Александр Пономарёв - Хранители. Чернобыль Лэнд [litres]

Второй младший научный сотрудник обладал характерным разрезом глаз и типажом лица. Балабол решил, что он родом из Японии и, скорее всего, попал в исследовательский центр по программе обмена молодыми учеными. Его предположения подтвердились, когда лаборант поклонился, держа тесно сжатые ладони на уровне груди, сказал: «Сайонара» – и вышел за дверь.

Посланный за коньяком лаборант отсутствовал меньше двух минут. Профессор с гостями только-только сели за стол, как в дверь постучали. Молодой ученый протиснулся в кабинет, поставил на стол бутылку с бокалами и поклонился, как японец до этого. Только не попрощался на языке Страны восходящего солнца, а пожелал приятного аппетита и покинул помещение.

– Ну, за встречу, – сказал Олег Иванович, открывая бутылку и разливая коньяк по бокалам.

– За встречу, – эхом отозвался Лекарь. Он взял бокал в руку, посмотрел на тонкий слой плещущегося на дне благородного напитка, втянул носом приятный запах дубовых бочек и причмокнул в предвкушении удовольствия.

Звонко звякнуло стекло о стекло. Старые друзья выпили.

– Божественный вкус, – констатировал профессор, цокнув языком. – Так, давай еще по маленькой, и тогда поговорим.

Он снова плеснул немного коньяка в бокалы. На этот раз пили не чокаясь.

– Ну так что тебя привело ко мне? Только не говори, что соскучился. Ни за что не поверю.

– Правильно сделаешь, – кивнул Лекарь. – Я к тебе по делу пришел.

– Так я и думал. А просто прийти, значит, друга проведать – не судьба? Я, может, все эти годы скучал по тебе.

– Не ворчи. Вроде не старый пока, – поморщился Лекарь и хитро усмехнулся: – А коли скучал, чего сам в гости не зашел?

– Некогда, – буркнул профессор. – Работы много.

– Ну вот сам и ответил на свой вопрос. Я, знаешь, тоже не бездельничал, но об этом в другой раз поговорим. Просьба у меня к тебе, Олежа, помочь надо парню.

– А что с ним не так?

– Сейчас узнаешь. – Лекарь положил ладонь на предплечье соседа: – Сними маску, не стесняйся. Профессор свой человек.

Дима помедлил несколько секунд, потом медленно поднял руки к затылку, развязал тесемки и стянул маску с лица.

– Матерь божья, – выдохнул профессор, прижав пальцы к губам. Теперь он понял, почему голос, хотя с дикцией были проблемы, глаза и лоб второго гостя показались ему знакомыми. – Балабол, это кто ж так с тобой поступил?

– Ты знаешь его? – Лекарь удивленно округлил глаза. Линзы очков усилили эффект, так что казалось, что его зенки такие же выпуклые, как у морского окуня.

– Знаю, причем давно. Скажу больше, он недели две назад заходил ко мне, но тогда его лицо было в порядке. Так что все-таки случилось?

– Лекарь говорит, мутанты постарались, – сказал Балабол. Он пытался говорить четко и внятно, но без губ плохо получалось.

– Да, лицо попортили мутанты, но перед этим руку приложил человек. Его стукнули чем-то твердым по затылку, а потом сильно избили и, если верить Крапленому, а я ему верю, ограбили. Но, скажем так, недостаточно эстетичная внешность – не самое плохое последствие подлого нападения. Балабол потерял память, но не всю. Он прекрасно помнит Зону, помнит страшную битву с жуткой тварью на болоте, помнит, как строил мне новый дом с другими сталкерами, но после этого воспоминания обрываются. Как будто и не было прошедших с того времени лет.

Профессор побарабанил пальцами по столу, встал со стула и заходил по кабинету. Так он убивал двух зайцев разом. Во-первых, ему было неприятно смотреть на изуродованное лицо некогда красивого, улыбчивого парня, а во-вторых, на ходу лучше думалось.

По всему выходило, что документов у Балабола нет. Если они и были, то их забрали во время ограбления. Сдать его администрации парка – означало обречь на мучительный и унизительный процесс дознания, к тому же стопроцентной уверенности, что он для парня закончится благополучно, не было. Да и с таким лицом на людях без маски лучше было не появляться, а дознаватели однозначно потребуют ее убрать. Ведь им надо будет сделать фотографии анфас и в профиль, прямо как у закоренелых преступников.

– Балабол, будь другом, сходи по коридору погуляй, мне с Лекарем пошептаться надо, – попросил профессор. – Только маску надень, а то еще доведешь кого-нибудь до инфаркта.

– Олег, ну нельзя же так, – укоризненно сказал Лекарь.

– Все нормально. Профессор дело говорит. Мне надо привыкать. Всегда быть в маске – судьба моя. Кажется, так пел мистер Икс.

Балабол надел маску на лицо, завязал тесемки и вышел из кабинета.

– Ты не мог лицо ему лучше подмарафетить? – спросил Шаров, когда за беднягой закрылась дверь.

– Куда еще лучше?! – неожиданно вспылил Лекарь. – Я и так сделал все, что было в моих силах, и даже больше. Сам знаешь, теперь артефактов нет, а у меня не косметологическая клиника с мегакрутым оборудованием и возможностями.

– Ну все-все, успокойся. Каюсь, сморозил глупость. Бывает. Зачем так кипятиться? Я так понимаю, ты хочешь, чтобы я тайком вывез Балабола за пределы парка и помог ему попасть к лучшему пластическому хирургу?

– И не только. Надо как-то устроить, чтобы его обследовали в институте мозга. Может, получится вернуть ему память.

– Все возможно. Только мне одно непонятно: тебе-то что с того? Твоя в этом какая выгода?

– Причем здесь выгода? Я что, не могу просто так помочь человеку?

– Можешь, конечно, никто не спорит, но я тоже хорошо изучил тебя за время нашего знакомства. Ну, так в чем дело? Говори, или я палец о палец не ударю.

Лекарь вздохнул. Снял очки, протер линзы вынутым из кармана платком.

– Моя выгода в том, что я впервые за три последних года почувствовал себя нужным, – сказал он, водружая очки на место и пряча платок в карман. – С тех пор как Зоны не стало, я ведь и не жил вовсе. Так, слонялся по дому, занимался всем, что под руку подвернется. Даже трупы биомехов вскрывал, лишь бы руки делом занять.

Шаров непроизвольно напрягся после слов о биомеханических копиях мутантов, но Лекарь этого не заметил. Он как будто целиком погрузился в себя, заново переживая произошедшие с ним за последние две недели события.

– А тут Крапленый принес Балабола, и я словно очнулся после длительного анабиоза. Ну, знаешь, такого, как в фильмах про космос показывают. – Шаров кивнул, и Лекарь продолжил: – Я снова ощутил вкус к жизни, почувствовал радость от проделанной работы, а теперь хочу отблагодарить парня за поистине бесценный подарок. Все, что от меня зависело, я сделал. Если ты ценишь меня как друга, прошу: помоги Балаболу хотя бы частично вернуть прежнюю внешность и воспоминания.

– Я попробую, но ничего не обещаю. Ты же понимаешь, не все от меня зависит. Слишком много людей придется задействовать, а я за каждого отвечать не могу. Да и времени потребуется до черта.