Виктор Мишин - Солдат [Солдат. Превратности судьбы. Возвращение]

— Уверен. Именно отсюда мы их и погоним, Петро, уверен, — ответил и вдогонку еще раз повторил я.

Вернувшись на КП, блин, уже почти вечер, надо же, как сегодня время пролетело, застали ротного за стаканом, отнюдь не с чаем.

— Товарищ капитан, разрешите доложить? — спрашиваю я и встаю смирно.

— Вольно, бойцы, заходите, — машет рукой ротный, приглашая к столу. Усаживаемся, предварительно скинув с себя сбруи. Я Пете тоже разгруз сшил, чтобы удобнее было, пока еще к нам никто не привязывался.

— Не стало больше у нас, ребята, роты, всех почти потеряли, — отвечает на незаданный вопрос командир. — Сегодня за день от твоего взвода, сержант, осталось три человека.

Взвод у меня забрали еще тогда, когда мы ходили на поддержку разведчиков. В роту прибыл какой-то новенький мамлей, ему и передал командование. Ротный объяснял, что я одиночка, точнее, в моем случае мы с Петей одиночки, не умею я командовать взводом, но за подготовку бывших подчиненных сказал спасибо, ребята хорошо воевали.

— Кто остался? — сняв шапку, спросил я. Ротный перечислил фамилии, и я с удивлением и даже с некоторым удовольствием отметил, что живы остались именно те, кто мне нравился во взводе больше всего. Как бойцы нравились, конечно. В первую очередь выжил Федор, с которым мы уже успели немного подружиться, он даже расстроился, когда у меня Петруха из госпиталя вернулся, парень думал, что так со мной и будет, а вышло по-другому. Их кинули на поддержку штурма дома железнодорожников. Парни проявили себя геройски, удерживая свои позиции в течение двух суток, но, понеся огромные потери, они отошли в тыл. Их попросту сменил взвод из резерва, ночью прибыли на катерах. Поговорили с командиром, он передал приказ командования об индивидуальной работе снайперов, заметив, что я должен вести карточку. На это ответил Петя:

— Так вот она, карточка, товарищ капитан, — с этими словами, напарник передал мою стрелковую карточку ротному.

— Ничего себе, а чего же ты молчал-то? Шестьдесят восемь фашистов, из них восемь офицеров и унтер-офицеров, три снайпера. Причем надо же так расписать! — капитан посмотрел на Петю. — Ты что, бухгалтер, что ли?

— Учился перед войной, закончить не успел, — пояснил напарник, хрена себе, открываются таланты.

— Так скрупулезно будешь подсчитывать, экстерном все экзамены сдашь, это я тебе как учитель говорю. — Теперь мы с Петей уставились на капитана. Кто учитель, он, ротный?

— Ну а чего вы так удивляетесь? Я что, по-вашему, всю жизнь воевал?

— А ты кем был до войны, так и не вспомнил? — Петя решился, наконец, спросить, раньше-то стеснялся, сколько раз разговор заводил.

— Да если бы вспомнил, вы бы уже знали, но ты меня убил, когда ты все записывал?

— Так ты лежишь с винтовкой, на меня же не смотришь, как бы ты заметил, что я пишу? А мне еще Нечаев приказал учитывать всех. Я ведь пишу только тех, кого вижу, то есть когда мы вместе, а скольких ты без меня на тот свет отправил?

— К сожалению, тех, что были до твоего ранения, Курочкин, я не смогу провести, а вот, — ротный уткнулся в карточку, — человек тридцать, думаю, вполне себе возможно засчитать. Да даже больше, я сам еще прибавлю тебе, — он посмотрел на меня.

— Не надо мне ничего прибавлять, я не за счет воюю…

— Да ты не понял, сколько ты позавчера в одиночку уработал, я тебя ведь просил отчитаться.

— Двенадцать, это с теми, кого на чердаке из автомата положил, без них восемь вроде.

— Вот, этих и добавлю, смысла тебе врать нет, я наоборот думаю, что ты еще уменьшаешь.

Так у меня появился личный снайперский счет, по которому я как бы даже и неплохим стрелком получался. Теперь я точно уже обязан все свои выстрелы фиксировать, так как все данные капитан будет отсылать в штаб полка.

Обиходив винтовку перед сном, перекусили с Петром и завалились спать. Спал сегодня без снов, на удивление. Выспаться удалось, оказывается, я даже не проснулся при артобстреле противника, грубеем, привыкаем. Наутро нарисовался командир полка и потребовал помочь возле Г-образного.

— Соседи помощи просят, снайперов у нас вроде хватает, но работы у них немало, так что лишняя винтовка помехой не будет.

Я с полчаса изучал площадь, линию траншей и заграждений противника по западной стороне площади и принял невероятное решение.

— Товарищ капитан, а я туда пойду, помогите фрицев отвлечь, — я указал на подбитый КВ, что стоял недалеко от бывшего «Молочного» дома, который мы успешно подорвали недавно.

— Как ты собираешься туда пролезть? — обалдел ротный.

— А смотрите, слева видите траншея, — я указал вперед.

— Ну, — кивнул капитан, — так она же немецкая!

— А в ней нет никого, скорее всего, там просто мины стоят, я еще вчера заметил, что фрицы в ней не появляются. Она отлично просматривается из Дома Павлова, поэтому противник в нее и не лезет.

— И…

— Ну, а по ней я до танка доберусь. Лягу между гусениц под днищем, Петро сзади, прикрывать будет, а спереди у меня хрен кто пройдет. Я буду чуть ли не на вражеских позициях, они ни за что не услышат в трескотне собственных выстрелов, отдельные хлопки моей винтовки, тем более по звуку она им хорошо знакома, за своего примут.

— А ведь может получиться, — почесал затылок капитан, — у тебя тогда такой обзор будет, все немцы твои. Только вот те, из дома, к тебе не придут?

— А мы растяжки поставим с Петей, прямо по их траншее, вот будет веселье.

— А чем помочь-то? — так и не понял командир.

— Надо нескольких бойцов в траншею посадить, в том месте, где ближе всего к Дому Павлова, их там будет не видно, а если все-таки фрицы полезут из ближайших домов, парни отвлекут их, давая нам возможность уйти.

Договорились обо всем. Мне выделили как раз тех троих, что остались в живых от моего бывшего взвода. Ребята даже обрадовались возможности участвовать в бою, а то их задвинули в угол, сидите, мол, ждите, когда вас куда-нибудь сунут.

Выдвинулись в девять утра. Дождь хреначит с ночи, мелкий, противный и холодный, а скоро уже и снегу навалит. Будет намного сложнее передвигаться. Я полз первым, держа винтовку так, чтобы прицелом не задеть обо что-нибудь. Немцы в этом направлении активности не проявляли, но наблюдатели-то точно есть, я даже вижу пулемет, нацеленный в нашу сторону. Когда мы будем в его зоне, я шлепну пулеметчика, и мы спрыгнем в траншею, там, я думаю, мы будем в относительной безопасности. А, я ведь не сказал самого интересного, мы опять вырядились в немецкую форму. У меня так вообще шинелька унтера, холодная, как бумажная. Еще бы фашисты не мерзли, наш ватник в десять раз теплее будет.

В пулеметчика пришлось стрелять два раза, там второй номер шустрый оказался. Когда стрелок улегся лицом на пулемет, его напарник живо подхватил ствол и хотел уже открыть огонь, но у меня винтовка смотрела прямо на него, поэтому я не медлил.