Илья Лислап - Пират

Аварцы пытались нас запугать, предлагали сдаться, обещали взорвать корабль, если мы не уберёмся. Наши их услышали и прожги дырку в обшивке и в реакторной капсуле, расплавив реактор.

Потом в аварцах что-то сломалось. Мы со Стигом и Вонсом чуть ли не одновременно хорошо достали каждый своего аварца, потеснили остальных, мальчики раненых добросовестно прикончили и мы смогли войти в главный коридор. Аварцы нас обошли, но это им ничего не дало, кроме очередных жертв. После восьмого убитого они сдались. Рабов на борту не оказалось, они за ними только летели.

На Ноауне нас ждало указание прибыть на Раус. Совет Капитанов желал видеть нас на совещании. Скинув по-быстрому трофей и пленных, двинулись. От греха подальше, спрямлять путь не стали — полетели почти безопасным маршрутом по пограничным системам Галифата. В пустых системах шли по полной боевой готовности на случай аварских пиратов, в защищённых докладывались местным и расслаблялись. К сроку успели. Аязли всё время пропадал на затянувшихся заседаниях Совета Капитанов, а меня вызвали в СБ.

— Казак! Тебе оказано огромное доверие и доверена почётная миссия! — Услышал я это, и внутри у меня всё сжалось от нехороших предчувствий.

Какой-то известный аграф снимает документальный фильм о конфликте Авара, Галифата и Аратана. И ему нужна документальная съемка казни аварцев. Принято решение, что казнь должен провести мститель, и я со своим розовым скафандром подхожу для этой почётной миссии наилучшим образом. Я начал отказываться и так, и этак. СБшник тоже оказался на взводе, и вежливой беседа оставалась минут пять. Потом он начал ругаться:

— Короче! Всё согласовано на самом высшем уровне. Для отказа у тебя есть только одна причина — смерть. Да и то, если соберёшься помереть, то сначала сделай, а потом уж подыхай на здоровье. Это понятно? — Паузы он не сделал и продолжил: — Хватит без толку сиськи мять! Говори, что хочешь за участие. Рожай уже быстрее!

— С командиром связаться нужно… — Ответил я, поняв что от меня не отстанут.

Аязли согласился поторговаться. Я прямо чувствовал, что он очень этим доволен.

Для пленных аварцев на Раусе был выделен отдельный сектор. Спали они в ячейках. Когда не спали, могли посидеть в столовой. Голодом их не морили, но за еду и ячейку брали плату, не хилую плату, как за хорошую гостиницу. В кредит, разумеется. Те, кто выплачивал выкуп, старались на Раусе не задерживаться. Тех же, кто выкуп заплатить не мог, даже в кредит, время от времени просто пускали на удобрение. И вот я должен был в этом поучаствовать.

Всё было просто и деловито. Аварцы по-одному заходили в большую комнату. Искусственный голос искина зачитывал короткое досье. Уточнял, собирается ли ДОСТОЧТИМЫЙ платить и как продвигается сбор денег. Я маячил на заднем фоне. От чего зависело решение искина не ясно, по крайней мере я закономерностей не выцепил. Если искин сообщал, что «предоставляется дополнительный срок на стандартных условиях», то открывалась другая дверь и аварец быстро покидал это неприятное место. Если же «в предоставлении дополнительного срока отказано», то пара полицейских дроидов под ручки доставляла аварца ко мне. Аварцы бесполезно дёргались, орали «Будьте вы все прокляты!», «Чтоб вы все передохли!», некоторые, не унижаясь бесполезным сопротивлением, выкрикивали «Авар победит!» или просто «Авар!» Я бил так, чтобы не пришлось повторять, чтобы голова сразу отделилаь от тела. Дроиды утаскивали труп на утилизацию, я бы сказал, что делали они это нарочито медленно, чтобы следующий аварец это увидел и проникся.

После дюжины срубленных голов в комнату зашёл аграф. Я церемониально вежливо ему поклонился.

— Нет, нет и ещё раз НЕТ! — Произнёс он. — Это совершенно не годится! Это же смерть! А получается как на конвейере. Зрители в это не поверят! Где эмоции? Где ненависть в конце концов? Мне сообщили, что ты МСТИТЕЛЬ.

— Да, водхр. — Я ещё раз церемонно поклонился.

— Так почему же ты им не мстишь?

— Прошу прощения, водхр. — Ещё один церемонный поклон. — Это просто враги. За что мне им мстить? Их нужно убить, и я просто выполняю эту работу. — Я ещё раз церемонно поклонился, надеясь, что меня выпнут под зад коленом как не оправдавшего надежды. Но аграф оказался режиссёром.

— Ты не понимаешь ты МСТИТЕЛЬ и значит ты должен МСТИТЬ. — Начал доносить до меня он свой режиссёрский замысел. — Садист мне не нужен, садиста я уже снял. И конвейер мне не интересен. Мне нужны чувства, мне нужны эмоции! Где они? Почему ты не можешь их показать? Вот посмотри!

По мановению руки на стене появилось изображение. Какое? Такое же, как то, что я обещал себе на Тарналле никогда не забывать. Аварцы активно развлекались на выпускной. Убивали на арене в ритуальном поединке, насиловали и убивали девиц…

— Да, водхр. Я всё это знаю и потому делаю то, что делаю. — Ответил я, опять церемонно кланяясь.

— Вот же срань болотная! Как же тебя расшевелить? Хотя… Хотя наверно ты не видишь в них тех, кому нужно мстить? Как же это исправить? Ты был рабом?

— Да, водхр, на Тарналле. Это владения клана аль Мази.

— Эй! — Скомандовал аграф. — Доставлять аварцев с Тарналлы и из клана аль Мази. Быстро!

— А этих?

— А эти меня не интересуют!

— Слушаю и повинуюсь.

— Быстро!

Аграф снова обратился ко мне, повторяя, чтобы я лучше прочувствовал:

— Ты понял что мне нужно? Мне нужен МСТИТЕЛЬ и эмоции МСТИТЕЛЯ. Мне не нужен конвейер, он у меня уже есть и мне его достаточно. Мне не нужен садист, у меня уже три садиста снято. Мне нужен грёбанный МСТИТЕЛЬ. И ты мне его покажешь. Будешь стоять здесь и рубить головы, пока я МСТИТЕЛЯ не увижу! Ты понял?

— Так точно, водхр.

Аграфы пошли один за другим. Им всем отказывали. Если предыдущие приговорённые уже особо и не надеялись, перегорели, то для этих внеплановый вызов в «комнату смерти и надежды», да и сам приговор были как гром среди ясного неба. Возненавидеть у меня их не получалось. Вот тот чёрный толстяк не бросился сразу выводить деньги из дела, рассчитывая минимизировать расходы. Вот этот поделился собранными деньгами с товарищем, рассчитывая расплатиться следующим траншем… Я видел крушение надежд. Я видел, что человек не просто смертен, а внезапно смертен. Я, как ни старался, не видел в них врагов, видел — застигнутых ударом судьбы людей. Мне было их скорее жаль, но жалость я в себе давил. И оставалось равнодушие. Я чувствовал, что аграф злится, но сделать с собой ничего не мог.

Наконец, в комнату ввели подростка. Совсем ещё мальчишку.

— Ты-то кто ещё такой и как здесь оказался? — Не удержавшись спросил я.

На меня кто-то попытался шикнуть, но аграф заинтересовался и все, уловив его настроение, заткнулись.