Александр Пономарёв - Хранители. Чернобыль Лэнд [litres]

Сон подарил Мутному не только отдых после тяжелого во всех отношениях прошедшего дня и связанные со всеобщим обожанием и почитанием приятные мгновения. Он дал ему возможность примерить на себя личину важного и значимого человека, а главное, наполнил уверенностью в собственных силах и предчувствием успеха. Гена не сомневался, что сегодня затяжная черная полоса в его жизни наконец-то закончится.

Смирнов заправил кровать, умылся, оделся и прямиком из домика для техперсонала парка направился в столовую. Там он еще раз уверился в отличном начале счастливого дня. Мало того что народу в столовой было немного и больше половины столиков оказались свободными, так ему еще и досталась двойная порция так любимых им оладий с черничным вареньем и молочный коктейль с торчащей из шапки воздушной пены полосатой соломинкой. Обычно он долго стоял в очереди, а когда подходил к раздаче, получал соскобленную со дна и стенок огромного котла подгоревшую рисовую кашу и стакан чуть теплого кофейного напитка с плавающими на поверхности паутинками молочных пенок.

Геннадий расценил это как добрый знак и после завтрака прямиком направился к начальнику летного отряда. Последние три недели визиты к Семену Карловичу Быстрицкому заканчивались для парня неудачно. В самый первый раз Карлсон, как за глаза звали Быстрицкого за легкий нрав, выпуклое брюшко, круглое веснушчатое лицо и задорно торчащие в стороны светло-каштановые волосы, отказался рассматривать заявление Мутного на допуск к полетам, сославшись на позднее время и усталость после долгого трудового дня.

– Завтра заходи, – сказал Семен Карлович в тот вечер, легкими хлопками по спине подталкивая визитера к двери.

На следующий день Карлсон с утра умотал по делам и, как потом узнал Гена, вернулся ближе к ночи. Разумеется, ни о каком приеме уже не могло быть и речи. Потом Смирнов не смог попасть к начальнику из-за огромной толпы посетителей. Он неоднократно заглядывал в приемную узнать, есть ли какие подвижки, и всякий раз уходил несолоно хлебавши.

Хотел на днях снова напомнить начальнику о себе, но с понедельника по четверг с раннего утра и до поздних сумерек торчал в ремонтном цеху, куда его определили в помощь механикам до дальнейшего решения его судьбы. Механики оказались не промах и свалили на неожиданного помощника регламентные работы по плановому обслуживанию и текущему ремонту воздушных машин, а сами исчезли в неизвестном направлении.

Гена попал в немилость после аварийной посадки служебного вертолета. Его отстранили от полетов до выяснения причин нештатной ситуации. И хотя комиссия установила, что это не действия пилота привели к выходу двигателя из строя, а халатность технического персонала, Мутного не спешили возвращать в отряд.

Из-за беззлобности, мягкого характера и уникального свойства находить приключения на пятую точку Гена стал идеальным козлом отпущения. Над ним шутили все кому не лень. Нередко подобные приколы и розыгрыши переходили грань приличия.

Однажды в шкафчик Гены засунули привязанную к пакету с нечистотами хлопушку. Причем умудрились сделать это так, что, когда он открыл дверцу, бурая дурно пахнущая жидкость забрызгала его с головы до ног. В другой раз в его летные ботинки насыпали перца. Сразу Гена этого не заметил, а когда ноги вспотели, было уже поздно. Хорошо хоть в тот день его вылет отменили из-за выявленной в последнюю минуту технической неисправности. В противном случае неизвестно, чем бы закончился для Гены и закрепленного за ним вертолета этот далеко не безобидный розыгрыш.

Подобных издевок в отношении Гены было пруд пруди. Пилоты устраивали пари и даже соревновались между собой, кто лучше, в их понимании этого слова, подшутит над парнем с отрешенным взглядом и мечтательной улыбкой на лице. Любовь к розыгрышам приняла такие масштабы, что пилотам стало мало одной жертвы. Они начали подшучивать друг над другом, порой доводя дело до драк.

Быстрицкому надоел разгул безбашенного веселья. Он искал способы прекратить подрывающие дисциплину выходки личного состава и наконец-то нашел. Случай с аварийной посадкой стал для него удобным поводом убрать Гену из летного отряда. И хотя он не был до конца уверен в действенности выбранного метода, время доказало его правоту.

Как только Мутного убрали, хромающая на обе ноги дисциплина пошла на поправку. Пилоты оставили дурацкие шуточки в прошлом, и в отряде воцарился прежний покой. Оставалось надежно держать оборону от Гениных поползновений вернуться в расположение воздушного патруля.

Карлсон подошел к вопросу со всем тщанием. Он попросил пилотов и механиков, чтобы те его информировали о передвижениях Гены, и старался улизнуть из кабинета, когда Мутный направлялся к нему.

Если это по какой-либо причине не удавалось, секретарша отрабатывала обещанную десятипроцентную прибавку к ежемесячной премии, увлеченно вешая лапшу на Генины уши. При этом она так самозабвенно врала, что нередко путалась в собственной лжи и говорила взаимоисключающие вещи. Как-то раз она заявила, что Семен Карлович покинул пределы парка и, вероятно, появится на работе только через пару дней, а когда Гена уходил, посоветовала заглянуть после обеда. Дескать, к тому времени совещание в офисе управляющего закончится и начальник будет на месте. К счастью для лгуньи, Гена пропустил ее слова мимо ушей. Узнав, что Быстрицкого нет в кабинете, он переключился на думы о чем-то своем и покинул приемную, слушая женскую трепотню вполуха.

Помимо секретарши, живой бастион против Гены выстраивал не занятый на работах техперсонал парка. Карлсон массовой рассылкой отправлял на ПДА сотрудников призыв создать массовку, и все, кто хотел подзаработать немного деньжат и находился неподалеку от епархии начальника летного отряда, бежали в приемную, где в меру сил и способностей изображали очередь.

Этим утром удача действительно повернулась к Геннадию лицом. Так совпало, что секретарша взяла отгул на полдня, никто из добровольных информаторов не предупредил начальника о намерениях Мутного, а ПДА Быстрицкого был в тот момент на последнем издыхании.

Заметив в окно уверенно шагающего Геннадия, Карлсон потерял драгоценное время на возню с наладонником. Если бы он заранее знал, что проклятый прибор вырубится за долю секунды до отправки сообщения, то не стал бы возиться с ним. Начальник слишком поздно рванулся к двери, не успел повернуть барашек замка и оказался один на один с нежелательным посетителем.

– Доброе утро, Семен Карлович! Вы не представляете, как я рад вас видеть! – воскликнул Гена, столкнувшись на пороге лицом к лицу с начальником.

«Зато я не рад», – подумал Быстрицкий и удивленно приподнял брови: