Аристарх Нилин - На тропе войны (СИ)

"Интересно, зачем Боянов скрытно просканировал память Виктории, и какую информацию он там искал?" — мысленно произнес он. Смутная догадка озарила профессора, и он стал просматривать память с момента, когда они совершили побег к комигонам. Вскоре, все стало понятно. Как только они улетели, и Виктория была тяжело травмирована, её позитронный мозг взял на себя все возможные функции и для поддержания её жизнедеятельности непрерывно общался с главным компьютером корабля. В результате в индивидуальное облако позитронного мозга Виктории автоматически попали координаты всех перемещений корабля, которые происходили в это время.

— Вот что искал Боянов, — воскликнул профессор, — а я всё ломал голову, откуда он узнал координаты базы Зулу.

— Из памяти Виктории. Но каким образом он сумел определить, где именно она, ведь мы были в разных местах. Не методом же тыка?

— Вероятно он сначала выслал спутники-разведчики, а узнав про базу, нанес удар в самое сердце лиги сопротивления. Хитер, ничего не скажешь. И главное, всё втихаря и так быстро.

В этот момент, в реанимацию, улыбаясь, вошел Боянов. Увидев возле аппаратуры профессора и Азадель, в шутливой форме произнес:

— Судя по вашему лицу, профессор, вы недовольны, что я без вашего разрешения покопался в памяти госпожи Бонги. Я прав?

— Разумеется.

— Не стану отрицать и оправдываться. Но согласитесь, оно того стоило. Лига сопротивления получила по заслугам. Если бы они не предприняли атаку на Затангу, нам незачем было бы применять силу. Зато теперь они вряд ли к нам сунутся и вполне вероятно, сами запросят мира. Как считаете?

— Вряд ли, — жестко и уверенно ответил профессор, и словно в подтверждении его слов компьютер выдал сообщение:

— Ван Хаасинг сообщает, что они подверглись ракетному нападению. Он просит выйти на связь.

— Вот вам и ответ насчет того, сунутся комигоны или нет, — зло произнес профессор, и вместе с Азадель гордой походкой вышел из реанимационного отделения.

Два дня спустя эвакуация колонии была завершена и все корабли вернулись в район Затанги. Буквально сразу, после их возвращения, спутники, которые были оставлены на орбите планеты Гоби, передали сообщение, что колония подверглась нападению и была полностью уничтожена. Атака комигонов была настолько мощной, что им удалось разрушить силовой защитный экран. Вскоре и сами спутники на орбите были уничтожены.

Профессор встретил эту новость с чувством сожаления и непонимания. Зато Боянов неожиданно обрадовано произнес:

— Ну что же, профессор, признаю, я был не прав. Полагаю, что комигоны, потерпев сокрушительное поражение в районе базы Зулу, перешли к тактике партизанщины.

— К какой тактике?, — переспросил профессор.

— Партизанщины. Была такая тактика лет двести или триста назад, когда вместо открытого и прямого столкновения одна из противоборствующих сторон начинает действовать набегами или в тылу противника.

— Впервые слышу, но в любом случае, я не понимаю, зачем они так поступают.

— Полагаю, что в сложившейся ситуации нам стоит подумать и срочно укрепить оборону на трех планетах.

— На трех! Но у нас пять планет.

— На Гоби защищать уже нечего. На Сайгат они вряд ли сунутся. Рисковать таким количеством собственного населения ради того, чтобы уничтожить лаборатории, маловероятно. Хотя, возможно вы правы, на Сайгат тоже следует отправить несколько кораблей патрулирования. А вот три оставшиеся планеты и особенно Вахтабаи, могут быть подвергнуты аналогичному набегу. Поэтому я уже дал команду и отправил к ним по три боевых корабля, а на Вахтабаи четыре.

— Вы военный, вам виднее, — мрачно произнес профессор.

— Теперь, что касается работ на инопланетном корабле. Вчера я отправил к нему всю группу ученых, которые прилетели со мной. Думаю, что настала пора перевести туда и тех ученых, которые им занимались до этого. Объединив обе группы, мы получим большей эффект, к тому же, моим людям будет проще адаптироваться на инопланетном корабле и начать его полномасштабное изучение.

— Как скажете.

— Профессор, вам всё не так. Такое впечатление, что вы постоянно выискиваете в моих поступках подвох или вы все еще никак не можете пережить, что я без вашего разрешения заглянул в память Виктории Бонги?

— Давайте не станем заострять внимание на моем к вам отношении.

— Давайте, я согласен. Так что, ученых отправим на корабль?

— Думаю, что это разумное решение.

— Ну слава Богу, а то я думал опять скажете типа, как хотите, я не знаю или что-то типа этого.

— Еще один вопрос. Что будем делать с детьми из колонии, которые сейчас находятся на транспорте и частично на корабле, на котором летал на Гоби господин Кутепов?

— А что с ними делать?

— Вот я и спрашиваю вас, что с ними делать? Господин Кутепов сообщил, что все шестьдесят три ребенка разного возраста в настоящий момент находятся в состоянии сна в капсулах. Насколько я в курсе дел, еще на одном транспорте находится еще двадцать шесть детей, итого получается почти сто человек. Если продолжить программу их развития и воспитания, то надо как-то к этому подготовиться и всё такое. В этом вопросе я вряд ли чем-то могу помочь, так что решать вам.

— Хорошо, я посоветуюсь с госпожей Азадель, Михаилом Кутеповым и дам вам ответ.

— Отлично.

— Что-то еще?

— Остался последний вопрос. Относительно команды корабля во главе с капитаном Тайлером. Они ведь тоже пока в капсулах для гиперсна.

— Вы же сказали, что пока хотите их там оставить?

— Да, просто хотел услышать ваше мнение по данному вопросу.

— Оно вам нужно?

— Профессор Мукси, вы опять встаете в позу. Зачем нам ссорится. У вас есть другое предложение по данному вопросу или нет? Если есть, скажите, обоснуйте.

— Будем считать, что я за.

— В таком случае, жду от вас решения относительно детей. Как-то мне не нравится такое выражение. Давайте будем называть их группой воспитанников. Договорились?

— Я могу быть свободным?

— Разумеется. Я покидаю вас и отправляюсь на свой корабль. Если понадоблюсь, я буду на нем.

— Всего доброго.

Как только Боянов вышел, профессор тяжело вздохнул. Было ощущение, что разговаривая, он сдерживает дыхание, словно пытается тем самым молча выслушивать Боянова и не отвечать на его вопросы. Азадель, взглянула на профессора и чуть нахмурившись, произнесла:

— Я все же не понимаю тебя. Ощущение, что ты внутренне сопротивляешься и, как верно заметил Боянов, во всем ищешь подвох с его стороны.

— Наверное, так и есть, — медленно произнес профессор, — Каждый раз, разговаривая с ним, перед моим мысленным взором стоит картина, как он убивает Коэна и стреляет в Каиссу. И если убийство Коэна как-то можно объяснить, то зачем понадобилось стрелять в беззащитную женщину, которая не представляла никакой угрозы и ничего не знала, в смысле не обладала кодами доступа?