из-за пояса или срывая с плеча другое оружие, выстрелим опять, и промахнемся снова. Что будет потом? Я ухвачусь за нож, а мой противник, например, за саблю? Или он разорвёт дистанцию, чтобы оружие перезарядить? Не такое уж и скорое дело! И еще его будет гложить мысль — вдруг противник умудрился справиться быстрее, набрался мужества, и рванулся вперед, на поиски? Откуда ему знать, что шансов у меня было два, и я их уже использовал? Самому мне только и останется, что лихорадочно разыскивать его с ножом в руке. И найти в тот самый миг, когда он успел свой пистолет или ружье перезарядить. Если только у него их не три-четыре. И что тогда? Успеть выкрикнуть нечто уничижительное, чтобы и перед лицом смерти показать свое мужество, сохраняя реноме? Ну и где тут не будет смешно?

День выдался по-настоящему солнечным, и на небе не было ни единственного, пусть даже самого завалящего облачка. Само светило располагалось на небосводе так, что его лучи не могли слепить никого из нас. И еще было безветренно. Что важно. Когда очередной порыв вначале шевелит листвой за твоей спиной, заставляя отвлечься, пусть и на доли секунды, которые могут стать ценой жизни. Словом, мы были в совершенно равных условиях.

Я углублялся в низину все дальше и дальше, и наверняка одолел ее середину. По логике вещей мы давно уже должны были встретиться. Если, конечно же, он не устроил засаду где-нибудь в самом ее начале. Затем мне пришла мысль — лощина достаточно широка, и вполне может случиться так, что мы разошлись, не заметив друг друга. И что дальше? Бродить здесь до вечера, если подобное будет случаться раз за разом? Немудрено, что во мне начала бушевать злость. Почему бы Александру не выбрать огромный густой лес? Где неделю, месяц, можно искать друг друга безрезультатно. Сейчас я готов был его убить и без того отличного повода, который он сам и дал, бросив в лицо обвинение в трусости.

Если сар Штроукк не уверен в своем искусстве фехтовальщика, почему бы ему не выбрать дуэль на пистолетах, что значительно уравнивает наши шансы? Нет же, броди здесь подобно последнему болвану, пытаясь раздвоить зрение. Чтобы не наступить на сухую ветку под ногой, и в тоже время вовремя увидеть движение спереди. И когда мой гнев переполнил меня настолько, что глаза непременно налились кровью, я его и увидел. Замер как вкопанный, тряхнул головой, и даже на миг прикрыл глаза.

Нет, определенно, без всякого сомнения, это был он — Александр сар Штроукк, пусть и видел его со спины. Характерная посадка головы, уши своеобразной формы, когда мочки вплотную прилегают к коже лица, светлые волосы, а на пальце руки, которой он прихлопнул комара на шее, отчетливо был виден перстень с крупным камнем синего цвета. Перстень, который мне так хорошо удалось рассмотреть, когда он за ужином держал в руке бокал.

Признаться, у меня перехватило дыхание, настолько не ожидал его увидеть именно в таком положении. И еще по той причине — вполне могло быть и так, что он здесь не один. И в тот самый миг, когда я его рассматриваю, невидимый мне стрелок уже нажимает на спуск. Затем Александру достаточно забрать у своего помощника оружие, и вернуться к секундантам. Продемонстрировать его, все еще остро пахнувшее порохом, и примерно объяснить, где искать мое тело. Ну не мог же сар Штроукк остановиться передохнуть, обнаружив подходящий для этого камень! Ко всему спиной к той стороне, откуда я и должен был появиться.

Александр не шевелился, застыл как камень под ним и я, слишком нелогичной была ситуация. Так продолжалось некоторое время, в течение которого навел на его спину ствол превращённого в карабин седельного пистолета. Убрал, снова навел, чтобы окончательно опустить. После чего решительно шагнуть вперед из скрывающих меня зарослей. Здраво рассудив, что, если мой противник, услышав за спиной шум, ухватится за оружие и попытается убить, у меня будет достаточно времени, чтобы выстрелить первым. Но нет, несмотря на то что я намеренно производил по дороге к нему как можно больше шума и даже кашлянул, Александр сар Штроукк продолжал сидеть безучастно.

— Не помешаю? — поинтересовался я, усаживаясь на камень рядом с ним.

Далеко не самый умный вопрос в той ситуации, в который оба мы оказались, но ничего другого в голову не пришло. Мой визави коротко взглянул на меня, но промолчал. Продолжая сидеть все так же — обхватив руками ствол ружья, приклад которого был уперт в землю. Вернее, два ствола, поскольку оно было двуствольным. Помимо него у Александра другого оружия не было, и мне стало немного неловко за свой арсенал.

— Что-то случилось?

Произойти могло все что угодно. Вплоть до того, что Александр серьезно болен, и его не вовремя скрутил очередной приступ, уж не знаю, чего именно. Головокружения, боли в сердце, желудке, что-то еще, хотя с виду он производит впечатление абсолютно здорового человека.

— Случилось? — переспросил он. — Нет, как будто бы все нормально.

— Тогда почему же?..

«Почему я застал тебя сидящим здесь? Ведь именно ты послал мне вызов. Глупый, бессмысленный, и совершенно ничем не обоснованный. Который у меня при всем желании не вышло бы проигнорировать — все мы рабы своего положения».

— Просто подумал: зачем все это? Какой в этом смысл?

— В чем именно?

— Ну, убью я вас, или же вы меня, что изменится? Ради чего все произойдет?

— И вы решили покончить с жизнью фактически самоубийством?

— Зная о вас, никогда бы не усомнился, что вы не станете стрелять в спину в моем положении.

Приятно услышать, но только сам я знаю — скольких сил мне потребовалось, чтобы сдержаться.