Гарри Тертлдав - Бесславные дни

Когда они добрались до бухты, домов в западном стиле снова стало большинство. Они шагали мимо цехов, как до этого шли мимо вокзала. Эти здания выглядели более крепкими и основательными, нежели их японские аналоги. Да и сами механизмы, либо идея их создания, тоже пришли с запада. Возможно, в знакомых силуэтах было бы чуть больше домашнего.

Над головой вопили чайки. Они сбивались в огромные стаи и набрасывались на рыбацкие лодки, стараясь что-нибудь украсть. В нос ударил запах морской соли вперемежку с вонью сточных вод.

Симицу поднялся на пирс и оказался возле большого торгового судна. На его корме хираганой и латинскими буквами было написано название: "Нагата-мару". Он поднялся по трапу. По металлической палубе застучали каблуки сапог. Матросы смотрели на него так, будто к ним на борт поднялась обезьяна. Он взглянул на них в ответ, чтобы показать, что он ничуть не напуган. На берегу он знал, что делать. Но здесь вотчина моряков. Может, они не считали его обезьяной. Может, он для них, как... груз.

- Сюда, - приказал лейтенант Ёнэхара и провел бойцов в трюм. "Нагата-мару" перевозил грузы. В этот раз грузом будут люди. Помещение трюма было заставлено нарами из необработанного дерева. На каждом из них валялся соломенный матрас. Все матрасы были пронумерованы. Ёнэхара проверил их.

- Мой взвод будет здесь, - выкрикнул он так, чтобы его голос был слышен среди гомона и стука подошв наверху.

Два отделения заняли верхний ярус, два нижний. Капрал Симицу со своими бойцами отправился на верхний. Он не был до конца уверен, хорошо это или плохо. Они находились под верхней палубой и, в случае чего, будут постоянно биться головами о сталь, зато сверху на них ничего не прольется.

Трюм всё заполнялся и заполнялся. Матрасы на койках лежали очень близко друг к другу. Если кто-нибудь захочет повернуться, он обязательно ударится о соседа.

- Напихали нас, как сардины в банку, - произнес капрал Симицу.

Его бойцы закивали. Все разлеглись по матрасам. Трое или четверо тут же принялись играть в карты. Молодой солдат по имени Хидео Фурута сказал:

- Могло быть и хуже, господин капрал.

- И как же? - поинтересовался Симицу. Ему казалось, что хуже уже некуда.

Фурута вдруг понял, что ошибся. На его широком с оспинами лице отразился гнев на собственную глупость. Однако он сумел найти подходящий ответ:

- Если бы стояла жара, палуба над нами раскалилась бы добела.

Он прав. Могло быть и хуже. Когда ты прав, тебе становится легче, особенно, когда ты первогодка.

- Сходи-ка, чаю принеси. - На палубе, на импровизированной кухне он заметил большой чайник.

- Есть, господин капрал! - Радуясь, что Симицу его не ударил, Фурута спрыгнул с койки и побежал по узкому проходу к лестнице, которая вела на палубу. Там он нос к носу столкнулся с прибывающими солдатами.

- Непростая работенка! - выкрикнул кто-то. Эта фраза имела несколько смыслов: во-первых, что работа действительно сложная. Во-вторых, крикнувший мог завидовать кому, кто занят делом или, наоборот, отмечал, что кому-то не повезло её получить. То, как это было сказано намного важнее того, что именно было сказано.

Фурута вернулся с кружкой чая спустя, казалось, вечность. Симицу подумал наорать на него за медлительность, но решил не утруждаться. Учитывая скученность, парень сделал всё, что мог. Кстати, парни из его отделения, что в данный момент наслаждались чаем, думали точно так же.

Солдаты разбредались по трюму, и там становилось всё жарче и душнее и безо всякого солнца, нагревавшего верхнюю палубу. Иллюминаторов не было - зачем они вообще нужны на сухогрузе? Свежий воздух поступал лишь из люка, из которого спускались солдаты.

Лейтенант Ёнэхара со взводом не остался. У офицеров были собственные каюты. Но в тесноте находились даже они. Младших офицеров, вроде командиров взводов селили по двое. Капрал Симицу не особо завидовал их положению. " Shigata ga nai ", - подумал он. Что по-японски означало: "Ничего не поделаешь".

Солдаты перестали заходить. Как им удалось запихнуть в "Нагата-мару" целый полк? Симицу, впрочем, не удивился. Зашумел двигатель, палуба над головой Симицу и всё судно начало дрожать. В армии врачи поставили ему несколько пломб. Сейчас казалось, что пломбы эти тряслись вместе с сухогрузом.

Как только "Нагата-мару" отчалил от пирса, началась качка. Бойцов тут же начало тошнить. Трюм наполнился едким запахом блевотины, смешиваясь с вонью сотен солдатских тел. Бойцы с зеленеющими лицами едва успевали добежать до борта, где их рвало.

К удивлению Симицу, собственный желудок его совершенно не беспокоил. Раньше он никогда не выходил в столь бурное море. Плавание не приносило ему удовольствия, но и особых мучений он не испытывал.

Никто ему не докладывал, куда направлялось судно. Если командиры захотят, чтобы он что-то узнал, они дадут знать. До тех пор, его задача - поддерживать порядок в отделении. Те, кто был в состоянии есть, доставали припасы: рис, консервированные водоросли и бобы, вместе с маринованными сливами, редисом и всем тем, что обычно брали с собой солдаты.

Каждое утро лейтенант Ёнэхара выводил взвод на палубу на зарядку. Выбираться наружу было непросто, но приказ есть приказ. Серые тяжелые воды Охотского моря и такое же серое низкое небо наглядно демонстрировали Симицу, насколько далеко он оказался от дома.

После зарядки, бойцы в основном лежали на матрасах. Ходить тут было некуда. Некоторые настолько ослабели, что могли лишь лежать и стонать. Другие играли в карты, пели, либо спали, будто впавшие в спячку животные, в общем, делали всё, лишь бы время тянулось побыстрее.

Курильские острова выглядели подобием Японских: разбросанные в тихоокеанских водах куски скал, тянущиеся в сторону Камчатки. Итуруп затянуло туманом, он выглядел пустынным, как и все остальные острова. Когда "Нагата-мару" причалило в заливе Хитокаппу, на Симицу это место не произвело впечатления. Он лишь надеялся как можно скорее сойти на берег. Если бы командир взвода не сообщил, где они, он бы этого так и не узнал.

Он надеялся сойти с судна и размять ноги. Но сходить на берег не разрешалось. Отправлять письма тоже запретили. Запрещено было практически всё, за исключением выхода на палубу и зарядки. Каждый раз, когда Симицу появлялся на палубе, в заливе оказывалось всё больше судов. Это были не только транспортные суда. К флоту присоединялись огромные боевые корабли, оснащенные большими пушками и громоздкие авианосцы.

Намечалось нечто грандиозное. Возвращаясь в трюм, солдаты принимались гадать, что же именно. Никто так и не высказал верного предположения.

На Гавайях тоже можно быть несчастным, как и в любом другом месте. Тем, кто приезжает сюда с материка, поверить в это трудно, но так и есть. Морское путешествие из Сан-Франциско или Лос-Анджелеса занимает 5 дней. Каждый день людям приходится переводить часы на полчаса назад, так что сутки занимают 24,5 часа. Добравшись, вы оказываетесь в двух с половиной часах от западного побережья и в пяти с половиной часах от восточного.