Брайан Херберт - Герцог Каладана [litres]

Лето швырнул письмо на пол, испытывая ярость, правда, совершенно иного рода, чем та, которая была вызвана потерей четырех бомбардировщиков с экипажами. Письмо герцога Вердена стало еще одной из множества мелких подлых нападок, оскорбивших его и его сына. Лето грохнул кулаком по столу.

– Он говорит, что Пол недостоин такой чести!

Джессика подхватила с пола письмо, тоже глубоко переживая оскорбление.

– Но в Ландсрааде у тебя точно такое же положение, как у герцога Вердена.

Она перечитала письмо и задумалась.

– Ничего страшного, – сказала она. – Мы сделаем другой выбор, мы найдем невесту, которая лучше подойдет Полу.

– Это понятно, что Джуну Верден ни в коем случае не является подходящей партией для нашего сына. Ее семья недостойна породниться с Домом Атрейдесов.

Лето понимал, что сама девушка нисколько в этом не виновата. На самом деле Лето не имел ни малейшего представления о ее характере, но герцог Верден ответил в оскорбительном тоне, не совместимом ни с каким кодексом поведения.

– Он оскорбляет моего сына!

Лето вырвал письмо из руки Джессики и снова попытался его смять, но бумага непостижимым образом каждый раз как ни в чем не бывало разглаживалась. Тогда Лето швырнул послание в фонтан.

– Следовательно, он оскорбляет и меня, и весь Дом Атрейдесов! – Герцог понизил голос. – Он – и это совершенно ясно! – обвиняет меня в распространении айлара, хотя я стараюсь его уничтожить.

Джессика заговорила умиротворяющим тоном, и он вдруг задумался, не пытается ли она манипулировать им, пользуясь Голосом Бинэ Гессерит. Как раз сейчас он не желал успокаиваться, хотя ему нравилось то, что делала Джессика. Он чувствовал, что стал ближе к ней, потому что она злилась вместе с ним.

– Такого поведения следовало ожидать, – сказала она. – Фаусто Верден продемонстрировал свои непомерные амбиции. Мы знаем об этом по сообщениям из Ландсраада и по официальным заявлениям Кайтэйна. Как он вообще получил столь влиятельное директорство в КАНИКТ? Теперь он ринулся заполнять вакуум, образовавшийся после трагедии на Оторио, надеясь получить из рук Императора некоторые из оставшихся без правителей планет, вероятно, самые ценные.

– А я вот этого не делаю, – сказал Лето, чувствуя нарастающую горечь. – Неужели это характеризует меня как человека, лишенного всякого честолюбия? Именно так меня воспринимают в Ландсрааде? Потому что я не желаю шарить в карманах трупов? Потому что я недостаточно напорист и не хочу греть руки на пепелище Оторио?

Джессика, несмотря ни на что, старалась успокоить своего герцога.

– Это делает тебя преданным Каладану, таким, каким ты был и остаешься всегда!

– Но теперь эта моя преданность может навредить Полу! Неужели я навредил моим наследственным правам тем, что не участвую в мелкой политике? Даже мой отец знал, как играть в имперские игры.

– Так же, как и ты, Лето, – сказала Джессика. – Когда захочешь. Имперская политика никогда не была в центре твоего внимания.

– Первый долг правителя – верность Ландсрааду и Империи, гласит кодекс. Достаточно ли одного Каладана для Дома Атрейдесов? Я думал, что да, достаточно. Я думал, что Пол будет удовлетворен, но теперь надежда на брак рухнула…

Джессика положила ладонь на руку Лето.

– Это только один ответ, первый, пробный шар. Это благородное семейство совершенно очевидно не подходит Дому Атрейдесов. Их отказ – завуалированное благословение. Не думай больше о нем. Пол даже не знает эту девушку. Он говорит, что мечтает о другой.

Но Лето было не так легко успокоить.

– Этот человек назвал его бастардом.

Злые слова Вердена достигли своей цели. Лето был разбит этой мыслью. Не ошибся ли он, не ухватившись за возможности, открывшиеся после катастрофы на Оторио? Не ошибся ли он, сосредоточившись на своем народе, а не на богатстве и власти? Не стоит ли ему подумать об усилении своего влияния и о расширении владений? Обладая большей властью и бо́льшим богатством, он сможет больше сделать и для народа Каладана.

Однако о некоторых вещах надо подумать уже сейчас, несмотря ни на что. Лето вспомнил свой визит к императорскому двору после того, как узнал о том, что Император Элруд шантажом склонил герцога Паулуса к участию в свержении Дома Колона. Лето восстановил честь семьи и исправил положение. Теперь же Верден его в этом обвиняет.

Однако Ландсраад отныне стал другим. Он, Лето, не хотел воспользоваться кровопролитием и трагедией, но на самом деле многие планеты остались без правителей, их благородные монархи погибли. Если не Атрейдесы, то какие-то другие аристократы займут эти троны. Так почему не он? Почему не заложить для Пола более мощный наследственный фундамент, почему не управлять новыми планетами в традициях справедливости Дома Атрейдесов?

Но на Каладане сейчас были свои проблемы, в том числе и Чен Марек с его смертоносной наркоторговлей. Разве это не первоочередная задача? Первая обязанность герцога…

– Есть много других вариантов, Лето. В Доме Верденов нет ничего выдающегося. Это к лучшему, что нам не придется больше иметь с ним дело. Мы найдем лучшую партию для Пола.

– Я могу вычеркнуть его имя из списка, – согласился Лето, – но оскорбление останется.

Ему стало жарко, несмотря на прохладу. Это был второй тяжелый удар, последовавший сразу после трагической гибели пилотов.

– Я поручу Хавату составить новый список. Я хочу видеть все имена и на этом основании сделаю свой выбор.

В глазах Джессики вспыхнул огонь, и она отвела взгляд в сторону.

– Я буду рада помочь тебе, мой герцог. В самом деле, пока ты будешь готовить операцию против наркобарона, возможно, стоит использовать опыт Сафира Хавата в военных действиях. Позволь мне заняться списком кандидаток.

– Хават уже все знает, – сказал Лето. – Я хочу, чтобы этим занимался он. – Герцог смягчил тон и взгляд, понимая, что напрасно обидел Джессику. – А пока ты поможешь мне рассказать обо всем Полу.

Джессика улыбнулась и положила руку на плечо Лето.

– Я всегда стараюсь облегчить твое бремя, Лето. Я сама позабочусь об этом и все скажу Полу. – С этими словами она направилась к двери. – Ты уже повоевал сегодня и должен как можно скорее подготовиться к еще более тяжким сражениям.

Стоя в дверях комнаты Пола, Джессика смотрела на сына. Ему уже исполнилось четырнадцать, но он был мал для своего возраста и в глазах Джессики до сих пор оставался ребенком, хотя умом она понимала, что мальчик уже вырос и превращается в мужчину. В школе Ордена сестер ее учили оценивать детали объективно, абстрагироваться от личных чувств и находить наилучшие ответы. Но в этом случае ответ был сложен.

Обучение Бинэ Гессерит было направлено на преодоление слабости любви. Некоторые сестры принимали это за запрет открывать другим свое сердце, за приказ быть холодными, отстраненными и поверхностными в чувствах. Однако другие сестры утверждали, что опыт любви – основополагающий человеческий опыт и его нужно пережить, не поддаваясь любви и преодолевая ее слабость. Это была очень зыбкая почва.