Брайан Херберт - Герцог Каладана [litres]

Лето включил голографический проектор, чтобы лучше рассмотреть каждую кандидатку.

Проектор выдал изображение молоденькой брюнетки и ее фамильного имения. На видеозаписи девушка грациозно выгуливала большую собаку, вникала в важные документы, изучала математику, произносила речи в университете.

– Это Грета Нарибо, ученая девушка, может быть, излишне серьезная; происходит из состоятельной, благородной семьи.

Лето кивнул.

– Я знаком с ее отцом. Он занимается транспортными операциями, доставляет по всей Империи специализированные грузы по договоренности с Гильдией и КАНИКТ. Этот лорд довольно скучный человек, но мне приходилось встречать и не таких зануд. – Он помолчал, потом, подумав, добавил: – А девушка прехорошенькая.

Джессика сказала:

– Да, очень приятная и, кажется, не ветреная.

Хават продолжил показ.

– Следующая кандидатка Джуну Верден, младшая дочь герцога Фаусто Вердена. Я особо поинтересовался ею самой и ее семейством. Дом Верденов правит планетой Дросс и постоянно стремится расширить зону своего влияния.

– Дросс? – переспросила Джессика. – Разве это не значит «что-то бесполезное»? Не очень-то благозвучное название для владения.

Хават воспользовался своей бездонной памятью ментата.

– Планета получила свое название на заре Империи. Она не слишком богата ресурсами, но климатические условия там вполне сносные. Она замечательна… своей заурядностью.

– Возможно, название планеты объясняет, почему герцог Верден так хочет расширить свои владения за счет ценных приобретений, – произнес Лето. – Это может быть нам полезно. Я встречался с ним. Наши Дома приблизительно равны по статусу, если не считать того, что Верден – один из директоров КАНИКТ, причем он занимает один из самых важных директорских постов. Он получил его в наследство от деда, на подъеме Империи. Хотя у Дома Атрейдесов нет директорского поста в КАНИКТ, герцог, возможно, поможет нам этого добиться, если мы увеличим экспорт лунной рыбы.

На видеозаписи все увидели миловидную светловолосую девушку, гуляющую по саду, катающуюся верхом на чистокровных лошадях, плавающую в бассейне. В биографической справке было сказано, что юная герцогиня очаровательна, одарена музыкальным талантом и добровольно работает в госпитале сестрой милосердия.

– Надо, однако, помнить, – прибавил от себя Хават, – что эти сведения могут быть отчасти преувеличенными самим герцогом Верденом, который, естественно, хочет, чтобы его дочь выглядела более привлекательной.

– И это было до Оторио, – сказал Лето.

В течение следующего часа они просматривали анкеты девушек, отобранных Хаватом. Лето потерял им счет, но ментат не упустил ничего. Джессика время от времени вставляла свои комментарии и возражения, указывала, что некоторые кандидатки составят негодную партию для Пола, однако большинство невест ей нравились.

Обсуждение прервали слуги, спустившиеся на лифте к хижине и доставившие заказанный Лето обед. Когда еда – гигантские мидии и другие поджаренные морепродукты – была проверена ядоискателем и подана, все трое уселись вокруг обеденного стола, продолжая обсуждать кандидаток. Они трижды пересмотрели досье, прежде чем добрались до десерта – маленьких пирожных, которыми закончили трапезу. После внимательного разбора всех голограмм и справок они вернулись к Джуну Верден.

Герцог Лето наконец сказал свое веское слово:

– Я отправлю предложение герцогу Фаусто Вердену, с тем чтобы мы начали формальное обсуждение брачного союза между нашими Домами. Если мы сумеем договориться, то объявим о помолвке с отложенным бракосочетанием.

– Как пожелаете, милорд, – кивнул Хават.

Удовлетворенная этим выбором, Джессика посмотрела на Лето.

– Позвольте, мой герцог, самой сказать об этом Полу.

Подумав о тревоге, от которой так явно страдал юноша, о неприятном разговоре между ними, Лето согласно кивнул.

– Он приободрится от этой новости, – сказал герцог мягко. – По крайней мере, он убедится, что сам я не собираюсь жениться.

Джессика смиренно улыбнулась герцогу.

– Я смогу показать ему все преимущества Джуну Верден – во всяком случае, нам будет что обсудить.

– Значит, это дело можно считать улаженным, – заметил Лето. Как ему хотелось, однако, чтобы все было по-другому, чтобы он смог жениться на Джессике, а Пол – жениться по любви, и чтобы они – вместе – счастливо жили на Каладане.

Я должен держаться этого курса , подумал он, чего бы мне это ни стоило, невзирая ни на какие трудности.

Мы можем манипулировать людьми, давая и отнимая… Надо просто знать, в какой момент дать, а в какой – отнять.

Одетая в черную накидку Бинэ Гессерит, Преподобная Мать Гайя Елена Мохайем сопровождала Императора, когда он входил в обширный и гулкий, как пещера, зал заседаний Ландсраада. Экстренное совещание аристократов после трагедии на Оторио было спешно созвано, чтобы решить возникшие трудности.

Этот зал никогда прежде так не выглядел. Стены были задрапированы черной материей в знак траура. Восемьдесят четыре пустых кресла красноречиво свидетельствовали о членах Ландсраада, погибших от самого чудовищного террористического акта в современной истории, а бесчисленные цветы символизировали сотни членов семей и десятки тысяч простых людей, сгоревших в пламени адского взрыва на месте падения смертоносных контейнеров, рухнувших на планету.

После того как Шаддам занял свое место в украшенном богатым орнаментом кресле на краю сцены, справа от него, словно его молчаливая совесть, села Вещающая Истину. Дюжина самых высокопоставленных аристократов Империи расселись по сторонам от Императора в зависимости от своего ранга. Все они играли важные роли в этой экстренной сессии, включая престарелого спикера Тилсона Ксумба и даже почтенного ур-директора КАНИКТ Малину Ару, которая редко показывалась на публике. Будучи матерью злодея, учинившего бойню на Оторио, Малина Ару была встречена волной гнева и презрения. Но, выказав невероятную храбрость – или дерзость? – она предстала перед Ландсраадом лично. Мохайем было очень интересно, как она справится с ситуацией.

Она, правда, опасалась, что разъяренные аристократы разорвут женщину на части.

В своем письменном заявлении, распространенном среди присутствующих, ур-директор настаивала на том, что ни она, ни компания КАНИКТ не имеют ничего общего с фанатичным злодеянием Якссона Ару, и отрицала свою причастность к движению Содружества благородных. Малина и ее второй сын, Франкос, президент КАНИКТ, публично заверили всех, что они ни в коем случае не приемлют насилия. Мохайем не могла проверить, насколько искренне написано заявление, но она верила этой женщине. Как можно допустить даже мысль о том, что подобное преступление могло быть выгодно КАНИКТ? У Малины Ару была безупречная репутация, она всегда выступала горячей поборницей Империи и ее традиций и не могла быть частью заговора, направленного на низвержение государства.