Виктор Мишин - Второй Шанс [Начало. Снайпер. Счастливчик]

— Да пошли вы. Генералу надо, пусть сам и арестовывает. — Дальнейшее меня поразило, и пришлось действовать очень быстро, иначе могло произойти неприятное.

Сержант вдруг вскинул свой ППС и дернул затвор, досылая патрон, я тоже не любовался на все это. Обозначив движение вправо, рванул в противоположную сторону, когда простучала очередь, да он и правда решил меня положить, я уже находился слева от сержанта и, ударом ноги выбивая из рук автомат, достал пистолет. В этот момент в комнату ворвались Истомин и еще пара бойцов с офицером.

— Что здесь происходит? — это незнакомый офицер.

— Сержант, вас направили арестовать майора, а не стрелять, — на удивление спокойным голосом произнес Петрович.

Сержант не знал, что делать. С одной стороны, надо что-то ответить, с другой — мой пистолет, смотрящий ему в лицо. Повисшую паузу прервал незнакомый офицер.

— Так, раз был приказ, то, товарищ майор, сдайте оружие. Да-да, пистолет сюда! — рявкнул офицер, тоже майор, кстати, как и я, и протянул руку.

— Какой вам отдать пистолет? — нагло спросил я. — Этот? — я чуть повернул кольт так, чтобы его было лучше видно. — Чтобы получить этот пистолет, нужно крови пролить пару литров, своей естественно.

Кольт у меня был Мурата. Друга я похоронил со своим, а себе взял его. На память взял, и с тех пор тот всегда со мной, в честь друга, который меня не раз спасал.

— Или вот этот, — я указал левой рукой на кобуру, что висела на бедре, в ней лежал ТТ с памятной табличкой. — Так его мне подарил маршал Жуков, и не вам его у меня забирать! — вот это я выдал. Майор аж руку отдернул. Но его конфуз сгладил Истомин.

— Ступайте под арест, товарищ майор, — выделяя звание, произнес мой командир, — думаю, глупостей вы сегодня сделали уже достаточно, и мы можем быть спокойны. — От этой речи все участвовавшие еще больше округлили глаза. Где это видано, чтобы под арест шли с оружием?

Я спокойно убрал пистолет в кобуру на разгрузке и направился к дверям. Все расступились, а я, проходя мимо Истомина, повернул к нему голову.

— Ну, спасибо, Батя! — И отвернувшись, вышел из кабинета, уже там окликнув своих конвоиров: — Ну чего застряли-то, ведите! — Из кабинета вылетели сержант с рядовым и, встав сзади, указали, куда идти.

На «губе» я просидел трое суток. Самое хреновое было то, что никого из моих не пускали, и я не знал, как там Дед. Позже Истомин рассказал, конечно, но я был на него злой и не общался, только выслушал. Делать на гауптвахте было ну совершенно нечего. Вначале я даже радовался, отдохну наконец. Отоспался, целые сутки дрых, что удивительно, не будили. Наверняка Петрович приказал, а дальше начал скучать. Оружие вычистил раза три, аж блестело, как у кота между лап. Чем чистил? Так мы же давно в разгрузках бродим и фрицы тоже, там карманов много, есть куда и тряпочку сунуть, и масленку. Весу-то от них не прибавится.

На четвертые сутки с самого утра в дверях возник не конвоир, а ЧВС Соколов.

— О! — даже удивился я. — Товарищ член Военного Совета, здравия желаю!

— Ага, как по немецким тылам меня пинками подгонять, так «командир, твою мать, бегом, быстрее», а как на губе, так товарищ ЧВС! — заржал во все горло Соколов.

— Неправда ваша, не было такого, субординацию я соблюдаю почти всегда, — я сделал такое невинное лицо, что ЧВС опять заржал.

— Ладно-ладно, верю! — отсмеявшись, произнес Соколов. — Что натворил-то?

— А вы будто не знаете? — теперь уже ухмыльнулся я.

