Руслан Муха - Воронов дар. Изнанка прошлого

Визг снова заставил меня согнуться и закрыть уши.

Но в этот раз сирин как-то резко замолкла и торопливо взмыла обратно на леший дуб — на самую высокую из его раскидистых ветвей.

Со всех сторон слышался топот, хруст ломающихся ветвей и поскрипывающий под тяжёлыми ботинками снег. К нам приближались гвардейцы.

Запретный лес охраняют шестьдесят боевых чародеев, и дюжина из них обязательно были родовыми с силой не менее средней категории.

И если бы не страх сирина перед Кассеем, план Инесс бы удался, я видел промелькнувшую надежду в её глазах, она бы согласилась. Если бы здесь был не древний вурд, а отец, мы бы сумели её уговорить, успокоить и освободить. Она бы не подняла тревогу.

Сейчас же всё шло далеко не по плану.

«Ты говорил, что нельзя никого убивать, — голос Кассея снова зазвучал в голове. — Так вот, спешу тебя огорчить, без убийств не получится, их слишком много и подчинить своей воле всех я попросту не успею, мне легче их убить».

Я активировал артефакт морока, надеясь только на то, что наше зелье невосприимчивости ещё не поступило в распоряжение имперской гвардии и артефакт меня спрячет.

«Нет, никого не тронь, — сказал я. — Меня они не увидят. А ты подчини кого сможешь и заставь их увести остальных».

Вурд бросил в мою сторону неодобрительный взгляд, я вдруг понял, что он видит меня несмотря на артефакт морока

«Это третье желание, Ярослав?» — холодно поинтересовался он.

«Нет, и ты это знаешь».

«Тогда не смей отдавать мне приказы, я не твой слуга», — отчеканил он и со скоростью ветра рванул вглубь леса.

По лесу пронеслись крики ужаса. Раздался характерный треск молний громовых жезлов. Полетели молнии в небо, разрывая небо раскатами грома и вызывая подмогу.

Взрывы, удары, кирки, крики, крики… Они вспыхивали по кругу, против часовой стрелки — неистовая кровожадная тварь сметала всех гвардейцев, что попадались ей на пути.

На поляну у лешего дуба выбежало трое гвардейцев. Каждый из них держал жезл Перуна, у каждого наготове имперское ружьё. Я стоял от них в нескольких метрах, но никто из них меня не замечал — артефакт морока работал.

А вот сирин — она, как и Кассей видела меня, сирины видят и чувствуют любые чары. Но если меня выдаст сирин… И стоило мне только об этом подумать, как она сдала меня с потрохами:

— Один здесь, под дубом!

Я, не раздумывая, пригнулся и лёг на землю. Над головой со свистом пролетели пули. Одна ударила в плечо, но амулет-щит ослабил выстрел наполовину и меня не ранило, а только пребольно жахнуло.

Я попытался бросить в сторону гвардейцев ледяную мантию, но не успел, один из гвардейцев направил в мою сторону громовой жезл и ударил. Я едва успел перекатиться и увернуться от молнии.

Я запоздало понял, что артефакт морока не слишком меня скрывает. Во время передвижения подо мной на снегу остаются следы, и гвардейцы точно знают где я.

В мою сторону градом посыпались выстрелы. Я попытался прикрыться дополнительным воздушным щитом и начал отступать в чащу леса. Но мои чары оказались так слабы, что едва ли сдерживали атаки. И если бы не амулет-щит, я бы давно валялся и истекал кровью.

Мне удалось запутать следы и уйти от обстрела. Я застыл между голых кустов, готовясь обернуться волком, но всё ещё сомневаясь, стоит ли это делать.

Гвардейцы тем временем, простреливая пространство молниями, отдалялись от меня.

А вокруг продолжали разноситься крики ужаса и боли.

— Он всё ещё здесь? — обратился один из гвардейцев к сирину.

Она сердито смотрела прямо на меня, но почему-то мешкала.

— Нет, он убежал в лес, — наконец, как-то нехотя сказала она, продолжая недовольно смотреть и всем свои видом демонстрируя, какое одолжение она мне делает.

Но один из гвардейцев проследил за её взглядом, явно уловил эти неуверенные нотки в голосе, и шагнул в мою сторону. Он не успел поднять жезл Перуна. Рядом мелькнула долговязая чёрная тень, и зловеще застыла за спинами гвардейцев.

Первый упал на землю со свёрнутой шеей.

Второго пробила насквозь большая рука вурда и выдернула сердце, швырнув его на снег.

Третьего Кассей стиснул сзади, словно бы решил обнять, послышался крик ужаса и боли, хруст костей и пока гвардеец умирал, вурд впился в его горло и пил кровь.

Сирин снова завизжала.

— Не нужно было этого делать! Зачем ты их убил? — заорал я на него, пытаясь перекричать пронзающий до мозга визг.

«Ты не дал мне нормально поесть, — невозмутимым тоном заявил Кассей, отпуская обмякшее тело гвардейца. Оно безвольно опало наземь к остальным мёртвым сослуживцем. — Мне необходимо восстановить силы».

— Ты мог их просто подчинить.

«А ты мог использовать желание, и они бы остались живы. Но ты предпочёл оставить его для себя», — Кассей холодно и одновременно саркастически улыбнулся, затем поднял глаза на сирина. — Вини лучшее её, это она всех сюда созвала, и ведь знала, что я их убью, трусливая дрянь. И всё равно это сделала. Я же просто подчинялся своим инстинктам«.

Сирин не могла слышать наш ментальный разговор, но всё же что-то почувствовала. Она резко прекратила верещать и вспорхнув, с яростью набросилась на Кассея и впилась когтями в его лицо. Странное, жуткое это было зрелище. Она била, неистово царапала, выдирая глаза, сдирая клочки кожи с его лица, а Кассей стоял неподвижно, не шевелясь, словно бы ничего ровным счётом не происходило.

— Прекрати! — крикнул я. — Мы не собирались тебя убивать! Перестань это делать!

Сирин разъяренно сверкнула золотыми глазами и упорхнула обратно на леший дуб, боязливо таращась на Кассея, явно ожидая от него ответного удара.

Но вурд даже не подумал нападать, а продолжил стоять неподвижно. Его лицо было жутко изуродовано, но недолго. Тяжело, устало вздохнув, он поправил вывалившийся глаз, засунув его обратно в глазницу. Вторая, пустая с разодранным веком глазница в доли секунды налилась, заплыла, отрастила новое веко, под которым наверняка начал вырастать новый глаз.

В мгновения ока заживали раны на лице и шее вурда. Кожа, свисавшая лоскутами, быстро засыхала, рассыпалась прахом. Раны превращались в шрамы и затягивались. Белёсый глаз всё ещё не вернулся в прежнее состояние, но уже выглядывал из-под припухшего века. И вот, не прошло и минуты, как Кассей стоял передо мной словно бы ничего не произошло, и только кровь на лице и одежде напоминала о том, что он был ранен.

Кассей жутко улыбнулся, повернув лицо к сирину и повторил:

«Трусливая, никчёмная дрянь».

«Ты убил всех до единого?» — спросил я, понимая, что всё равно исправить уже ничего не смогу. Я сам его сюда привёл.

«Нет, не всех. Некоторых подчинил и отправил выполнять моё поручение», — заявил вурд, вытянул из нагрудного кармана одного из убитых гвардейцев белый платок и принялся вытирать кровь.