Ивар Рави - Прогрессор

«Аризона» набрала ход и вышла из бухты, направляясь в открытое море. На расстоянии двух миль от берега, курсировал катер береговой охраны, к которому Пинчер взял курс. Все прошло, как обычно: уставшие от снующих все время яхт, таможенники даже не ступили на борт яхты, ограничившись осмотром палубы и поинтересовавшись курсом. Услышав, что спортсмены собираются на Азорские острова, и вовсе утратили интерес, высказав свое мнение, что острова принадлежащие Португалии полное дерьмо.

Погода благоприятствовала, и «Аризона» покрывала в среднем от двухсот до двухсот пятидесяти миль в сутки. Каждый день, объекта кормили и поили, а в двое суток один раз делали укол. Когда на двенадцатый день, по расчетам Пинчера и показаниям компаса они находились в ста милях от Бермудских островов, яхта попала в молочный туман. Плотность тумана была такой, что даже половина яхты была скрыта от глаз. В таком тумане они плыли несколько часов, потеряв ориентацию: стрелка компаса вертелась как бешеная. Забывшись, Мендоса пропустил инъекцию препарата. Когда Картер, чувствуя, что этот туман его угнетает, спросил не пора ли накормить и напоить объект, Мендоса хлопнул себя по лбу.

— Я забыл сделать ему укол. — Картер почувствовал, как все внутри него холодеет: пару часов назад, он услышал всплеск, но в этом тумане ничего не возможно было рассмотреть. Тогда, он не придал этому значения, решив, что это крупная рыба плескалась в океане. Одновременно с Мендосой, он ринулся в трюм, рискуя свалиться за борт: паруса и канаты были скомканы, объекта в трюме не было.

В этот самый момент, «Аризона» вышла из молочного тумана: впереди простирался невысокий холмистый берег, была видна дельта небольшой реки. Но не это привлекло внимание агентов ЦРУ, а фигуры полуобнаженных людей светло-шоколадного цвета, угрожавших им копьями, зайдя в воду по пояс.

— Черт побери, где мы, — прозвучал вопрос Пинчера, бросившего руль от удивления. Не получив ответа, прославленный яхтсмен вгляделся в берег и уверенно заявил:

— Это не бермудские острова!

«Стрела» третьи сутки шла на северо-восток мимо восточного побережья Франции. Заходя в бухты, встречающие по пути, пытался отыскать следы человеческого присутствия на земле. Пару раз встречались следы от костров, но судя по золе, им было не меньше года. Вчера к вечеру зашли в бухту, где в моей реальности располагался Сан-Тропе. Не мог себе отказать в удовольствии сойти на Лазурный берег, кто знает, когда еще смогу посетить эти знаковые места.

Сан-Тропе был обитаем, по-крайней мере мы наткнулись на деревушку из восьми хижин, где в двух местах еще клубился дымок, от наспех погашенных костров. Хижины хранили человеческий запах, несколько шкур осталось на местах. Санчо и Бер пришли к выводу, что поселение покинуто полчаса назад. Эти полчаса ушли на маневрирование «Стрелы» и высадку на берег на шлюпках.

Поселение дикарей располагалось на опушке леса, что начинался в ста метрах от береговой линии. Бухта с этого места просматривалась отлично, дикари заметили корабль задолго до нашей высадки. Но что могло их так напугать, что они не забрали с собой шкуры? Многочисленные следы босых ног вели вглубь лесной чащи: опасаясь засады, запретил идти по следам убежавших дикарей. Мы разбили временный лагерь на самом берегу, отойдя от опустевшего поселения на триста метров к северо-востоку. Бер расставил часовых, предупредив о близком соседстве с дикарями: вряд ли они ушли далеко. Скорее всего наблюдают за нами из лесной чащи.

Нападения мы не опасались: по следам босых ног, Бер определил, что в племени всего пятеро взрослых мужчин. Предполагать, что они нападут на десятикратно превосходящие силы, было абсурдно. На охоту не стали ходить, использовав сушеное мясо и рыбу, что Тиландер наловил на свою удочку.

Удочка была предметом его гордости: длинная жердь, тонкая нить, сплетенная из шерсти коз, крючок, сделанный Лайтфутом по его чертежу и поплавок из дерева. Клевало в бухте так, что американец не успевал насаживать наживку. Пока он возился с пойманной рыбой, ради интереса закинул удочку в море без наживки и сразу поплавок ушел под воду. Рывком подсекая, чуть не сломал удилище, но вытащил из моря тунца, размером с мой локоть.

— Герман, это без наживки, — смеясь проговорил, бросаясь на рыбу и придавливая ее к песку.

— Почему рыба такая голодная? — недоуменный вид американца меня рассмешил.

— Это не рыба голодная, это мы русские так умеем ловить.

— Русы? Тогда и я поймаю, — Тиландер забросил удочку и спустя секунд десять, поплавок ушел под воду. Аккуратно подсекая, американец потянул удилище и вытащил невиданную мной ранее, красноперую рыбку размером с ладонь.

— Что это? — Я с интересом рассматривал необычную рыбу, которая на глазах меняла цвет плавников с красного на зеленый.

— Я не знаю, но есть это мы не будем, — наклонившись, Тиландер взял рыбу в руки и вскрикнул:

— Твою мать! — рыба выпала из его рук, а на ладони появилась красная точка.

— Она уколола меня.

— Дай руку, — не слушая возражения американца, схватил его за ладонь и приник ртом к красной точке, с силой высасывая кровь. Всасывая кровь, молился, чтобы во рту у меня не было ссадин и изъязвлений: сдохну сам, если рыба ядовитая.

— Макс, прекрати. Если она ядовитая, пусть лучше сдохну я, чем ты, — Тиландер вырвал руку и опустил ее в соленую воду. — я ничего не чувствую, будь она ядовитая, были бы признаки. Разве не так?

— Смотря что за яд, механизм и время действия, — я прополоскал рот, стараясь избавится от ощущения вкуса крови. Экзотические ядовитые рыбы вроде любят теплые воды, Средиземное море не относится к такой категории, но боязнь потерять Тиландера, заставила забыть об этом.

Рыбы и сушеного мяса оказалось достаточно, чтобы каждый наелся вволю, даже Санчо. Бер еще раз прошелся по часовым, пока, лежа на шкуре я тщетно пытался уснуть. Мне не давала покоя мысль о дикарях, удравших в лес, едва корабль показался в бухте. Неужели им приходилось раньше видеть корабли, или они восприняли его за чудовище. Никогда мы не бывали ранее в этих местах, корабли Амонахес также не могли пересечь море, чтобы напугать дикарей. Или в этих местах обитает племя, имеющее корабли и освоившее мореплавание. Взвесив все аргументы, поведение дикарей отнес к обычной осторожности: они могли видеть, как шлюпки идут к берегу и просто банально испугаться неведомого.

Утром не стали заниматься приготовлением завтрака, наскоро пожевав сушеного мяса. Был соблазн отрядить отряд разведчиков, чтобы прошерстить окрестности на предмет убежавших дикарей, но осторожность взяла верх. Неизвестно чем они вооружены, если у дикарей в ходу яд, даже пятеро мужчин могут нанести непоправимый ущерб.