Виктор Мишин - Солдат [Солдат. Превратности судьбы. Возвращение]

— А чего к соседям не идете, здесь-то чего теперь охранять? — спросил я удивленно.

— Так нам запретили. Командир сказал, что в подвале все заминировано, мы и сунуться боимся. Как-то не хочется на своих же минах подорваться.

— Ну, берите свое имущество и пойдем. Не знаете случайно, сколько у вас народу тут было?

— Тридцать пять бойцов, с командиром, лейтенантом Пантелеевым. А как мы по подвалу пройдем, мины-то ты, что ли, снимешь?

— Да нет, просто перешагнем и пойдем дальше.

— А ты не боишься? — удивились бойцы.

— А чего там бояться? Я же их и поставил. — Ой, на фига я это сказал.

— Так ё… мать, мы тут из-за тебя сидим?

— Э-э-э, мужики, а кто бы вас снизу прикрыл? Я же для всех старался! — Несколько секунд в подъезде раздавался отборный мат.

— Ладно уж, старатель, веди давай, да смотри, не подорви нас! — бойцы засмеялись. Редко увидишь тут улыбки, особенно в такие моменты, когда где-то над нами в развалинах тридцать солдатиков лежат, заживо похороненных.

Бойцы не остались в третьем подъезде, а пошли со мной к первому. Когда почти выбрались из подвала, началась стрельба.

— Слышь, сапер, мы тут на выходе и ляжем, — предложил первый номер расчета.

— Там есть, кому лежать, — пошутил я, — пойдемте выше, найдем вам точку. Я когда через верх лез, видел хорошие завалы. Да не думайте ничего плохого, крепко там, не завалит, обещаю, а вот укрыты будете хорошо.

— Сань, ну чего там? У нас уже гости лезут вовсю, — спросил Петруха, когда мы столкнулись с ним на втором этаже.

— Да жопа там, четвертый как корова языком слизнула. Вот два бойца при пулемете только и остались.

— Хреново, там ведь целый взвод был.

— Больше, говорят, тридцать пять человек, а так да, хреново, — я поднялся наверх, ведя за собой бойцов. Подыскав им местечко с неплохим обзором, вернулся к Петру.

— Ну, как тут у вас? — выглянув в окно, я задал вопрос напарнику.

— Да сунулись было из-за вон того дома, — Петя указал на такой же четырехэтажный дом, что и наш, который стоял на другой стороне улицы, в сотне метров от нас.

— Вы стреляли?

— Из второго, я думаю, долбанули, рядом где-то. Мы не стали.

— Правильно, нефиг все позиции светить раньше времени. Как думаешь, с техникой сунутся? — спросил я о насущном.

— Если дом им и правда нужен, то вполне могут.

Немцы пошли без танков, но выгнали БТР и установили два орудия, прямо между домами, что были перед нами. В одном из домов в окнах показались головы в касках, и на нас уставились сразу четыре пулемета. Блин, нас сейчас убивать будут, так и сказал Петрухе. Тут раздались голоса в подъезде, и мы отвлеклись.

— Иванов, ты живой? — услышал я от дверей и увидел Нечаева.

— Да нас и ломом хрен убьешь, вы, товарищи командиры, вернулись удивительно вовремя, — я указал себе за спину, подразумевая фрицев на позициях.

— Нам тут продержаться пару часов, подойдет подкрепление, и пойдем к вокзалу. Там первый батальон помогает НКВДэшникам вокзал взять.

— Вот это, блин, порадовали, товарищи командиры, нам тут бы для начала выжить, а вы уже наперед заглядываете. Ладно, пойду, местечко себе подберу, Петро, ты со мной?

— А куда я от тебя денусь-то? Товарищ командир, разрешите?

— Да идите уже. Слышь, Иванов, ты, помнится, винтовку с оптикой хотел?

— Да, — у меня глаза загорелись, — еще как хотел!

