Алексей Ар - Грань

— Согласна, — коротко ответила лепурка, не оборачиваясь. Словно испугавшись сухости тона, она оглянулась и с улыбкой добавила — Великолепная идея. Я чувствую себя трупом недельной давности.

— Образно, — вздохнул Михаил. — Ты распорядись касательно смены одежды и прочих непотребств. Где, как, сколько…

— Лады.

— Значит, договорились. Приятных снов тебе.

Проводив Корноухого долгим взглядом, женщина вновь повернулась к пламенеющему закату и подумала о снах. Они приходят без спроса, теребят душу несбыточной надеждой и растворяются под гнетом будничных дел. Но такова доля солдата — есть жизнь, а иного и не надо.

Вернувшись в каюту, Михаил обнаружил девственно чистый стол без единого следа прошедшего ужина. Забота ваарок настораживала. Решив провентилировать сей вопрос с контингентом при первом удобном случае, Михаил принялся раздеваться. За дверью неуверенно поскреблись.

— Вползайте.

— Мик, я случайно нашел, — в каюту втиснулся Трейч. Палуба жалобно скрипнула. На шее годока болталась фляга.

— Случайно?

— Слушай, сам не ожидал.

— Да у тебя проблемы приятель. — Михаил огляделся в поисках двух чистых кружек.

***

— Вставай, — потребовала Дзейра, сдергивая с ктана одеяло.

— Уйди, — буркнул Михаил и перевернулся на другой бок. Мощный пинок снес его с лежанки.

— За такое и по шее можно! — взревел ктан, приземляясь на палубу. Отчетливо стукнули коленные чашечки.

— Пора. — Дзейра невинно улыбнулась. И все же она злилась, не могла не злиться — больно хорошо был поставлен удар.

Вспомнив о намеченной на утро процедуре, Михаил встал и торопливо оделся, прислушиваясь к притаившимся симптомам похмелья. Попутно он убедился, что лекарства Линээ возымели чудодейственный эффект — раны едва ныли, а легкая муть, фланировавшая по организму, не стоила и толики внимания.

— Идем, — окликнул женщину Михаил.

Бок о бок они выбрались на палубу. Новый день встретил их солнцем, безоблачной синью и птичьим криком. Под тенью парусов посвистывал в стеньгах упругий ветер. Поблескивала надраенная отделка полубака и юта. Шипели рассекаемые килем волны. Свобода радовала.

— Гляди. — Дзейра кивком указала на корму.

Оторвавшись от созерцания красот Арка, Михаил посмотрел в указанном направлении и нахмурился.

— Сейчас разберемся. — Он решительно зашагал к объекту недовольства, коим оказался Лоуолис, с независимым видом топтавшийся подле вахтенного рулевого. Вид у эльфа был жутковат — космы волос, воспаленные глаза, осунувшееся лицо с заострившимися чертами.

— Ночь не спал — прокомментировала Дзейра.

— Наверняка, — подтвердил Михаил. Почти ласково он обратился к алькарийцу: — Тебя не затруднит, объяснить мне, что ты делаешь?

— Я говорила ему Мик, — встряла ваарка. — А он со своими проверками…

— Лоуолис, ночь создана для отдыха.

— Сейчас утро, — буркнул эльф.

— Пошел спасть, остряк! — рявкнул Михаил — Если ты свалишься, мы может и не пропадем, но неприятностей у нас прибавится. Изрядно.

— Ладно Мик, — кивнул Лоуолис. — но ты проследи…

— Не вопрос.

Резко развернувшись, эльф пьяной походкой удалился в кубрик.

— Один есть, — Михаил взглянул на ваарку, уверенно державшую штурвал. А она хороша. Рука тверда, взгляд строг, стойка незыблема — морской волк в женском обличье. — Справляешься?

— М-м… не вопрос.

Дзейра хихикнула. Увидев свесившихся за борт подруг, она посерьезнела.

— Рвет их, — пояснил Михаил. — От качки.

— Надо Линээ сказать.

— Линээ мы скажем кое-что другое. — Михаил внимательно осмотрел фок-мачту. На ее вершине он разглядел небольшую площадку. Дзейра вопросительно приподняла брови. — Надо организовать дозор… Пусть сидят на марсе, может чего и высмотрят полезного.

— Принято, — сказала Дзейра. — Ты давай в трюм, поищи мыло. А я в кубрик, найду Линээ и решу вопрос с одеждой.

— Действуй.

Банный день начался.

«Но может и закончиться», — прикинул Михаил, отступившись на узкой лесенке в трюм. Сверзившись с двухметровой высоты, он застонал — раны напомнили о нежелательности акробатических трюков.

Усилием воли подавив боль, ктан нашарил неподалеку лампу и спустя мгновение мрак трюма раздвинул золотистый ореол света. Угловатые массивы груза обросли тенями. Порадовавшись предусмотрительности яроттской команды, Михаил приступил к планомерному обыску корабельного нутра. Через полчаса, в небольшом ящичке, задвинутом в глубины трюма, он нашел искомое — семь кусков травяного мыла. На вкус — гадость.

— Мик, — раздался из проема люка голос Дзейры. — Ты там живой?

— Скорее да, чем нет.

Михаил стал осторожно подниматься. Ступенька за ступенькой — никуда не спеша, под мерный скрип. Оказавшись на палубе, он с облегченным вздохом поблагодарил небожителей за возможность без происшествий подняться по крохотной лесенке, рассчитанной на канареек.

— Покажи. — Дзейра выхватила из рук Корноухого кусок мыла и принюхалась. На ее лице расцвела довольная улыбка. — Мечта…

— А как… — Михаил не договорил, заметив у грот-мачты ворох одежды и три деревянных жбана, наполненных водой. Оперативности команде не занимать. В жбанах плескались женщины, искренне лучась незамутненным счастьем и отдельными фрагментами голых тел. Михаил незамедлительно уткнулся взглядом в бездонную синь небес, мимоходом отметив наличие на мачте марсового. Как порой не просто жить на свете воспитанным людям.

— Ты чего? — удивленно взглянула на ктана Дзейра. — Не нравятся бадьи? Брось, нормальная посуда — держали, судя по всему, для пассажиров и командного состава. Я думаю, если мы не торопясь, по очереди…

— Я бриться пошел, — сказал Михаил и, круто развернувшись, поспешил в каюту.

Только захлопнув дверь и спиной подперев ее надежную твердь, Михаил почувствовал некоторое облегчение. Он, конечно, не ханжа, но нельзя же так — по живому… В невольном воздержании гормоны капитуляций не признавали.

— Мик, вода для бритья — раздалось за дверью. Милый женский голосок.

Распахнув дверь, Михаил выхватил из рук ваарки котелок и вновь закрылся.

— Спасибо, — сказал он створкам. — Отныне, все необходимое я намерен доставать сам.

За дверью задорно хихикнули.

— Еще посмотрим, кто посмеется… — Михаил принюхался к воде.

Торопливо приготовив инструмент, он намылил запущенную бородку и несколько резковато поработал над ней опасной бритвой. Гладкий подбородок под ласковыми касаниями освежающего ветерка — предел мечтаний. После некоторых колебаний ктан рискнул выйти на палубу.

— Ого, кто это? — На него уставилась Линээ, вольготно разместившаяся у борта. — Сестрички, гляньте.

— Иди ты. — Михаил понял, что краснеет. Положение спас Шарет, взмолившийся о предоставлении ему возможности облагородить лицевую часть головы. Получив разрешение, стегардец бросился в каюту.