— Да вот как-то не очень в курсе. Искал тебя, нашел паренька одного молоденького, тот и сказал, что ты здесь. Я ни у кого не стал уточнять, как бы и сам с усами, вот и пришел.

— Зря не спросили, может, мне бы рассказали, а то я и сам-то как-то не в курсе.

— Так кто тебя сюда загнал-то, просто смотрю, оружие не отобрали?

— Командир обозлился что-то, а оружие только с трупа пусть снимают, — жестко ответил я.

— Ух, какой ты грозный! Прям как еж, хрен укусишь.

— Почему, укусить можно, только уколешься, — улыбнулся я.

— Ну ладно, ты уж извини, узнать-то я узнаю, но вот смогу ли помочь? Вы ведь в прямом подчинении Ставки, тут я как-то слабоват.

— Ой, да бросьте. Командир перебесится и выпустит, нет за мной вины, поэтому и не боюсь. Был бы виноват, не возражал бы тогда.

— А как же история со стрельбой в кабинете начальника оперативного штаба? — ухмыльнулся ЧВС.

— Ну вот, а говорите, что ничего не знаете, контрики сами виноваты, я не стрелял.

— Да об этом, наверное, уже вся дивизия знает, — откровенно веселился Соколов.

— Тут я не виноват, — повторил я.

— Сергей, я ведь поблагодарить пришел, тогда как-то не успел, извини растяпу.

— Да ладно вам, товарищ член Военного Совета, не стоит. Любой бы сделал то же самое. Просто удачно получилось, что вам эти же фрицы попались, вот и все. — Как-то даже неудобно получалось, целый ЧВС спасибо говорит, да еще и себя ругает.

— Блин, пришел человеку спасибо сказать, от смерти спас, а главное от позора, а человек в камере сидит. Что за нелепость, — как будто сам себе произнес ЧВС, — извини еще раз, Серега, что помочь не могу, а от меня — спасибо тебе, вот просто — человеческое. Век не забуду! — Я с удивлением отметил про себя, что у Соколова слезы в глазах блеснули. Мне даже не по себе стало.

— Владимир Михайлович, да бросьте вы, это я должен извиняться. — Соколов моргнул и уставился на меня, не понимая, а я продолжил: — Это ж я вас в руку ранил, а если бы не в руку…

— А-а! — опять вернулся веселый ЧВС. — А я-то уж думаю. И что с того, что это ты в меня попал? Думаешь, не понимаю, какова была ситуация? Ты мог бы гранату под ноги фрицам бросить и все, но ты ж не бросил. А ведь намного проще бы было, правильно?

— Ну, это само собой, но все же неудобно как-то, — поскромничал я.

— Забыли. Спасибо тебе, Серег, от всей души спасибо. В любое время дня и ночи обратись, что смогу — все для тебя сделаю.

ЧВС ушел, ушел вроде довольным, и у меня как-то отлегло. День прошел довольно быстро, уже с аппетитом ел, отжимался и приседал, растягивался, в общем, провел с пользой день. Наутро пятого дня заключения все-таки появился Истомин.

— Ну, осознал? — смотрит злобно, но вижу, играет.

— А было что осознавать? — по-еврейски ответил я. Петрович усмехнулся.

— Ну, ты и наглец! — заключил он. — Чего с тобой делать-то? — задумался или притворялся командир.

— Ну, застрелите меня, при попытке к бегству, например, или я, может, иностранный шпиён? — съязвил я и довольный собой сел на нары.

— Да дурень ты, вот кто! Я о ком беспокоюсь, отпуская каждый раз за передок?

— А хрен его знает, — честно ответил я. — В Америку отправляли, вроде никто не волновался, а тут развели, чуть ли не показательный расстрел устроили. Петрович, а ты подумал, когда такой приказ отдал? Эти бравые служаки ведь меня первый раз в глаза видели, если бы были понастырнее, я бы их положил там обоих, ты чего, этого хотел, чтобы у вас повод меня упрятать появился?