— Ну и хоти дальше. Комполка сказал, нету у нас винтовок снайперских…

— Грех смеяться над больными людьми, — произнес я, видя, что этот гад, командир, издевается надо мной.

— А вот двух стрелков из дивизии мне дали. С винтовками, разумеется.

— Вот это другой разговор, где они? Я им место покажу знатное…

— Внизу, осматриваются.

У подвала я столкнулся с двумя мрачными, как сама жизнь, бойцами. У одного в петлицах четыре треугольника, у второго два. Перекинувшись парой фраз, отвел их наверх и показал завал на третьем этаже.

— Как вам местечко? — Старший по званию присел на колени и, достав бинокль, осмотрел округу.

— Пойдет, уходите отсюда, вам и внизу работы хватит, не надо привлекать внимание противника автоматическим огнем.

— Как скажете, уважаемые, — я ретировался, но не вниз, а перелез во второй подъезд, там у нас два расчета с ПТРС сидят.

— Эй, бронехалтурщики…

— Это еще что за… — полетело мне в ответ.

— Спокойнее, спокойнее. Вы чего же тут отдыхаете, извольте спросить? — это я пристал к расчету одного противотанкового ружья.

— Так нет же танков-то, чего нам патроны тратить, их всего сорок штук.

— А что вы сможете супротив танков-то?

— Ну, гусянки посбивать, повернуться удачно, так и зажечь можно! — отвечал мне первый номер, стрелок то есть.

— Мужики, вы, блин, как не свои прямо. Вон же БТР вылез, ну так и проткните его к хренам собачьим.

— А нас тут из орудий и похоронят заживо, — был ответ.

— Так, мужики, вас, блин, два расчета, щит у пушки ваш снаряд не задержит, расхреначиваете орудия, потом БТР, все ясно? — я придал голосу командные нотки, и бойцы подобрались.

— Попробуем… — ответил все тот же стрелок, а дом в этот момент содрогнулся от первого попадания.

— Давайте, ребятки, а то они нам сейчас здесь свежих мертвяков наделают! — выругался я и убежал.

Вернувшись к лейтенанту, доложил, что бронебойщики готовы, если отработают, как надо, эту атаку мы сдюжим.

— Слушай, а ротный здесь был? — вдруг спросил Нечаев.

— Это такой гордый горэц? — спросил я, имитируя кавказский акцент.

— Значит, был. Чего же он, дурень, в тыл-то побежал во время обстрела?

— Да кто его знает, нервный он какой-то, — ответил я.

— Был… — произнес лейтеха, а я застыл.

— Как это — был?

— Да вот так, снаряд, видимо, рядом рванул. Между домами видели, когда сюда шли. Весь переломанный, вряд ли долго мучился, — покачал головой Нечаев.

— Вот тебе бабушка и Юрьев день! — только и смог произнести я. Ну надо же, как вовремя-то. А и фиг с ним, тут бойцов жалеть надо, а не говно всякое, что из себя генералов корчит. Теперь еще и наградят посмертно.

— Пошел я, увидимся…

Первую атаку мы отбили довольно легко. Командир назначил штатного бегуна, паренек лет восемнадцати, бегал из подъезда в подъезд, узнавая новости. За всю первую атаку только семеро раненых, причем легко. Мы же выбили у фрицев по два расчета на каждом орудии, зажгли БТР и постреляли человек двадцать пехоты, фигня. Пока выдалось затишье, решил переговорить с командиром.

— Лех, можно с тобой начистоту? — спросил я у взводного, пока оставались наедине.

— Говори, — кивнул Нечаев.

— Ты ведь все про меня пишешь, так?

— Я про всех пишу, про себя тоже.

— А докладывал уже? — спросил я в надежде.

— Вот тут, — командир, расстегнув барсетку, тьфу, планшетку, достал тонкую тетрадь в линейку, — конкретно о тебе, держи, — взводный протянул мне тетрадку и поморщился.