Александр Верт - Пекло 3

Зену ее эмоции совсем не трогали. Она ободрала темные волосы и водрузила на голову своей жертвы шлем.

– Нет! – взвыла Карин, оказавшись в полной темноте. Шлем закрыл ей уши, облепив их плотной пористой структурой, закрыл глаза, опуская темный экран.

Она могла только посмотреть вниз и увидеть проблеск света, прощаясь с миром и собой. Что будет дальше, на самом деле она не знала, но больше всего боялась, что это станет ее концом.

– Хорошая девочка, – сказала ей Зена, проводя пальцем по пересохшим, приоткрытым от ужаса губам.

Слез она не замечала, криков тоже, просто разворачивалась и уходила, не пытаясь понять, почему для человека нет ничего страшнее подключения компьютерной системы к мозгу. Для тела это не было вредно, остальное не имело значения – по крайней мере, для Зены, которой было чем заняться.

На одном из мониторов как раз вновь высветилась красная надпись: «доступ запрещен», и вот это выводило Зену из себя настолько, что она вызывала к себе одного из своих любовников, хватала парнишку за волосы и целовала так, чтобы он падал замертво с обожженными губами и налитыми кровью глазами, полными раболепного благоговения, от которого Зену тошнило бы, будь она из плоти и крови, а так она пинала тело и усаживалась в кресло. Ее глаза угасали, а красная надпись на мониторе исчезала, сменяясь черным экраном и быстро мелькающим двоичным кодом. Единицы и нолики спешно выстраивались в ряды, подбирая новый пароль к системе, потому что не знать, что происходит, Зена уже не могла.

Франк никогда не отличался по-настоящему высоким ростом, скорее, напротив, он был достаточно мал для офицера ЗАП, особенно теперь, когда возраст незаметно начинал брать свое. Многие его этим попрекали, кто-то даже язвил, что он так и ходит в капитанах, потому что коротышкой уродился, а выше головы, как говорится, не прыгнешь.

На подобную болтовню Франк старательно корчил обиженную рожу, а потом смеялся над этим со своим единственным другом – Симоном Финрером.

Так уж как-то повелось, что из мужа подчиненной ученый превратился сначала в знакомого, потом в безутешного вдовца, оставлять которого было страшно, а потом и в друга – такого, что его нестрашно было даже сделать хранителем собственных тайн, единственным законным человеком, которому Франк мог рассказать все; а значит только Симон знал, что капитан давно не был капитаном, просто не всем это было известно, а если быть совсем точным – никому.

Именно поэтому Франк почти всегда носил пушистые огромные свитера, из-за которых казался всем тучным, дряблым старикашкой, и частенько попивал пиво в баре, но не тогда, когда прилетал куда-то на настроенной под полную невидимость транспортной капсуле.

Посадив ее прямо на крышу Земной Академии Наук, он в очередной раз подумал, что ЗАПу и ЗАНу жизненно необходимо всегда быть заодно, хотя бы для того, чтобы потухшие буквы на этой крыше имели хоть какой-то смысл.

Он сбросил куртку с военными нашивками, прикрывавшую форменную майку, выдающую крепкое телосложение, накинул вместо нее нелепое цветастое пончо и выскочил на крышу, делая капсулу зримой – все равно никто кроме него и Симона сюда не выходит, да и не сможет выйти, ведь единственная дверь, соединявшая это место со зданием, вела в кабинет главы академии.

Тот бесцеремонно захватил себе весь этаж и даже приемную сделал на этаж ниже, чтобы не видеть здесь никого, кто мог бы хоть как-то помешать заниматься настоящим делом.

У самой двери Франку пришлось задержаться, уловив сигнал браслета связи. Тот не издавал ни звука, но послал по руке едва ощутимый щекочущий импульс. Это было для него важнее любых сигналов. Встряхнув рукой, он заставил голографическую панель управления открыться, а там нажал на крохотную красную точку, выводя сообщение: «смена пароля системы произведена успешно».

Сохраняя самообладание, Франк открыл другую вкладку и прочел краткий отчет, ясный только ему: «третье возобновление активности, рекомендовано изменение свойств системы».

Это ему уже совсем не нравилось, но он снова встряхивал рукой, отключая экран браслета, и без стука открывал дверь.

За ней была металлическая винтовая лестница, спускавшаяся в гостиную, офис и рабочий кабинет одновременно. Здесь стояло несколько досок с возможностью внесения записей, на некоторых даже были пометки, а одна из них и вовсе была расписана, по ощущениям Франка, всегда.

В центре стоял большой деревянный стол для переговоров и обсуждения проектов. В стороне был уголок с мягким светлым диваном, прямо напротив огромного окна. Там же стояло кресло, которое по-хозяйски занял Франк, и приветливо улыбнулся роботу, быстро подошедшему к нему.

Он был похож на рисунок человека. Вместо головы у него был овал, руки состояли из нескольких деталей, пальцы были слишком длинными, ноги тоже. За высокого чудаковатого человека он никогда бы не сошел, потому что был совершенно белым и даже не пытался имитировать рот, нос и глаза, заменяя последние двумя полосками, что могли менять цвет. Сейчас они были синими.

Только при этом сам робот считал неприемлемым появляться в обществе раздетым и всегда скрывал свое тело строгим костюмом, как настоящий секретарь.

– Привет, Люкс, – сказал ему Франк, словно приятелю, – а где твой босс?

– Ушел сообщать отделу о закрытии проекта «Белая Молния», – невозмутимо ответил робот почти человеческим голосом, а потом спросил: – Вы сегодня тоже нарушали распоряжения компьютерной системы и пили кофе?

– Нет, мне кофе сегодня не запрещали, но нервы мне помотали знатно…

– Мотать нервы – это фигура речи? – уточнил робот.

– Да, а ты о чем подумал? – хохотнул Франк.

Он любил общаться с Люксом хотя бы потому, что не видел ни один искусственный интеллект, так реагирующий на людей. Люкс их понимал, как и обещал его создатель, а сам при этом даже не пытался имитировать эмоции, но подобие любопытства в формулировках Франк все равно улавливал или просто выдумывал ради развлечения.

– Я способен представить намотанные на катушки нервы, – сообщил Люкс. – Могу предложить теплый чай с ромашкой и мятой, а также расслабляющий массаж плечевого пояса.

– Давай свой чай, я согласен расплыться в этом кресле лужей!

– Лужей не надо. Как восстановить человека из жидкого состояния, я не знаю, – сказал Люкс и удалился.

Франк в ответ хохотал и в очередной раз спрашивал себя, было ли это шуткой или простой правдой. Спрашивать об этом у Люкса не было никакого смысла. Он всегда отвечал, что искусственный интеллект не способен шутить, но он хотел бы познать смысл самоиронии, как самой неразумной части юмора. В этом Франку мерещился своего рода намек, и он только хихикал в кулак.