Александр Верт - Пекло 3

– Ты в порядке? – нелепо спросил Лотар.

– Зашибись, – огрызнулся Виту.

– Я почти ничего не понимал, но… я правильно сделал, что согласился? – не замечая язвительности, спросил Лотар.

– Да, – после короткой паузы ответил Виту, закрывая рукой глаза. – Да, все правильно, просто…

У него вырвался нервный смешок, который он задавил, закрыв себе рот двумя руками, а потом устало посмотрел на Лотара, медленно роняя обе руки.

– Знаешь, когда я выстрелил, но еще не понял, что жив, в эту самую долю секунды я вдруг подумал, что умереть было бы проще. Смерть в Пекле – это свобода от всего… даже от себя самого, а я…

Он сбился.

– Витур, не надо, когда мы попадем в центр управления…

– Когда мы попадем в центр управления, ты съебешь в свой ЗАП, а я уже год как труп, и это не изменится!

Лотар открыл было рот, чтобы возразить, но тут же его закрыл, понимая, что собрался сделать все, чтобы никто отсюда не смог сбежать. Такие как Витур – угроза для человечества. У них сломанные рамки нормы, опасное мышление, способность убивать такая, что ни одному спецбойцу ЗАПа и не снилась. Как можно позволить таким оказаться на свободе?

Лотар спрашивал себя, а сам понимал, что не может и не хочет бросать тут ни Виту, ни Ирона, ни Мартина, ни Шефа с Кирком, ни всех остальных.

«Они люди и не заслуживают такой жизни», – мелькнуло у Лотара в голове, но сказать этого он не смог.

– Забей, – устало выдохнул Виту, хлопнул его по плечу, но тут же вздрогнул.

В большом зале собраний раздался выстрел. Кто-то снова стрелял из револьвера и на этот раз на поражение.

– Что это было? – спросил Дерл у старика, когда того вернули обратно.

Два Волка схватили его под руку и потянули к Вожаку. Он все еще держал поднос с заряженным револьвером, и это заставляло Дерла нервно кривить губы.

– Я не понимаю, о чем вы, – тихо сказал старик.

– Не понимаешь?! – рявкнул Дерл и тут же схватил револьвер, чтобы проверить барабан. Три патрона из шести было в своих каморах. Он все их вытряхнул, оставил один, загнал его в барабан и протянул старику.

– Вы чего? – тихо спросил тот. – Я что виноват, что он такой странный? Я сделал все, как мне велели, просто этот… эта… оно же неадекватное… ну…

Его уже не держали ни Волки, ни ноги. Он рухнул на колени, выронил поднос. Тот тихо звякнул, упав плашмя.

– Ты же сказал, что ничего не знаешь, – скалясь, напомнил Дерл, – так что заткнись и стреляй, не вращая барабан. Живо!

– Не надо, – прошептал старик, вжимая голову в шею. Ему к револьверу теперь было страшно прикасаться.

– Не будешь? Мне, что ли, выстрелить?! – спросил Дерл, перехватывая револьвер. Он ткнул дуло старику прямо в лоб и надавил с такой силой, будто надеялся проломить череп без всякой стрельбы.

Старик не ответил, только тихо заплакал, складывая сухие дрожащие руки в мольбе. На весь зал воинов было шестеро. Больше двух десятков рабочих Волков просто стояли и смотрели, боясь перешептываться. Смотрели и дрожали, словно пистолет приставили к их голове, а не чужой.

Старик шептал что-то без звука. Молился о чем-то, едва шевеля губами, и смотрел на Дерла мокрыми от слез глазами, а тот злобно скалился, продолжая давить револьвером на старый морщинистый лоб.

– Чтобы ты сдох, – прошипел он и все же выстрелил, разбрызгивая по полу кровь с сероватыми комочками мозгов, похожими на густую кашу, от которой тошнило даже Дерла.

– Уберите эту мразь, – приказал он, отдавая револьвер кому-то из своих подручных. – Стащите с него все мясо, какое только можно. Оно пригодится нам к завтрашнему пиру.

– В честь твоей смерти? – спросил внезапно вернувшийся в зал Виту.

На него уставились все: и бешеный от гнева Дерл, и растерянные Волки-вояки, и перепуганные работяги. Даже Лотар смотрел на него, не понимая, как все это остановить.

«Не надо», – мысленно просил он, но почему-то не решался подойти к Виту и сказать это вслух.

– Я бросаю тебе вызов! – сказал Виту, указывая на Дерла пальцем. – Завтра перед вылетом, когда корабль будет готов, ты и я один на один без права на месть победителю!

– Оружие? – скрепя зубами, спросил Дерл.

– Как обычно, что угодно, кроме пукалок, – небрежно бросил Виту. – Посмотрим, сможешь ли ты меня убить.

– Я свяжу тебя, выебу, а потом перережу тебе глотку! – рыча, пообещал Дерл.

– Отсоси себе сам, – лениво ответил Виту, показав Дерлу фак. – Гнида, – добавил он негромко и просто вышел.

– Зачем? – спросил у него Лотар. – Мы только уладили одну проблему…

– Затем! – перебил его Виту и что было силы ударил его кулаком в плечо, заставляя врезаться спиной в каменную стену коридора. – Этот старик был моим другом, а ты, блять, лучше с собственным говном разберись!

– Ты о чем? – почти испуганно спросил Лотар. Таких глаз у живого человека он еще никогда не видел. В них была такая чистая необузданная ярость, что, казалось, могла снести любого.

– Оливер Финрер жив и ждет тебя вместе с кораблем в условленной точке, – зло сказал Виту.

– Что? – переспросил Лотар, ничего не понимая.

– То, – в тон ему ответил Виту, ткнул его пальцем в грудь, будто пытаясь добить этим последним жестом, и просто ушел, торопясь найти Ирона и покончить, наконец, с кораблем, чтобы потом и умереть было не страшно, а все остальные вместе с их чувствами и проблемами могли катиться в жерло вулкана, хотя, нет, в жерло вулкана никак нельзя. Там уже занято, а вот во все другие дыры Пекла – всегда пожалуйста.

«Мне плевать», – соврал себе Виту, возвращаясь в строительный ангар. Времени было мало, а работы предстояло еще много. Корабль внешне казался готовым, но двигатель все еще не был подключен, панели управления не настроены, а подобие шасси не только не приклеено, но даже не построено. Всех надо было поторапливать, себя самого в том числе. Этим Виту успешно и занялся, прикрикивая на каждого, кто попадался на глаза.

Карин лежала на груди у Шефа и водила пальцем по шрамам на его теле. Было темно, и она их не видела, только чувствовала пальцами, но не спрашивала откуда они. Перестрелки. Взрывы. Драки. Каждый из этих шрамов напоминал ей, где они и кто он. Убийца. Осужденный и в то же время человек, которого не стерли; человек, который может вернуться, если конечно его не решат осудить за все то, что он сделал уже здесь.

– Ты считал скольких ты убил? – зачем-то спросила она.

– Я дурак, что ли? – уточнил Шеф, щелкнув зажигалкой.

Курил он не табак, а какую-то горькую траву. Дым у нее был тоже горьким и странно щекотал нос. Он выдыхал его в сторону, но она все равно улавливала запах и понимала, что будет помнить его до конца жизни, потому что этот горький запах будет напоминать о нем.

– Тут никто таких вещей не считает, со счета собьешься в первый же год, если переживешь его, конечно. Большая часть сюда сброшенных в первые полгода и дохнет, потому что не умеют ни ходить, ни стрелять, ни дышать, как Пекло того требует.