Александр Пономарёв - Хранители. Чернобыль Лэнд [litres]

Проводник показал на дозорную вышку. Сколоченная из тощих бревен, с четырехскатным навесом из ржавого металлопрофиля и железной «юбкой» вокруг дощатого настила, она стояла за бетонной плитой ограждения и метра на три возвышалась над ней.

– Видишь там кого-нибудь? А звуки с той стороны слышишь? База как будто вымерла.

– Ты думаешь, они все…

Лань не договорила, но Балабол и так понял, что она имеет в виду. Звучащая из каждого утюга реклама парка говорила о полных опасности и драйва приключениях, обещая максимальную достоверность. Помимо официальной рекламы в Сети с завидной регулярностью появлялись видеоролики трэвел-блогеров, где люди стреляли по несущимся на них псевдомутантам или убегали от тех со всех ног. А еще жаждущие хайпа путешественники нередко снимали и выкладывали на всеобщее обозрение разгромленные тварями временные лагеря и растерзанные трупы нелегалов. Подобные видео были не для слабонервных, поэтому Балабол не понимал, как можно было решиться на свадебное путешествие в таком месте.

Потапыч крепко сжал кулаки, настороженно посмотрел по сторонам. Проводнику показалось, что мужчина как будто к чему-то принюхивался.

– Так, спокойно. Пока мы не выяснили, что здесь происходит на самом деле, не стоит поддаваться панике. Возможно, персонал научного городка перевели в другое место, а здесь оставили работающие в автоматическом режиме приборы.

Балабол подумал, что в этой догадке есть определенный смысл. Она объясняла не только отсутствие людей в лагере, но и причину, по какой профессор затянул с решением его вопроса. Шаров, по всей видимости, просто выполнял задачи по мере их важности, не успевая делать все разом.

– Надо бы к воротам сходить, – предложил Потапыч. – Если ученые куда-то уехали, должны остаться следы.

– А то я не знаю, – буркнул проводник, ругая себя за несообразительность. – Ждите здесь, сейчас туда схожу и вернусь.

– Ну уж нет, – категорично заявила Лань. Разве что ножкой не притопнула. – Если идти, так всем вместе.

Балабол пожал плечами: мол, охота ноги топтать – так пошли, – и двинулся вдоль забора. Под ногами захрустели камни, зашуршала редкая трава, затрещали сухие веточки былинника. Шагов через триста впереди показалась грунтовая дорога. Она извилистой лентой убегала вдаль, теряясь среди заросших кустарником холмов. Две неглубокие колеи с широкой полосой зелени посередине упирались в крашенные серой краской ворота. Раньше установленная на вершине столба камера смотрела прямо на дорогу. Теперь она уныло поникла пластиковой головой, а ее недремлющее око пялилось на идущие поверх забора витки колючей проволоки.

Железные створки ворот были плотно сомкнуты. Высота в десять сантиметров над землей не позволяла под ними пролезть, зато давала возможность заглянуть внутрь. Балабол лег на живот, повернул голову набок.

С этой точки открывался вид на склад и три сборных домика для персонала. Стены модульных зданий выглядели как на картинке, разве что были покрыты тонким слоем коричневатой пыли. Помимо слегка запыленных построек проводник разглядел приземистый фундамент с наклонно уходящими вверх стойками из массивного стального уголка и стену полукруглого ангара из рыжих от ржавчины листов железа. Перед стеной, на исчерченном колесами бетоне, стоял угловатый бронетранспортер с напоминающей железную елку ребристой антенной вместо пулемета.

Ни трупов, ни крови, ни следов побоища – ничего, что могло бы указать на причину странного безмолвия. В принципе, проводник и не надеялся увидеть нечто подобное. Это в Зоне с завидной регулярностью случались нападения на базы ученых. То мутанты устраивали набеги, то жадные до чужого добра подонки. С тех пор как заработал тематический парк развлечений, подобные эксцессы прекратились по той простой причине, что нападать стало попросту некому. Бандитов и прочих отморозков уничтожили. Мутантов тоже истребили, а их точные копии те же ученые выращивали в недрах подземных лабораторий и явно приложили немало усилий для того, чтобы их детища не пошли против своих создателей.

К слову сказать, Балабол не особо-то и верил в бесследное исчезновение Зоны. Он привык доверять тому, что видел, слышал и чувствовал, а глаза, уши и другие органы чувств подсказывали, что Зона жива, только, похоже, затаилась до поры до времени. Взять, к примеру, тех же псевдомутантов. Да, он знал, что это вроде как биомеханические подобия некогда обитавших здесь тварей, но они были похожи на реальных мутантов как две капли воды, причем не только внешне, но и внутренне.

За время работы в парке Балабол подстрелил не один десяток пучеглазок, мутохряков, сушильщиков, нюхачей и даже завалил большенога с цербером. Он вскрывал их трупы всякий раз в надежде увидеть хоть что-то, указывающее на искусственное происхождение тварей, но ничего не находил. А когда чудом уцелел после встречи с мозголомом в подземелье «Сельхозпрома», куда заглянул проведать оставшийся со времен сталкерства тайник, то и вовсе убедился, что здесь что-то не так. Хваленый чип в комбинезоне не защитил Балабола от едва не стоившего жизни пси-удара. Сталкер тогда на одних лишь инстинктах ушел с линии атаки суггестора и до сих пор не понимал, как выбрался целым из подземелья, не иначе повезло. А ведь его уверяли, что ни один псевдомутант не способен причинить вред обладателю супертехнологичной новинки.

А еще Балаболу говорили, что аномалий больше не существует. Будто бы вместо них инженеры парка по всей территории отчуждения устроили искусственные ловушки. Это была ложь чистой воды. Точнее, полуправда. Инженеры действительно наделали немало подделок и, как они сами это называли, изрядно заминировали «Чернобыль Лэнд», не забыв снабдить каждую обманку импульсным маячком, чтобы на них реагировали датчики в ПДА— во избежание несчастных случаев и для создания правдоподобности. Клиентам нравилось ощущать себя подлинными сталкерами, определять ловушки с помощью детекторов и обходить потенциально опасные места со всеми возможными предосторожностями.

Но вот что самое интересное: помимо этих обманок в парке встречались и настоящие деструктивы. Конечно, не в тех количествах, как раньше, и не такие мощные, но ведь они были. А раз сохранились деструктивы, то что помешало уцелеть и настоящим мутантам?

Единственное, чего не осталось от Зоны, так это знаменитых и смертельно опасных выбросов. Быть может, в этом крылась причина сокращения числа деструктивов и падения их мощности? Балабол не мог точно ответить на этот вопрос, да и, если честно, не пытался. Для этого есть ученые. Им за это деньги платят, и, говорят, немалые. Вот пусть они и ломают головы над загадками мироздания. Ему достаточно было и того, что он и так знал. Зона жива! Она никуда не исчезла. Возможно, она просто устала и решила немного отдохнуть, как отдыхают, например, те же садовые деревья после необычайно плодородного года. Вот как наберется сил, да как жахнет, тогда мало никому не покажется.