Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

— Собирайся, — заявил тот с порога.

— Куда меня? — осторожно спросил я.

— К Лаврентию Павловичу. Наверное, сегодня ты последнюю ночь проведешь в Москве, по крайней мере в этот приезд.

— О как! И куда меня засунут, на зону? Или еще дальше? — Я уже ждал чего-то подобного. Больно хорошо все шло.

— Да брось ты, я говорил уже, не будут тебя сажать. Товарищ Берия все скажет.

— Заинтриговали, блин, я ж теперь трястись до последнего буду. — На самом деле, после всей той круговерти из допросов и бесед, меня уже трудно было напугать.

К Лаврентию Павловичу я входил один, Истомин остался в приемной. Генеральный комиссар государственной безопасности встретил меня тяжелым взглядом. Явно не в духе, что-то случилось? Конечно, случилось, война ведь идет. Что там у нас на конец сентября, начало октября? Ленинград, Киев. Нет, Киев уже потеряли, слышал сводку.

Блин, не помню ни хрена. В голове после последних дней — каша.

— Здравия желаю, товарищ Берия.

— Здравствуйте, товарищ Новиков. У меня плохие известия для вас.

— Что ж, готов понести то наказание, какое заслужил, — повесив голову, пролепетал я.

— Да нет, вы меня не так поняли. С вами как раз все наоборот. Приказ о награждении вас и разведчиков первой роты, в которой вы воевали, подписан товарищем Сталиным. Позже вам вручат заслуженную награду. Но вот с остальным…

— А что случилось-то? — спросил я, когда Берия на секунду задумался.

— Полностью потеряна связь с «вашей» дивизией, она не успела отойти на подготовленные позиции, вероятно окружение. Надеюсь, они еще не уничтожены, а просто в окружении и у них проблемы со связью. Из 111-й дивизии, помните, это ваши соседи справа, высылают группу разведчиков, они должны пройти позиции врага и узнать точно, что с войсками. Вашими друзьями-однополчанами были захвачены важные документы противника. Они срочно нужны здесь, в Москве.

— Разрешите, Лаврентий Павлович?

— Слушаю.

— Можно мне участвовать в этом рейде? Может, и от меня будет помощь. Я точно смогу пройти, причем незаметно. Меня этому учили.

— Вы что, с ума сошли, товарищ Новиков? Вы помогаете, давая руководству ценную информацию. Ваше дело — помочь нам ускорить процесс усовершенствований, это поможет целой стране.

— Товарищ Берия, извините. Я не хотел вам перечить. Поймите правильно, я провалился сюда, видимо, затем, чтобы помочь дивизии, в которой служит дед. Почему, я не знаю, ситуация на фронте сейчас много где и похуже, но я попал именно туда. Может, у меня не получится его спасти от смерти, скорее всего не получится, но и бесследно исчезнуть я ему теперь не дам. Раз так получилось, что именно после похорон останков, может и не его вовсе, меня закинуло именно к нему, так как я сразу его встретил, значит, я должен исправить ситуацию.

— Если все должно быть так, как вы говорите, не только ваш дед, а вся дивизия уже должна была погибнуть, но именно благодаря вам этого не произошло. Если так случится и его найдут, он поедет домой, я лично позабочусь.

— Нет, не надо! Лаврентий Павлович, умоляю. В нашей большой семье никогда не было трусов и не будет. Родные меня бы просто не поняли. Сейчас идет самая страшная война в истории человечества, аж до 2016 года мир не будет знать войны страшнее. И все должны внести свой вклад в победу, а она и вправду будет за нами.

Зазвонил телефон, Берия снял трубку. Послушав, что говорят, он сказал, — пусть заходят.

Вошли два человека в форме НКВД. Подойдя к Берии, оба вытянулись. А Лаврентий Павлович сказал:

— Начинайте.

Оба энкавэдэшника повернулись ко мне. Я разглядел в руках одного какой-то пенал, что ли. Его раскрыли, там на красном бархате лежали награды.

— Вы получите свою награду сейчас, а остальные будут ждать ваших друзей. Что бы не случилось, — Лаврентий Павлович снял пенсне и помассировал переносицу.

Проговорив минуты две о заслугах и долге каждого человека, один из награждающих взял в руки небольшую красную звездочку и, сделав шаг ко мне, быстро закрепил ее у меня на груди. Пожав мне руку, отошел назад.

— Служу трудовому народу, — рявкнул я. Честь не отдавал, был без «головы». Вместе с новой формой мне дали фуражку, но она лежала на столе Берии.

— Товарищ Новиков, у секретаря возьмете фурнитуру, которая вам положена, и приведите вашу форму в должный вид, там, куда вы отправитесь, она должна соответствовать вашему званию, — Берия показал на красивую форму энкавэдэшников. Я кивнул, взял со стола фуражку. Сначала из кабинета удалились награждающие, затем Берия протянул мне руку и, пожав мою, произнес: — Не делай глупостей, Сергей! Не разочаровывай и оправдай мое, и не только мое, доверие.

— Хорошо, Лаврентий Павлович, буду поступать, только хорошо обдумав предстоящий поступок.

— Удачи, увидимся еще и скоро.

— До свидания, Лаврентий Павлович. — «Какое еще звание, куда я отправляюсь», — подумал я.

Повернувшись на каблуках, я вышел от Берии. Секретарь остановил меня, протянув какую-то коробку. Заглянув в нее, увидел петлицы, удостоверение, именно удостоверение, а не красноармейскую книжку, кобуру с пистолетом, сумку-планшет, еще какие-то нашивки и свой нож.

— Вот это да! — Я обалдело смотрел на содержимое, а секретарь, что-то сказав, сел за свой стол.

— Что простите? — спросил я его. — Не расслышал.

— Я говорю, что написал вам бумажку, что и куда пришивать и как носить.

— Благодарю вас, счастливо оставаться, — опять круто повернувшись на каблуках, вышел и столкнулся с Александром Петровичем. Тот сказал, чтобы я подождал его в комнате с диваном, и, спросив разрешения войти у секретаря, прошмыгнул к Берии.

Вернувшись в комнату «отдыха», я достал и прочитал инструкцию. Снял гимнастерку и стал пришивать фурнитуру и знаки различия. Чего-то они не такие. Я прибыл сюда сержантом, с двумя треугольниками, а сейчас у меня два кубика. Это же лейтенантские знаки. Хорошо хоть нитки у меня были, для разгрузки принесли. А вот когда ее сошью, теперь не известно.

Через четверть часа вошел майор ГБ Истомин, был он мрачнее тучи.

— Куда сейчас? — спросил я его.

— На аэродром.

— Куда на этот раз? — Я удивленно приподнял брови.

— Туда же, откуда прилетели, только не в твою дивизию, а к соседям. Будем 235-ю искать.

— Ясно, я готов. Как же меня отпустить-то решились? — У меня даже сердце забилось сильнее.

— Не отпустить, а присутствовать рядом со мной. Начальство посчитало, что можно попробовать использовать тебя именно так, в надежде, что ты вспомнишь больше.

— Вот и я говорю, что так будет лучше, — закивал я.

— Поехали, лейтенант. Только знай: в случае захвата противником… Я думаю, понял? — с ухмылкой пробормотал Истомин.