Владимир Василенко - Жатва [СИ]

Перед глазами настойчиво замигал очередной вопрос на незнакомом языке. Но по контексту понятно, что от меня требуется подтверждение действий.

Да, да, лечи уже скорее!

Блестящая, как ртуть, жидкая субстанция просочилась откуда-то изнутри, быстро заливая всю рану. Боли не было – нога ниже колена онемела так, что я ее вообще не чуял. Кое-как поднявшись, я проковылял к скамейке у песочницы.

С губ сами собой вырывались ругательства. Да что ж за невезуха-то! Так вляпаться уже в самом начале пути! Весь в кровище перепачкался, чуть без ноги не остался. Вся надежда – на чудодейственную инопланетную хреновину, текущую в моих венах. Впрочем, не только на нее. Если бы не наруч с клинком – я бы тоже уже был мертв.

От осознания этого по спине невольно пробежал холодок.

Валяющиеся в луже крови собаки с расстояния в несколько шагов выглядели вполне обычными, но если приглядеться, в глаза бросались инородные детали. Спины какие-то вздутые, обезображеные неровными костяными наростами. Форма черепа тоже изменена, зубы, кажется, стали больше. Животы, наоборот, впали так, что отчетливо видны ребра, будто после нескольких недель голода. Да и в целом что-то крупноватые собачки, даже для ротвейлеров. Похоже, в них вселилась та же самая пакость, что и в людей там, в больнице.

Но почему тогда в меня ничего не вселилось? Или в того пацана с первого этажа? Или в мародеров на улице? Какой-то очень избирательный вирус.

Я встрепенулся, заметив боковым зрением движение справа. Дернулся было, чтобы вскочить, но покусанная нога подвела, и я рухнул обратно на скамейку.

Женщина лет тридцати-тридцати пяти. С растрепанными светлыми волосами, опухшим от слез лицом с размазанной вокруг глаз тушью. Легкое летнее платье разодрано на плече, понизу запачкано чем-то бурым.

Она шла в мою сторону, уставившись в пустоту перед собой, и что-то беззвучно бормотала. Учитывая обстоятельства, я даже поначалу принял ее за очередную одержимую – двигалась она, пошатываясь, механически переставляя ноги, будто зомби.

Но нет. Вроде нормальная. Только в глубоком шоке.

– Эй… – позвал я.

От звука моего голоса женщина вздрогнула, переведя взгляд на меня.

На следующей фразе я запнулся. В самом деле, что сказать-то? Спросить, в порядке ли она? Конечно, ни хрена не в порядке, не видно, что ли?

Блондинка пустым взглядом уставилась на все еще подергивающиеся трупы собак. До чего же живучие гадины…

– Не бойтесь. Они уже никому не причинят вреда, – сказал я. – А вы бы шли домой. Ну, или куда-нибудь в безопасное место. Вдруг тут еще какая-нибудь хрень шастает.

– Это мои собаки, – вдруг хриплым монотонным голосом произнесла она, продолжая шагать вперед. Только сейчас я заметил, что она босая, а ноги исцарапаны в кровь до самых колен. – Султан. Кара… Они ночью будто взбесились. Сашу загрызли, мужа моего. Павлика. Аленку… А меня почему-то не тронули.

У меня в горле сжался горький комок, в голову снова полезли страшные мысли. У меня ведь и у самого дочка где-то здесь, в городе. И если волна этого кошмара докатилась и на другой берег, то…

Остается, конечно, надежда на уговор с Козлоногим. Но вся та встреча в подвале морга настолько сюрреалистична, что кажется сном. Я не успокоюсь, пока своими глазами не увижу Лиску живой и здоровой.

Где-то хлопнула подъездная дверь.

– Ира! – истошный женский крик неприятно резанул по ушам.

К блондинке, размахивая руками, неслась полная пожилая женщина. Добежала, обхватила в охапку, зарыдали вместе. Еще немного – и во двор из ближайшего подъезда потянулись еще какие-то люди. Вскоре их во дворе собралось десятка два-три, не меньше. Кто-то подтягивался поближе, но остальные предпочитали разглядывать место побоища издалека.

Как я и думал. Прятались все. А я, получается, в ловушку попал. Хоть бы кто из окна крикнул, предупредил!

– Ты как, парень? Сильно подрали? – поинтересовался подошедший ко мне мужик лет пятидесяти. – Давай посмотрю, может, перевязать надо. Я врач.

– Да нет, ерунда.

– Да как же ерунда! Я же видел, они тебя повалили. Одна, кажется, в ногу вцепилась.

– Отделался легким испугом, – попытался отшутится я, осторожно поднимаясь со скамейки. – Штаны только порвали.

Не буду же я сейчас рассказывать первому встречному про все пережитое этой ночью. Вряд ли кто-то разглядел мою схватку с собаками во всех подробностях – до ближайших окон метров двадцать, обзор загораживают деревья, грибок песочницы. Клинок разве что могли заметить. Хотя при дневном свете он не такой уж яркий…

Правая нога ниже колена по-прежнему не слушалась и была как чужая. Но вставать на нее было вполне реально. Интересно, сколько времени понадобится амальгаме, чтобы полностью вылечить такую рану?

Перед глазами всплыла подсказка. Снова схема моего тела, подсвеченная область. И прогресс-бар, заполненный едва ли на четверть.

Зар-раза! Придется подождать. Но и светиться лишний раз перед незнакомыми людьми не хочется. Будет слишком много вопросов.

– Ух, кровищи-то сколько! – присвистнул другой мужик, присев на корточки над телами собак, чтобы разглядеть их получше. – Чем это ты их?

Я не ответил. Стянул со спины рюкзак, порылся в нем. В очередной раз шепотом выругался. Помню же, что брал в больницу полотенце. Кажется, забыл в палате.

– Может, все-таки помощь нужна? – спросил тот, кто назвался врачом.

– Нет. Мне домой надо. Дочка у меня… Но сначала, конечно, смыть бы гадостью всю эту…

Я брезгливо коснулся края джинсовки, угвазданной кровью. Футболка под ней была не лучше – на животе тоже было липкое темное пятно.

– Пойдем, ко мне зайдем. У меня квартира на первом.

– Спасибо, я…

– Пойдем, пойдем, – настойчиво повторил мужик. – Нечего тут отсвечивать.

Наткнувшись на его цепкий взгляд, я понял, что лучше согласиться. Мужик был непрост. В отличие от остальных собравшихся зевак, он не истерил, был собран и внимателен. Рядом с ним мне даже самому становилось как-то спокойнее.

– Туда, – указал он на дорожку между клумбами с пышно цветущими георгинами. – Второй подъезд.

– Вы и правда врач? – спросил я, следуя за ним и стараясь поменьше хромать.

Получалось хреново. Нога не просто онемела – стопа совершенно не слушалась, волоклась, будто тряпичная. Амальгама раз за разом выдавала какое-то тревожно мигающее предупреждение, но пришлось его смахивать. Сам понимаю, что нужно отлежаться где-нибудь, не мешать заживлению. Но пока не могу.

– Врач, – кивнул мужик и, видя, что мне тяжело идти, позволил опереться на плечо. Ростом он был сильно ниже и худощавый на вид, но оказался удивительно крепким. – Хирург. Шаль Константин Игоревич. Восемнадцать лет отработал в четвертой больнице, в травматологическом отделении. Это тут, недалеко.