Вова Бо - Химера-2

— Вот он точно часть меня. Узнаю.

— Часть тебя прошлого, — наставительно поднял коготь Черный. — Теперь ты новая восьмерка, шагающая в новую жизнь. Так что давай, шагай уже.

И я шагнул в дверной проем. Ну посмотрим, куда он меня приведет. По крайней мере боли и слабости здесь не ощущалось, что уже хорошо.

Выбрался я в какие-то руины. За спиной та самая дверь, только теперь она была обрамлена стеной, как и полагается дверям. Я стоял посреди незнакомой улицы какого-то города, но это был явно не Альтаир.

В Альтаире не бывает таких высоких домов. В Альтаире нет столько стекла и бетона. А еще я ни разу не видел больше двух автомобилей одновременно. Тем более таких старинных, явно еще из бензиновых времен.

А тут их были десятки. Они стояли посреди улицы, пустые, покинутые и брошенные. Как и дома вокруг, что глазели на нас сотнями оконных провалов. Улица была настолько длинной, что я не видел ей края. А дома росли так плотно, что казались сплошными стенами.

Зато здесь было небо и даже звезды. Я разглядел круглую луну. Такую чистую и светлую в отличие от нашей. Небо еще не затянула пелена смога и химических выбросов.

— Что это за место, Черный?

— Неправильный вопрос, друг мой. Скорее, когда это место? Но это твой разум, так что ты мне и скажи.

Слева раздался шум. Одновременно знакомый и нет. Вой Ночных я узнаю из тысячи звуков. Но мне еще не доводилось слышать столько одинаковых криков разом. Они сливались в какофонию звуков, напоминающих завывания сотен сирен.

— Иные! — раздался крик справа. — Готовьтесь.

Я обернулся на голос и только сейчас заметил людей, что до этого прятались за остовами погибших автомобилей. Я разглядел силуэт какого-то чудовища за их спинами. И чем дольше я всматривался, тем больше деталей прорисовывалось на безликом чудовище.

Откуда-то в голове всплыло слово «танк», а разум быстро дорисовал остальное. Чем дольше я всматривался в мутные образы вокруг, тем больше деталей появлялось в окружении, хотя я все равно не мог избавиться от чувства нереальности происходящего.

Я слышал вой, но он был неестественным. Чуял запах Иных, но он казался до тошноты отвратительным. Нет, от этих тварей действительно несло за километр, но не так сильно. И даже стая не могла так громко визжать до рези в ушах.

Я всматривался в брошенные автомобили, в разорванное полотно асфальта и стены домов, покрывшиеся сетками трещин. Все выглядело странно. Как будто кто-то, создавая это место, озаботился лишь прорисовкой крупных объектов, напрочь забыв о деталях.

Где мелкое стекло разбитых окон? Где пожелтевшие пучки травы, пробившиеся сквозь асфальт? Где мелкая крошка, осыпавшаяся от стен, где виднелись проломы?

Стоило задаться вопросами, как все это в момент появилось. Стекло хрустнуло под подошвами моих ботинок, запахи стали менее резкими, а слитный вой сменился отдельными звуками.

— Так ты это запомнил, восьмерка, — произнес Черный. — Вернее, таким ты это забыл. У страха глаза велики, так ведь говорится? Тебе казалось, что вой чудищ именно такой громкий. А запах резкий, заполняющий все вокруг. А детали, они обычно стираются из воспоминаний.

— Так это моя память?

— Вернее его, — указал Черный когтистой лапой куда-то в сторону.

Я проследил за направлением и увидел одного из солдат. Он выглядел громадным накачанным амбалом с суровым лицом, одетый в допотопную военную форму. Я усмехнулся от этой картины. Мне тогда было лет восемнадцать, но судя по всему, самомнения мне уже тогда было не занимать.

На самом деле я был обычным среднестатистическим парнем, а не каким-нибудь суперсолдатом. Но молодость рисует другую картинку у нас в головах. И опять же, стоило мне это осознать, как перекачанный юноша сильно уменьшился в габаритах до приемлемого размера.

Странное чувство. Я вижу эту картину и начинаю вспоминать многие вещи, что успел забыть. Например то, что я был добровольцем в войне против Иных. А еще у меня тогда были друзья, но они не выжили. И еще я вспомнил, почему именно это место и время решил показать мне Черный.

Битва ознаменовалась выстрелом танкового орудия, что сильно оглушило юного меня. Но Джаггернаута, несущегося по улице, сминающего и разбрасывающего остовы брошенных машин, иначе было не остановить.

Затем уже и мы начали стрелять. Большинство тварей казались однообразными скользкими чудовищами с огромной пастью, усеянной клыками.

Такими я их запомнил. Тогда они все были для меня на одну морду. Огромные, противные и страшные, как ожившие кошмары из детских снов. Они неслись на нас, а мы стреляли. Они рвали нас на куски, а мы стреляли. Мы отступали и снова стреляли.

Я не помню, почему случился этот бой. То ли мы пытались куда-то прорваться, то ли наоборот, что-то защищали. А может это была случайная стычка в черте очередного покинутого города, куда мы выбрались на вылазку за припасами.

Война была голодной, это я помнил очень хорошо. И солдаты сами жаждали битвы с тварями, потому что победитель в любом случае ляжет спать сытым, сожрав побежденного. Отличие только в том, будет ли побежденный зажарен на вертеле или сожран живьем.

Но этот бой стал исключением. Он не был для меня первым, но страх перед инородными созданиями еще оставался в душе. Я почувствовал ноющую боль в ноге, когда очередное чудовище добралось до молодого паренька с моим лицом.

Потом еще одно и еще. Затем выстрелы сослуживцев и меня куда-то тащат. Воспоминание поплыло, исчезли очертания домов и улиц. А вот луна наоборот стала ярче и больше. Я был лишь наблюдателем в этой картине.

Вскоре остался лишь мутный туман, наполненный звуками боя и боли. Да крики солдат вперемешку с голодным рычанием Иных. Танк давно заглох и перестал огрызаться выстрелами. Одного орудия не хватило, чтобы убить Джаггернаута.

Я вдруг вспомнил, что боялся не Иных в целом, а именно этого черно-багрового монстра. На тот момент людям еще ни разу не удалось уничтожить его. Поэтому в головах солдат была одна устойчивая истина, вбитая опытными инструкторами в подкорку мозга.

Джаггернаут равно смерть. Без вариантов. На тот момент это было аксиомой войны. Но в любом правиле иногда встречаются исключения.

В нашем случае исключение звучало примерно так. Джаггернаут охотится не для пропитания, а ради разрушения. Ему нравится убивать и уничтожать, просто потому что он может. А значит, если половина взвода проживет достаточно долго, то у другой половины появится шанс уйти достаточно далеко.

И я вспомнил, почему в тот раз оказался на той половине, что выжила, хотя должен был быть среди мертвых.

— Ты выбрал себе хренового друга, Черный.

— Может быть, — кивнул тот. — Только вот ты выбрал себе замечательного.