Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

— Серег, на связь когда будем выходить? — поинтересовался Зимин.

— Думаю, надо еще отойти. Хрен их, «нациков», знает — засекут передатчик да расхреначат с воздуха. Или облаву какую устроят. Я, вообще-то, еще жить хочу, и дел невпроворот.

— Так всем хочется, и как бы еще и побольше твоего, — заметил Саня.

— Кстати, при зачистке гранаты новые кто-нибудь попробовал?

— Шумовые? — поднял глаза Мурат.

— Ага, — я утвердительно кивнул.

— Вано одну зашвырнул в том дом, где я потом на чердаке сидел. Там двое спрятались — шмаляют и шмаляют, Вано и вспомнил про эти шумелки.

— И как?

— Да сами чуть не обосрались. Нет, нас предупреждали, что они бахают. Но что так. А чем они сверкают-то?

— Магния, наверное, запихнули много, а чего — и вас задело, что ли? Говорили же — не смотреть.

Новые гранаты Судоплатов привез перед самым выездом. Хотел, чтобы опробовали, если получится. Вот и подвернулся случай.

— Да, Вано забросил, я-то отвернулся, а он, оказалось, так и смотрел. Когда шибануло, сам заорал — штаны, наверное, намочил.

— Сам ты намочил. Полыхнуло сильно — думал, ослепну. Вот изверги эти наши изобретатели, им бы так.

— Слышь, Вано, они, вообще-то, сами все пробуют всегда, так что их не удивишь.

— Предупреждать надо, что такая сила, и кто из них придумал-то такую хрень?

Я хитро улыбнулся, пожал плечами и промолчал. Ну, его к лешему, а то еще и мне достанется — не объяснишь ведь теперь, что хотел как лучше. Вообще, люди сейчас ко всем новинкам с тревогой относятся, опасаются. Для многих людей в этой войне и автоматы в диковинку были. Не любят люди менять свои устои, а в особенности деревенские жители.

День мы по очереди спали. Меня к наблюдению решили не привлекать. Все время лежал на левом боку, ибо даже на спине было довольно болезненно.

Фронт оказался рядом. То и дело слышалась канонада орудий, над головами пролетали самолеты, как правило — только немецкие.

— Как думаешь выходить, — подсел ко мне Саня Зимин.

— Стемнеет и двинем. Сначала на север, пройдем, сколько дадут, потом видно будет, — я достал карту.

— Линию-то переходить с ранеными хреново, — продолжил Александр.

Я совсем забыл — парни освободили в Масловке пятерых бойцов, почти все «тяжелые». Как удалось узнать, часть уже расстреляли, остальных оставили на завтра. И этих-то мы случайно освободили. Раненые были в сарае, поэтому враги до них не успели добраться. Красноармейцы были чуть живые: грязные, голодные, избитые так, что у некоторых лица не было, одни синяки. Форма вся пропитана кровью. Один из них оказался целый полковник. Он был ранен еще до попадания к РОНА, поэтому не расстреляли сразу. Допрашивать тоже не стали, слишком тяжелое ранение. Все время без сознания, постоянно бредит. С ним безотлучно сидит его ординарец. Полковник оказался командиром пехотного полка, разбитого в контратаке. Дивизию, что бросили затыкать дыру в обороне, разбили «под орех». К Старой Масловке вышли жалкие остатки — около двух взводов. Многих перебили предатели. На наши удивленные возгласы: как вас сразу-то не пристрелили? — пленные отвечали:

— Предлагали к ним перейти.

Да, пока даже не представляю, как у нас получится выйти. Оружие есть, боеприпасы тоже, а вот силы и здоровье кончились в последнем бою. Зимин постоянно что-то предлагает, а у меня мысли «в раскоряку», не могу собраться.

— Серег, надо транспорт искать — пехом далеко не уйдем, — уловил я нить разговора, отвлекшись наконец от своих мыслей.

— А? — переспросил я.

— Чего, оглох, что ли? Говорю, надо машину искать. Как всех утащим-то?

— Надо, Саня, надо. Как думаешь, может, Михалыч опять приказ нарушил и ждет нас?

— Мы задержались уже на сутки, — покачал головой Зимин. — Вряд ли, да и как он один в прифронтовой полосе будет сидеть?

— Ладно, Мурата с Толяном в разведку засылай, как обычно. Пусть выходят прямо сейчас, отоспались как раз.

— Пойду, разбужу, — Саня ушел, а я разложил «Винчестер» перед собой — надо хоть почистить. Отстрелял-то немного, но все равно. Лежа чистить оружие — это что-то.

Разобрав винтовку, наблюдал, как собрались и исчезли в кустах наши разведчики. Сейчас все зависит от них. Сумеют найти тропу — зашибись, нет — полезем «на авось». Так-то не впервой, но вот с ранеными будет сложнее.

Стемнело в районе двенадцати. Уже около часа вокруг стояла тишина. Угомонились все, противники подсчитывают потери, рисуют планы на завтра. Интересно, чего там с танками, которые попали к врагу. Хоть генерала мы и уконтропупили, но танки-то остались у них. Когда мы выходили на задание, я спросил у Павла Анатольевича на счет них. Он тогда заметил, что это уже не наше дело. Видимо, и на этот счет у Судоплатова какой-то план есть. Ну и ладненько, он начальник, ему виднее.

Мурат с Кругловым вернулись почти в два часа ночи. Ночи короткие стоят, двигаться нужно в темпе.

— Серег, вообще-то все плохо, — начал свой доклад Мурат, хлебая из кружки горячий чай. Эрзац конечно, из листьев черники, земляники и других, росших под ногами ягодных кустиков.

— Что, прям совсем никак? — подняв бровь, в надежде на лучшее спросил я.

— Ну, почти. Есть один овраг, но придется поработать.

— Излагай! — кивнул я.

— Два БТРа, стоят по обеим сторонам, наверху. Если идти прямо так, расстреляют как в тире, — казах махнул рукой.

— А теперь «повидло», — подтолкнул я Мурата, понимая, что это еще не все.

— Вокруг них, в радиусе двух километров, никого. Точнее, почти никого.

— Уточни, чего мнешься, — задергался я от нетерпения.

— Там поля вокруг, будем как на ладони. Где-то в километре, стоят палатки фрицевские. Техники никакой. Даже грузовиков нет. Поэтому и говорю, что почти никого.

— Палаток много?

— Десяток, и не наши шатры, маленькие совсем. Человека на четыре каждая.

— Значит, два взвода пехтуры, так?

— Выходит так, а эти на БТРах овраг пасут, потому что он в низине и большой. Техника пройти сможет. Короче, если решим, как подойти к оврагу, дальше проще. От оврага до позиций наших красноармейцев километра четыре и вроде там тихо. Извини, дотуда не дошли. Мимо говнюков на брониках никак не пройти. А обходить далеко.

— Короче, выход один. Все ползут туда и как можно ближе, и — ждут. Толян ведет. Ты со мной остаешься, работаем двумя веслами. Так? — я показал казаху на свою фузею.

— Сам так и подумал. У тебя патроны-то еще есть?

— Три десятка. Хватит, много и не взять было, да и незачем, шли-то для одного выстрела. Меня еще Истомин хомяком обозвал, когда я карманы набивал «своими». Остались только те, что со Штатов привезли. Там по тысяче тех и тех дали, очень уж дорогие. Но я просил, чтобы и дальше возили. Да стволы запасные вроде не послали. Только мои переделывать надо, а это время.